Цитаты из книг автора «Максим Кантор»

Традиционно созданное Брейгелем делят на три или четыре раздела – членение связывают с влиянием босховского наследия, с путешествиями в Италию, с переездом из Антверпена в Брюссель, с нидерландской революцией. Первый раздел – аллегории: «Падение Икара», «Триумф смерти» и «Падение восставших ангелов», рисунки «босховского» толка. Второй раздел – библейские и евангельские притчи: «Вавилонская башня», «Несение креста», «Самоубийство Саула», а также притчи онтологического характера – «Детские игры», «Битва Масленицы и Поста». Третий этап – цикл картин «Времена года», который можно трактовать как Часослов для бедных, молитвенник тружеников. В этот цикл вплетены евангельские картины, которые Брейгель продолжает писать, – «Перепись в Вифлееме», «Избиение младенцев».

И покинутый стол Тайной вечери в «Триумфе смерти» – именно об этом.

Брейгель любил вставить евангельский сюжет неожиданно, вопреки логике бытовой сцены. Собственно говоря, Брейгель постоянно утверждает: любая наша бытовая история укоренена в библейский текст. Вот и стол с картины «Триумф смерти» – это не просто стол бражников. Возможно, за этим столом также играли в кости, подле стола лежат атрибуты игры: доска, рассыпанные карты. Однако натюрморт слишком очевиден: разлито вино, не тронут хлеб, рассыпаны тридцать сребреников. Теперь мы знаем, чем кончилось – апостолы мертвы, Спасителя нет.

Фигура Смерти на коне-скелете в собственном произведении Брейгеля «Триумф смерти» – если и не цитата, то рифма к фреске Палермо – это несомненно. Фреску «Триумф смерти» в Палермо выполнил бургундец Гийом Спикр, дижонский мастер, сегодня, увы, забытый. Гийом Спикр

Брейгель пользовался масляными красками, как иконописец – темперой; это существенно для понимания его искусства. Живопись масляными красками родилась ради усложнения высказывания, ради нюансов и полутонов, ради воздушной перспективы и прозрачных теней – иными словами, цель живописи маслом – рефлексия.

В речах Лютера, вразумляющего крестьянство, есть пассаж, которому напрямую отвечает Питер Брейгель. Лютер говорил так: «Речь пойдет о послушании начальникам. Из послушания родителям следует и выводится все остальное. А потому все, кого мы называем господами, стоят на месте родителей. И чем дитя обязано матери и отцу, тем всякий подданный обязан своему повелителю. А посему рабочие должны не только слушать своих господ, но почитать их как отца и мать».

Из брейгелевской толпы калек позаимствовал тему костылей Сальвадор Дали; костыль, подпорка бытия, для Брейгеля стал метафорой общественной дури задолго до испанского сюрреалиста: вот на таких костылях скачут луврские «Калеки» Брейгеля. Задолго до карликов-шутов Веласкеса Брейгель сделал героями убогих и покалеченных – смотрите на них пристально: мы все такие. Пророк доктор Лютер, закончивший век придворным богачом, владельцем гостиниц и постоялых дворов

Брейгель нарисовал сто девятнадцать иллюстраций к пословицам, сто девятнадцать видов безумия, но имел в виду лишь один вид безумия – войну. Принято считать, что Брейгель ориентировался на книгу народных пословиц, составленную Эразмом Роттердамским; равно уместно предположение, что вывернутый наизнанку мир стал привычной реальностью тех дней.

Вавилонская башня Брейгеля олицетворяет власть, возникшую без веры, но за счет веры, попирающую и христианскую веру как таковую, и живой христианский город. Присутствие бесчеловечного живодера в качестве надзирателя за строительством – усугубляет эффект.

Из христианской веры выводят принципы и конструкцию бесчеловечной власти, вера в Господа оборачивается верой в Империю.