– Черт, черт… Может, он не знал про камеры?
– Или, наоборот, знал. Поэтому маска, и шприц вместо ножа, – подумала вслух Полина.
– Ладно, старина, держись! – Данилов принял решение. – Ты собрался отсюда валить? Мы тоже. Мы проводим тебя!
Симпатичный Сурен воздвиг вокруг себя весьма клевые декорации. В его пятикомнатной квартире на Каменоостровском проспекте в каждой комнате функционировал мраморный камин. Зеркала были только хрустальные, которые дают более чистое отображение, чем обычные, стеклянные. Красоту дворцового паркета прикрывали не менее дворцовые ковры. На стенах гобелены, масляные холсты в тяжелых, золоченых рамах. Мебель, светильники – всякие, и антикварные и супер-пупер современные, но, понятно, во всем бездна вкуса. А мозаичные и кафельные полы, сантехника – все это на таком уровне, что «Невский Палас» просто отдыхает. Достаточно сказать, что каждая кафелина в ванной имеет подпись какого-то продвинутого дизайнера, и стоит одна такая плиточка чуть ли не сто долларов. А плиток наложено вдоволь – три ванные комнаты в квартире, три!
Все это сказочное убранство обрушилось на хрупкие плечи девушки – Полина во всем этом кое-что варит, а Серега Данилов – ему что, он к дизайну равнодушен. Зато большой спец по части дедукции.
Осмотр квартиры лично он начал с ванной, совмещенной, естественно с туалетом. Не успел радушный хозяин убрать их с Серегой курточки, такие скромные, как у Буратино, в роскошный, завораживающий хрустальными зеркалами, стенной шкаф, как Данилов помчался по малой нужде. Вслед за этим, пока Сурен хлопотал на кухне, Серега проскользнул в гостиную и, подозрительно озираясь, сообщил подруге, что квартира ему не нравится. Причина? В ванной он все осмотрел и не обнаружил следов постоянного присутствия женщины.
– Такие хоромы и без бабы, ты понимаешь?
– А что?
– Как что? Может, он «голубой», и тот мужик в гардеробе, точнее, не мужик, а, в общем, его партнер…
– Доктор Айболит?
– Ну да. Помнишь, он еще сказал, они, мол, любят обниматься.
– Там ты, Серега, не слишком в это поверил. По-моему, Сурен был вполне убедителен.
– Да, но знаешь, «голубые», они очень изворотливы.
Полина задумалась, какое выбрать слово, и остановилась на слове «чудак», это было мягко.
– Чудак ты, Сережа, – сказала она. – Эта ванная для гостей; наверняка, в такой квартире она не единственная. А что касается женского присутствия, то вот оно, на полке.
Данилов озадаченно уставился на семейное фото в тонкой серебряной рамке. Вошел Сурен, вытирая руки кухонным полотенцем в трогательный цветной горошек. Он объяснил, что на фотографии действительно его жена Аня, с детьми, детей у них, что и без того было видно, четверо, в армянских семьях всегда много детей. Все они сейчас в Таиланде, кроме старшего сына, Амаяка, тот учится в Лондоне. Сурен присоединится к своей семье позже, а накануне Нового года он был страшно занят – как раз заканчивал квартиру для важного чина из налоговой полиции.
Заодно он поведал про этого чиновника достаточно интимную историю, связанную с мужским достоинством, похоже было, Сурен совершенно не умел хранить секреты своих клиентов. Глаза Сурена снова блестели, он был оживлен, и неприятный инцидент в гардеробной, казалось, прочно забыт.
Гостеприимный Вердян притащил из кухни огромную, трехъярусную вазу с фруктами и три высоких бокала с коктейлем, затопил камин. Полина с ногами забралась на диван и с наслаждением смотрела на огонь. Уютно потрескивали дрова, звучала скрипичная музыка, Вивальди или Скарлатти, хорошо…
Разговаривать, собственно было не о чем, но Сурен Вердян замечательно справлялся с этой проблемой, он без устали молол языком, а Полина профессионально его поддерживала, у нее, слава Богу, имелся достаточный опыт. Данилов же в основном помалкивал. Оживился он только тогда, когда Сурен продемонстрировал свой пистолет.
Перед этим был телефонный звонок. Собственно, звонили и раньше, какие-то люди поздравляли хозяина с Новым годом. Ничего необычного. Но на этот раз он прореагировал очень странно: буркнул что-то раздраженно и повесил трубку.
