– Нужно было в строительный батальон отдавать. Там такие звери служат, что им даже оружие в руки не дают. А у меня аллергии нет, – улыбнулся я. Вместе с тем для себя уже давно отметил, что психологи, особенно военные, иногда ку-ку.

– Ну, хорошо! – продолжила женщина, рассеянно посмотрев куда-то сквозь меня. – Какой сейчас год? И месяц.

И тут я, можно сказать, сел в лужу. Ведь я реально не знал, что там сейчас на календаре. Впрочем, несложно догадаться, что раз на улице все зеленое, тепло и солнечно, а внутри призывного пункта идет медкомиссия, то сейчас лето. Ну и память опять же, пришла на помощь. Ведь когда-то я уже был тут.

– Год восемьдесят пятый, наверное! – не став тянуть время ответил я, при этом сделав невозмутимое лицо, а затем добавил: – От рождества Христова! А месяц июнь…

– Угу, угу… А вы когда по асфальту ходите, трещины перешагиваете?

– Не знаю, – я пожал плечами. – А что, это важно?

– Очень. Так как? Перешагиваете?

– Нет, не перешагиваю, ставлю ногу туда, куда придется. И ничего там тревожного я не вижу. И узоров там я тоже не различаю.

– И внутренне это вас никак не беспокоит?

– Совсем.

– Хорошо, хорошо… А кто такой Наполеон?

– В каком смысле? – честно говоря, я даже насторожился.

– Ну, кто? Президент? – она посмотрела на меня с какой-то хитрецой.

– Если вы про Бонапарта спрашиваете, то французский полководец и император. А еще торт есть, Наполеон называется, но думаю, он вас не интересует. Может быть, хватит уже? Пословицы объяснять не буду, они всегда одни и те же, уже надоело.

– М-м… Давай карточку! – вздохнув, тихо ответила женщина. Видимо, ей и самой этот цирк уже надоел – а ну, какой я по счету за сегодня?!

Бывает, что от такой работы психиатры сами с катушек слетают. Помню, одну мадам из нашей базы в центре переподготовки, так та на день рождения своему кролику торт испекла и колпак надела. А потом все это сняла на камеру и в социальную сеть выложила. Сама молодая, только в личной жизни ей не везло. Судя по всему, кролику тоже.

Когда психиатр отписалась в моей медкарте, я поднялся и уже собрался выйти из кабинета, как вдруг неожиданно увидел свое отражение в зеркале. Ну как тут не остановиться?

Я увидел самого себя, в возрасте девятнадцати лет. Зрелище, конечно, еще то. Мозг не понимал, как такое вообще возможно. Как бы не каждый день сбрасываешь тридцать с лишним лет. Зачем-то взял и потрогал собственный еще не морщинистый лоб, мягкие волосы. Паренек в зеркале сделал то же самое – странно бы, если нет…

Это не укрылось от глаз врача.

– Громов, вы кого-то там увидели? – заинтересованно вскинув голову, поинтересовалась женщина.

– Конечно, вон какой красавец стоит, – произнес я, затем рассмеялся и добавил: – Шутка. Просто прическу поправляю.

И не дожидаясь очередного идиотского вопроса, поторопился покинуть кабинет.

Раскрыл медкнижку, увидел свежую размашистую запись психиатра – почерк был невнятный, но суть примерно такова: психологически крепкий, стойкий, уверенный в себе. Может служить в Афганистане. Помнится, в прошлый раз я себя никак не зарекомендовал, а потому и выбора у меня тогда не было – мотострелки и только.

Как оказалось, мой друг Женька Смирнов все еще находился у стоматолога, поэтому в обход кабинета страшного врача пошел следующий призывник. А я увидел дверь в кабинет окулиста.

К счастью, там каверзных вопросов не возникло и все прошло как по маслу. Здоров, потому что со зрением у меня проблем даже спустя много лет не имелось.

Одновременно я задумался, а был ли смысл в том, что я сейчас делаю? Ну, серьезно, ранее я всю жизнь провел на военной службе. Из-за этого у меня и семьи толком не было – только женился, жена забеременела, а меня в длительную командировку. Естественно, рождение дочки пропустил. И много чего еще тоже. Так год, два. А потом жена решила, что ей муж, которого постоянно нет дома, на фиг не сдался. Собственно, на этом семейная жизнь и закончилась. Умудрилась полностью оградить меня от ребенка, сославшись на то, что такой отец дочь ничему хорошему не научит.

И вот теперь передо мной выбор… Либо начать все заново с нуля и заняться чем-то еще… Только сначала срочную службу отслужить. А с другой стороны, я могу вновь пойти той же дорожкой, но исправить все ошибки, предотвратить поражения, выйти совсем на другой уровень. А там, глядишь, можно и на цели покруче замахнуться!

Правда, задней мыслью все равно подумал – если это не галлюцинация и я действительно попал в молодого себя, только на тридцать с копейками лет раньше, то зачем мне все повторять? А с другой стороны, ничего другого я не умел. И учиться не хотелось.

– Так, кто закончил, сдаем документы! – в транзитный зал вошла женщина, которую я узнал – она всю жизнь занималась одним и тем же, оформляя дела и справки призывников на сборном пункте. – