– В таком состоянии можно послать сигнал откуда угодно, не только с Марса! – пошутил полный полицейский, но его юмор не оценили.

– Вы можете быть свободны, – скомандовал полицейским генерал Скотт.

– А наручники? – спросил один из них.

Одновременно Петров поднял руки, демонстрируя на них браслеты:

– Да, а наручники?..

– Наручники пусть останутся, – сказал генерал. – Только ключи оставьте. Передайте их во-о-он тому господину с пистолетом, что сидит у входа.

Полицейские метнули взгляд на сидевшего в углу и, осознав что-то необычное, даже немыслимое, застыли на месте.

– Сэр, похоже, у вас в помещении находится вооруженный киборг! – сказал долговязый полицейский.

– Похоже на то…

– Но это же запрещено «Основной конвенцией», – встрепенулся полный полицейский. – Мы будем вынуждены написать рапорт…

– Конечно, пишите рапорт, это ваш долг, – спокойно ответил генерал. – У нас тут особый случай, не попадающий под действие «Основной конвенции».

– А разве такие случаи существуют?

– Существуют, – произнес вдруг тот, что был похож на киборга. Он уже не сидел на стуле, а стоял возле одного из полицейских, протягивая к тому свою руку. Сейчас на свету было четко видно, что это не человек. Несмотря на высочайшее качество материалов, роботы довольно сильно отличались от людей. То было искусственно созданное ограничение, на страже которого стояла «Основная конвенция». Нарушать ее не мог ни один производитель машин.

– Что-то странное тут у вас творится, сэр! – высказался долговязый полицейский, бросая недобрый взгляд на генерала Скотта и нехотя отдавая ключи от наручников киборгу.

Уже на выходе оба полицейских обернулись и с жалостью посмотрели на того, кого сюда привели.

«Ну ты уж как-нибудь держись!» – говорили их взгляды. Эти их взгляды уловили и разделили все присутствующие. Все, кроме одного.

– Господин Петров просил позвать Железного человека. И он пришел! – попытался пошутить тот, кто совсем недавно был всего лишь похож на киборга, а в реальности им и оказался.

Подойдя к Бонадвентуру Петрову и глядя тому прямо в лицо, киборг произнес:

– Внутри я в основном из железа. Хотя вам ли объяснять! Вы же убили столько моих собратьев, что знаете это лучше всех. Сколько их всего было – помните? В документах сказано – 944.

– Это были болванки, – ответил вмиг протрезвевший Петров.

– Ух ты, какое словечко! – криво усмехнулся киборг. Улыбка всегда была слабым звеном военной робототехники. – Интересно, что говорят те ученые, которые убивают человеческие эмбрионы? Какое слово-заменитель есть у них?

– Гарри, прекрати! Сядь на место! – скомандовал генерал Скотт.

Киборг покинул освещенное место и снова ушел в тень. С именем Гарри он казался еще страшнее.

Все молча смотрели на генерала Скотта. Произошедшее требовало не меньших объяснений, чем сигнал с Марса.

Генерал понял это и заговорил:

– «Основная конвенция», как вы знаете, – это основной закон, регламентирующий все возможные аспекты взаимодействия человека и искусственного интеллекта. По сути – это разного рода ограничения и табу, например, на право ношения роботами оружия, на развитие их органов чувств. «Машина должна всегда оставаться машиной» – так, кажется, в песне поется! В общем, все делалось для того, чтобы человек случайно или целенаправленно не создал искусственного бога, чтобы машины не восстали, чтобы безопасность человечества не подвергалась угрозе со стороны роботов. Но что делать в том случае, когда опасность исходит не от машин? Что, если угроза имеет инопланетный характер? Достаточно ли человеческого мозга, чтобы противостоять подобным вызовам?

Генерал обвел окружающих взглядом человека, собиравшегося сказать нечто сверх, сверх и еще раз сверхсекретное.

«Сейчас его уста выплюнут те самые бумаги о неразглашении, которые нужно будет подписать, и это изменит обычную жизнь навсегда», – догадалась Джессика Уотсон.

– Двадцать лет назад одновременно с «Основной конвенцией» было заключено тайное межправительственное соглашение, – сообщил генерал. – Согласно ему при космических агентствах нескольких стран были созданы небольшие охранные подразделения, в которых служат исключительно киборги. Так вот, Гарри – один из них.

Первым к новости адаптировался полковник Айсман.

– Ай да NASA! А я все думал, чего это их бюджет как на дрожжах растет! – смеясь сказал он. – Небось уже целую армию наклепали. Ну и сколько же киборгов у вас под ружьем?

– Достаточное количество, – уклонился от прямого ответа генерал. – И, надеюсь, всем присутствующим понятно, что ни о Гарри, ни о спецподразделении киборгов распространяться нельзя. Все подписали документы о неразглашении.

Генерал покосился на пока еще не подписавшую бумаги Джессику.

«Да помню я, помню», – ответил ее взгляд.

Затем генерал грозно взглянул на человека в наручниках.

Петров кивнул.

– Я все понял – Тора нет. Есть Железный человек. Но и его как бы не существует.

Шутка прозвучала вовремя. Обстановку точно следовало немного разрядить. Новость о существовании тайного отряда боевых машин ни у кого из людей не вызвала прилива радости. Слишком свеж в памяти человечества был «Сицилийский апельсин» – кровавый конфликт, где в схватке со взбесившимися бойцами робо-спецназа на Сицилии погибли сотни людей.