– Черт, это они! – объяснил Сурен своим гостям, изменившись в лице.
– Кто «они»?
– Они охотятся за мной.
– Так и сказали?
– Сделали вид, что ошиблись номером.
– Боже, Сурен, ну чего ты так расстраиваешься? В новогоднюю ночь сто тысяч звонков, многие ошибаются номером.
– Это точно они. Я почувствовал, как тот тип пытался изменить голос.
– Но ведь это тоже ничего не доказывает!
– Вердян молча встал и вышел из комнаты.
– Сережа, – сказала Полина, – по-моему, мы снова влипли. И зачем только ты согласился приехать сюда?
– Затем, что парень совсем раскис. Мне показалось, он тебе понравился, разве нет? Не думаешь же ты, что его на самом деле кто-то хочет грохнуть?
– Не знаю, что думать. Я только-только начала отходить от наших последних приключений.
Сурен Вердян вернулся в гостиную суровый и полный решимости. В руках у него была тонкая папка.
– Я вот вам сейчас кое-что покажу, – заявил Сурен, – и вы сами все поймете. А дома я их не боюсь, – добавил он и вытащил пистолет.
И далее, без всякого понуждения, таков уж был Сурен, ничего не умел сохранить в тайне, он рассказал, что пистолет, самый настоящий ПМ, достал ему сосед, живет над ним, этажом выше, бывший афганец, а ныне, прямо скажем, бандит, но очень хороший парень, настоящий друг, на которого можно положиться, и Сурен ему во всем доверяет, даже ключи от квартиры, запасной комплект, хранятся не у кого-нибудь, а у Шурика, так зовут соседа. Но это так, к слову. А что касается вот этих бумаг, из-за которых его, Сурена, жизнь теперь в опасности, то тут целая история…
Вердян, видно было, воодушевился предстоящим рассказом, тучи на лице его рассеялись.
Дело в том, начал он, что Господь не обидел Сурена Вердяна, наделил его талантом. В своей профессии он многого добился, но не только потому, что такой уж хороший архитектор, никто не скажет, что плохой, но и достойных мастеров на его поле немало, но и потому еще, что человек он легкий, контактный, лихо умеет заводить дружбу со своими состоятельными заказчиками, не со всеми, конечно, но в данном случае было именно так.
Однажды к Сурену с очередным заказом обратился серьезный бизнесмен, назовем его Н. Молодой, ему еще не было сорока, умный, энергичный, прекрасно образован. Они друг другу понравились. Оказалось вдобавок, что их взрослые сыновья учатся в Англии в одном и том же колледже. Возникли, без преувеличения, дружеские отношения.
Собственно, чего темнить? «Н» – это Николаев! Петр Тимофеевич. Конечно, слыхали? Нет? Ну, это не важно.
Так вот, частенько бывая у Николаева дома, Сурен как-то раз, еще в начале осени, стал свидетелем важного разговора, явно не предназначенного для чужих ушей. Петр Тимофеевич, обычно спокойный и уверенный в себе, держался напряженно, был напуган. Пришедшие, их было двое, один из них чернокожий, неприятный… нет, не подумайте, Сурен не расист. Гостей он видел мельком, его сразу же попросили удалиться в соседнюю комнату, и поначалу он ничего не слышал. Но затем начался крик, шум, на повышенных тонах говорили в основном пришедшие, причем африканец, оказалось, свободно изъяснялся по-русски. Петр Тимофеевич все больше оправдывался, тоже довольно громко, а те двое ему вроде как угрожали.
После ухода гостей, так встревоживших Николаева, последний попросил Сурена увезти с собой и спрятать вот эти бумаги и аудиокассету с записью их беседы. Хитроумный Николаев всегда скрытно записывал свои деловые переговоры.
Позавчера утром Петр Тимофеич позвонил и попросил вернуть ему документы и кассету, ситуация как будто разрешилась. Сурен послушно положил папку в свой портфель, вечером они с Николаевым как раз намеревались вместе поужинать, но, он и сам не может себе объяснить, зачем он это сделал, предварительно Сурен снял ксерокопию. Намеченный ужин не состоялся, потому что… потому что незадолго до этого Николаев был убит!
Это произошло два дня назад, то есть, 29 декабря. А на другой же вечер, когда Сурен вернулся домой, он заподозрил, что в его отсутствие в квартире кто-то побывал. Все вроде бы на месте, но какие-то мелочи… однако, он не придал этому значения, решил, что померещилось.
