Читать книгу «Неоновый мир» онлайн полностью📖 — Максима Милованова — MyBook.
image
cover

– Не лифт, а самолет реактивный, честное слово! – услышала она голос капитана Панфилова, едва только автоматические двери открылись. – Привет, Валюша!

– Здравствуй, Толя.

– Квартиры здесь так хитро расположены, что немудрено заблудиться. Решил встретить.

– Вот спасибо, – усмехнулась Валентина.

Путь по витиеватым коридорам занял несколько минут.

– А вот, наконец, и наша квартирка… – Панфилов толкнул резную деревянную дверь.

От внимательного взгляда Глушенковой не укрылось, что дверь красивая, но какая-то уж больно хлипкая, не в пример дверям соседних квартир. А допотопный навесной замок-щелкунчик на роскошной двери смотрелся нелепой металлической заплаткой.

– Наш помертвевший-потерпевший не очень-то заботился о своей безопасности, – заметив удивленный взгляд коллеги, пояснил Панфилов. – Пребывал, так сказать, в полной уверенности, что ему некого бояться. Зато к украшению жилища он имел прямо-таки болезненную страсть.

Валентина огляделась. Высокие стены просторного зала увешаны десятками полочек, на которых выстроилось бесчисленное множество вазочек, статуэток, словом, безделушек. Все это явно не относилось к предметам антиквариата, да и вообще едва ли стоило больших денег и представляло ценность разве что для владельца. На первый взгляд – заурядные сувениры, которые рядовой турист считает своим долгом привезти домой, не зная затем, куда их пристроить. Вот и покупает дополнительные полочки, выстраивая на них весь этот хлам.

«Хозяин квартиры много путешествовал», – подумала Валентина. Панфилов подтвердил ее мысль.

– При жизни труп носил имя Алексей Моргулин. Возраст – двадцать лет, безработный. Но, судя по отметкам в загранпаспорте, наш безработный исколесил всю Европу. Всем странам он предпочитал Бельгию и Нидерланды…

– …и закончил свой путь на полу собственной квартиры, – меланхолично заметила Валентина, рассматривая на полу возле окна очерченный мелом человеческий силуэт. – Кто его обнаружил?

– Соседи. Милейшая супружеская чета средних лет. Они возвращались с работы домой и увидели, что соседская дверь распахнута настежь. Расположение комнат таково, что с лестничной площадки видно большую часть зала. Заметив, что сосед лежит на полу, помчались вызвать «скорую» и милицию.

– Причина смерти установлена?

– Нет. На теле не обнаружено видимых признаков насилия. Если не считать жуткой гримасы на лице. Такое ощущение, что перед смертью Моргулин или очень сильно перепугался, или испытал страшные муки.

Анатолий взял коллегу под локоток и осторожно подвел поближе к нарисованному на полу силуэту.

– Тут есть еще одна странность, – сказал он, указывая пальцем туда, где остался меловой обвод руки покойного. – Обрати внимание на эти зазубрины в паркете.

Даже человек с плохим зрением заметил бы на полу глубокие царапины, по пять на каждую руку. Возле царапин виднелись капли запекшейся крови.

– Фредди Крюгер позавидует такой паркетной росписи! – произнесла Валентина, переборов позыв рвоты. – Чем он это сделал? Неужели ногтями?

– Похоже на то. Ума не приложу, что его заставило бороздить паркет…

– Предсмертные конвульсии? – предположила Валентина, стараясь не смотреть на кровавые пятна.

– Возможно… Впрочем, ответ на этот вопрос сейчас не так важен. Главное – разыскать всех возможных свидетелей.

– Ты считаешь, что в момент смерти он был не один?

– Да я просто уверен в этом!

Панфилов указал на стоявший неподалеку журнальный столик с весьма необычным набором посуды. Изящная кофеварка и стильный стеклянный кофейник, наполовину наполненный черным кофе, соседствовали с двумя недопитыми бутылками пива.

– Я предполагаю, что в момент смерти Моргулина здесь присутствовали еще как минимум двое, – прокомментировал натюрморт Панфилов. – Моргулин пил кофе, а пиво потребляли двое его гостей. Впрочем, допить чашку до конца ему не удалось.

Вместе с Анатолием Глушенкова смотрела на подоконник, где одиноко белела кофейная чашечка. В ней оставалось еще изрядное количество густой черной жидкости.

– Его отравили? – предположила Валентина.

– Пробы кофе и пива уже взяты на анализ, – отозвался Анатолий. – Эксперты обещали сделать заключение к завтрашнему вечеру.

– А не могут ли этими двумя неизвестными оказаться те самые соседи, что сообщили в милицию?

– Не исключено. По заключению экспертов, смерть наступила около двух часов дня, то есть примерно три часа назад. Позвонившие в милицию супруги утверждают, что в это время находились на работе, в банке «Гарантия». Рабочий день в банке, как ты догадываешься, уже закончен, так что проверять их слова будем завтра. А сейчас займемся тем, для чего, собственно, я и попросил тебя прийти сюда. Попытаемся опознать тех, кто в списке свидетелей стоит под первыми номерами.

– Каким образом?

Вместо ответа Анатолий указал на одну из дверей:

– Прошу.