Более всего удивлялась происходящему Джессика Уотсон. Она уже давно подозревала генерала Скотта в наличии второго дна, но даже не думала, что дно так глубоко. Киборг Гарри, судя по всему, был личным помощником генерала, готовым выполнить любой приказ, в том числе приказ на убийство, без тени сомнений и сожалений.

«А кто не согласен, того придется ликвидировать», – вспомнила она слова генерала, сказанные им на стоянке несколько часов назад.

Джессика присмотрелась к генералу внимательней.

Брови, волосы, кожа, глаза, зрачки… Вроде бы все настоящее. Кто вы, генерал Скотт? Киборг? Человек? Или человеческое отродье, для которого чужие жизни ничего не стоят?..

Генерал Скотт тоже пристально смотрел на Джессику. Он явно хотел что-то сказать, но в дверь вдруг решительно постучали.

– Кто там? – спросил Скотт.

– Полиция, сэр, и адвокат Петрова.

– Кто-о-о?..

Дверь распахнулась, и в помещение торжественно вошла женщина лет тридцати в брючном костюме чернее черного, рубашке белее белого, галстуке краснее красного – все это дополняли каштановые волосы, сбитые в тугой пучок, и походка пантеры перед броском…

– Кто здесь Бонадвентур Петров? – спросила женщина.

– Я, – поднял руки человек в наручниках.

– Отлично. Рада сообщить, что вы мой клиент и я пришла, чтобы вас отсюда немедленно забрать.

– Как забрать? Куда забрать? – не понял генерал Скотт. – У нас здесь специальное расследование, между прочим, он нам нужен!

– Ух ты! – обрадовалась адвокат. – Тогда расскажите, пожалуйста, в связи с чем в отношении моего подзащитного проводится специальное расследование, в чем именно его подозревают? Если же он имеет иной статус в вашем расследовании – потрудитесь, пожалуйста, данный статус сформулировать. Еще хотелось бы узнать – почему он доставлен сюда помимо своей воли, почему несколько часов провел в полицейском фургоне, а сейчас сидит в наручниках? Кто дал на это право? Ведь никакого судебного ордера на это, насколько мне известно, нет.

Пока генерал и все окружающие удивленно хлопали глазами, адвокат Петрова вынула из своего сверкающего портфеля несколько бумаг, разложила их на столе и произнесла:

– Генерал Скотт, дамы и господа, – хочу разъяснить вам кое-какие правовые аспекты! Итак, для того чтобы мой подзащитный сидел сейчас здесь в наручниках и отвечал на какие-либо вопросы, необходим судебный ордер. Конечно же, несколько часов тому назад генерал Скотт послал к местному судье – достопочтенному Аарону Джонсу – своих юристов, но, к счастью, они прибыли туда одновременно со мной. Мы очень долго дискутировали, и в результате судья решил ордер не выписывать.

Адвокат стала показывать красивым длинным пальцем то на одну, то на другую бумагу и говорить, словно вбивая гвозди:

– Так как моего подзащитного силой захватили там, где он вел легальную и законную трудовую деятельность, и помимо воли привезли в место, которое не значится в официальных базах данных ни как полицейский участок, ни как помещение военного предназначения, ни как место для работы спецслужб, достопочтенный судья Джонс решил, что гражданские права моего подзащитного грубо нарушены, есть серьезная опасность применения к нему недопустимых методов допроса и реальная угроза жизни. Поэтому вместо ордера он выписал предписание шефу полиции содействовать в освобождении моего подзащитного из данного помещения.

За спиной женщины-адвоката стояло несколько мужчин-полицейских, по виду которых было понятно: они с радостью защитят закон. А еще, возможно, они готовы были отдать за адвоката свою жизнь, честь и все пенсионные накопления…

– В то же время судья Джонс с глубоким уважением относится к предмету расследования, – продолжила адвокат. – Судья понимает, что рассказ Бонадвентура Петрова может пролить свет на происшествие, которое все сейчас бурно обсуждают. Поэтому он приглашает всех участников данного собрания завтра в 14.00 в главный зал Хьюстонского Дворца Правосудия. Там в присутствии достопочтенного судьи Джонса, стенографистов и адвокатов данный разговор может быть продолжен. Именно в такой диспозиции и никак иначе…

Пока ребята из Госдепа и прочие интересующиеся изучали принесенные адвокатом бумаги, Генерал Скотт нервно зыркал по сторонам, словно искал предателя, устроившего из тайной операции публичный адвокатско-судейский цирк. Его взгляд пару раз цеплялся за полковника Айсмана.

Джессика почему-то тоже думала именно на него.

«Ай да Айсман, ай да молодец!» – готова была воскликнуть Джессика.

Работа в секретном штабе ей порядком надоела. Знать ответ на дурацкий вопрос, кто и как послал сигнал, ей совсем не хотелось. Да и в здании суда она будет чувствовать себя намного спокойней, чем в закрытом помещении с вооруженным киборгом, стерегущим выход.

Джессика бросила взгляд в сторону киборга Гарри и не увидела того. Железный человек исчез.

– Комбинезон! – вдруг услышала она.

Это Петров увидел Джессику, узнал и радостно замахал освобожденными от наручников руками:

– Джессика! На вас все еще наш комбинезон! Вас, видимо, тоже схватили и насильно привезли сюда.

Петров обратился к полицейским и адвокату:

– Это Джессика Уотсон. Ее тоже нужно освободить…

Джессика закачала головой:

– Нет, нет. Я тут по своей воле…

Петров сник. Было видно, что он сильно расстроен.

А ей вдруг стало стыдно. Очень и очень стыдно.

«Убить пророка! Черта с два! Не позволю», – твердо решила Джессика.