В тот же вечер его старший сын, Амаяк, позвонил из Лондона, продолжал Сурен. Лицо его при упоминании о сыне потеплело.
Разговор был долгий, о всяких пустяках. Среди прочего, Амаяк сообщил, что Дима Николаев, сын Петра Тимофеевича, срочно вылетел в Москву. Складывалось впечатление, что о трагической гибели Николаева его сын ничего не знал, во всяком случае, своему приятелю он ничего об этом не сказал. По словам Амаяка, за Димой приехал сотрудник отца, объяснил, что дело срочное и увез его в аэропорт. Вначале Сурен предположил, что люди из окружения Николаева, который к тому времени был уже убит, не хотели заранее расстраивать сына. Однако здесь что-то не то: в Москву Дима до сих пор так и не прибыл!
Так что дело, заключил Сурен, серьезное и опасное. И предложил прослушать кассету.
– Конечно! – согласился Данилов.
– Нет, ни в коем случае! – Полина вскочила на ноги. – Никаких приключений!
– Что случится, если мы просто послушаем кассету? – миролюбиво спросил Сергей.
И в это время в дверь позвонили.
– Полшестого, – вздрогнул Сурен. – Для нормальных гостей рановато…
Он вытащил из кармана свой ПМ и пошел открывать. Вскоре немного смущенный он вернулся в сопровождении широкоплечего, мордатого парня. Это был Шурик, сосед.
– Что же ты, братан, не сказал, что у тебя люди? – с порога забасил Шурик, автоматически реагируя на Полину. – Я так, скромненько, шампанское, – произнося это, он уже выставлял бутылки на стол. – А для дам у меня припасено такое – закачаетесь! Я, сейчас, мигом, мы тут по-соседски…
Удержать его не было никакой возможности.
– Ничего не попишешь! – Сурен кивнул в сторону удалившегося соседа и захлопнул папку, в которой лежала кассета и всего несколько листов. На верхнем виднелась шапка, крупным буквами, по-английски: «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ БАНК НИГЕРИИ».
Данилов с видимым сожалением пожал плечами, Полина решительно подняла руку и собралась уже что-то сказать, когда снаружи снова позвонили.
– У нас все быстро, по-соседски, – улыбнулся Сурен и вышел в прихожую.
Оттуда послышался удивленный возглас и затем сразу же звук падающего тела.
– Больно, сученок? – спросил незнакомый мужской голос.
В ответ раздался то ли всхлип, то ли стон, который мог принадлежать только одному человеку – Сурену Вердяну.
– Где документы? – деловито спросил тот же голос.
– Как… какие?
– Ты, что, падла, героя из себя корчишь?
– Мы спрашиваем о документах, переданных вам Петром Тимофеевичем, – старательно объяснил второй мужчина; он говорил с трудно улавливаемым акцентом.
– Захочешь жить, скажешь! – убежденно произнес первый. – Жить все хотят.
– Давай его в комнату, – распорядился второй.
Весь этот разговор длился не более пятнадцати секунд. Сергей и Полина, затаив дыхание, напряженно прислушивались к происходящему. Последняя фраза стала для них сигналом к действию. Сергей бесшумно нырнул за диван, увлекая за собой Полину.
– Пригнись, не высовывайся! – прошептал он ей в самое ухо.
Дверь в прихожую медленно, как это бывает во сне, начала отворяться, когда Сергей вспомнил о трех бокалах на столике. Увидят, в ужасе понял он, допрут, что в квартире гости.
В приоткрытую часть двери просунулась согнутая спина мужчины в длинном темно-сером пальто. Сергей не мог позволить себе застрять в позе праздного наблюдателя, но то, что он успел увидеть за долю секунды, надолго отпечаталось в его мозгу.
Человек в сером был довольно массивным, этаким атлетом-тяжеловесом, в приоткрытую дверь он сумел бы протиснуться только боком. Согнувшись, он бесцеремонно тащил Вердяна за ноги, в то время как второй в таком же темно-сером или, во всяком случае, темном пальто с белоснежным шарфом, небрежно обернутым вокруг шеи, помогал ему, поддерживая беднягу за плечо.
В мельчайших подробностях Сергею запомнились торчащие из рукавов пальто сильные, широкие в кости руки первого мужчины, на правой – татуировка, четыре буквы КОЛЯ, без особого искусства выписанные у основания каждого пальца, золотые часы «Лонжин» на запястье, поросшем рыжими волосками, а еще дорогой, отличной кожи ботинок на левой ноге Сурена и черное пятно лица того второго, что поддерживал Сурена за плечи. Да, именно черное пятно – второй был чернокожим.