Комната, где оказались Валентина и Панфилов, на первый взгляд представляла собой спальню с большущей кроватью в центре. Однако все то, что находилось вокруг нее, едва ли входило в комплект стандартного спального гарнитура. На потолке располагались замысловатые металлические конструкции с укрепленными на них мощными софитами. Там же изгибалось нечто, похожее на лапу робота-сварщика или манипулятор для работ в агрессивной среде. Только вместо пальцев на манипуляторе имелась видеокамера. На полу вокруг кровати проложено подобие одноколейного железнодорожного пути. Роль поезда выполняла тележка с конструкциями, аналогичными тем, что висели на потолке. В стороне одиноко стоял стульчик, на спинке которого красовалась надпись «Режиссер».

– Да здесь целая киностудия! – В голосе Валентины прозвучало неподдельное изумление. – А снимают что? Порно…

– В точку, – подтвердил Панфилов.

Он подошел к стенному шкафу и распахнул створки, продемонстрировав гостье вместительные стеллажи, забитые видеомагнитофонами, телевизорами и огромным количеством видеокассет.

– Ты об этих кассетах говорил?

– Да.

– А при чем здесь я?

– А при том, – ответил Панфилов, по-свойски извлекая из недр стенного шкафа одну из черных пластмассовых коробочек.

– «Тинейджеры без тормозов, часть третья», – Валентина прочла вслух.

Затем поближе подошла к хранилищу кассет.

Компанию «Тинейджерам без тормозов» составляли «Тинейджеры в маминой спальне», «Стеснительные тинейджеры» и, отдельно от остальных, «Тинейджеры в бегах».

– На всех этих кассетах действительно тинейджеры? – спросила Валентина.

– За все ручаться не могу, но на тех, что я выборочно просмотрел, в главных ролях исключительно подростки, – подтвердил Панфилов. – Хочу надеяться, что хоть кого-то из них ты сможешь опознать!

– Ты что же, предлагаешь мне, женщине в интересном положении, просмотреть все это?! У тебя совесть есть?

– Есть. Совесть есть. А вот времени нет, – отрезал Анатолий. – Ты, безусловно, можешь отказаться, но никто, кроме тебя, не знает в лицо столько городских малолеток. Есть вероятность, что ты узнаешь на пленке кого-нибудь из своих подопечных.

В словах друга заключалось слишком много здравого смысла, чтобы Валентина активно могла противиться просьбе. Работа есть работа.

– Не блуда ради, а пользы для! – Валентина улыбнулась. – Небось и фильмы уже подобрал?

Анатолий с деланным ужасом на лице замахал рукой, тогда как другая его рука уже снимала с полки приготовленные кассеты.

– Начнем, пожалуй, с той кассеты, что находилась в видеокамере. Судя по всему, это – самая последняя съемка, и проводилась она сегодня. Допускаю, что великий режиссер Алексей Моргулин скончался во время творческого перерыва.

Взяв кассету, Анатолий подошел к стенному шкафу и вставил ее в видеомагнитофон. На экране немедленно появилась картинка. Два обнаженных худощавых силуэта старательно проделывали все положенное для подобных фильмов. Надо заметить, особой страсти при этом они не проявляли, что, видимо, не устраивало режиссера.

– Гоша, Гошенька, родной мой! Ну как ты ее держишь? – Из-за кадра доносился слезный призыв режиссера. – Это же не бревно! Это же твоя любовь! Разве так любовь держат! Обхвати ее за бедра! Вот так! А теперь – за грудь! Теперь снова за бедра! Молодец! Так держать! Держать, я сказал, а не падать! И ритм, Гошенька, четче ритм! А ты, любовь, запрокинь голову! Тебя страсть одолевает, тебе хорошо!

– А ты сам попробуй! – В голосе юной актриски слышалось возмущение. – Что я тебе, циркачка? Скажи еще спасибо, что держусь из последних сил. Другая на моем месте давно навернулась бы с этой дурацкой койки!

– Реплики сохранены как режиссерская находка? – поинтересовалась Валентина.

– Возможно. – Анатолий внимательно смотрел на экран. – Но мне кажется, что все это затем вырезают и заменяют чем-нибудь вроде «Дас ист фантастишь!».

Валентина уже успела убедиться, что ей незнаком старательно изображавший страсть парнишка лет пятнадцати. С девушкой оказалось посложнее. Камера снимала преимущественно девичий профиль, а полностью лицо никак не удавалось рассмотреть. Зато татуировка в виде какого-то чудища на левом предплечье «актрисы» видна очень даже четко. В голове Валентины промелькнула на первый взгляд нелепая мысль. Чем больше она всматривалась в девичью фигурку с короткими огненно-рыжими волосами, тем больше находила знакомых черт.

– Стоп!! – Режиссер за кадром, видимо, потерял терпение. – Это даже не страсть! Это черт знает что! Такое я снимать отказываюсь! Пошли вон с кровати! Идите, выпейте пива, слопайте таблетку или еще чего. Может, хоть тогда немного расшевелитесь… А я себе заварю кофейку покрепче.

После этих слов изображение с экрана пропало. Однако тех нескольких мгновений, пока камера еще работала, Валентине хватило, чтобы как следует рассмотреть обернувшуюся на возглас режиссера девушку. Ее лицо покрывал толстый слой грима, но все же оно было узнаваемо.

– Ты кого-то узнала! – догадался Анатолий, бросив взгляд на Валентину.

– Это какая-то мистика! – полушепотом, словно самой себе, сказала Валентина. – В такое совпадение трудно поверить. Хотя…

– Кого узнала? Парня или девушку? – настаивал Панфилов.

– Надеюсь, в этом доме есть телефон, – вместо ответа пробормотала Валентина. – Мне нужно позвонить и сказать одному очень хорошему человеку, что милая беседа и чай с тортом сегодня отменяются. Вот только как объяснить причину?..

...
8