В следующий миг Данилов точным и быстрым движением, словно австралийская ящерица, которая ловит муху на лету своим молниеносным языком, подхватил два бокала и приземлился за диваном.
Словно почувствовав что-то спиной, какое-то движение воздуха, Коля-тяжеловес уронил ноги Сурена, выпрямился и настороженно обернулся. И тут же сразу громыхнули два выстрела. Это Вердян, пользуясь тем, что противник отвлекся, успел вытащить свой ПМ и дважды нажать на спуск. Больше он не успел. Коля проворно выпустил в лежащее на полу тело целую очередь из скорострельного пистолета с глушителем.
– Ты что, с ума сошел?! – взревел черный, хватая его за рукав.
– А что, надо было подождать, пока он в меня засадит? – огрызнулся Коля. – Как он вообще промазал, ума не приложу! Вот сука! – и он в сердцах пнул бездыханное тело ногой.
– Ладно, сделанного не воротишь, – глубокомысленно заметил африканец, демонстрируя свободное владение языком. – Будем искать. Бумажки где-то здесь.
– Опасно это, – тоскливо сказал атлет. – Соседи могли услышать выстрелы.
– В Новый год все стреляет: петарды, шампанское…
– Ментам тут ехать всего ничего, – не унимался Коля.
– Так, стоп! Вот оно! – обрадовано сказал черный. – Центральный банк Нигерии, – прочел он по-английски. – Это нам новогодний подарок.
– Что ни говори, а Бог, все ж таки, есть!
Затаившиеся за диваном Сергей и Полина услышали, как захлопнулась входная дверь и в квартире сделалось тихо. Данилов вышел из-за дивана и аккуратно поставил бокалы на стол. Папки с документами и кассетой на столе, естественно, не было.
– У меня затекла нога, – жалобно сказала Полина, выбираясь вслед за ним.
– Ходи по краю, – предупредил Сергей. – На ковре могут остаться их следы.
У двери была рассыпана целая куча гильз, еще несколько гильз валялись в прихожей. Не прикасаясь к убитому, Сергей осмотрел тело. Ясно, что первая очередь раздробила Вердяну колено. На паркете, по которому его протащили, осталась дорожка крови.
– А знаешь, – задумчиво сказала Полина, – ты не то схватил со стола.
– Что?
– На бокале, именно на том, что остался, следы моей помады.
Сергей посмотрел на нее так, словно видел в первый раз.
– Это, конечно, мелочи, но из-за таких мелочей все неприятности…
Видя, наконец, что Данилов готов вот-вот взорваться, она рассмеялась и порывисто обняла его.
– Ну, какие же мы с тобой счастливчики, Сережка! – прошептала она, уткнувшись ему в шею. – Как же нам с тобой повезло, с ума сойти! Убежим, а?
– Нельзя! Нас с ним видели, Шурик, например. Да и вообще… надо звонить в милицию.
– Да, конечно, – устало согласилась она. – Хотя если бы кто знал, как мне хотелось бы быть от всего этого подальше.
– Нам и так повезло, – напомнил Сергей.
– Как хорошо, что они сразу же нашли свою папку! Я все ждала, что они начнут искать бумаги, а найдут нас с тобой. Просто чудо!
– Вот именно!
– А документики тю-тю. Все. Тебе, Данилов, как знаменитому искателю приключений на свою попу, больше здесь делать нечего.
– Возможно.
– То есть как? Что означает «возможно»?
Сергей рассеянно оглянулся по сторонам.
– Ты забыла, Сурен говорил, где-то здесь еще спрятана ксерокопия.
– Сережа! – умоляюще вскричала она. – Не собираешься же ты… ты же хотел звонить в милицию!
– Будет ли еще когда возможность спокойно поискать?
– Резкий звонок в дверь прервал его.
– Поищешь тут с вами! Это сосед, – сказал Сергей. – Долго же он нес свой напиток для дам!
Сосед Шурик жался на заднем плане и попал в квартиру последним. Прежде него, соблюдая осторожность, вошли несколько человек в форме и в штатском, среди них невзрачная немолодая женщина. Один из пришедших, на вид лет тридцати, в хорошей белой рубашке без галстука, взглянул на Полину и Сергея насмешливыми серыми глазами и сказал:
– Будем знакомиться. Я – следователь прокуратуры Кислицин. А вас обоих я знаю.
О проекте
О подписке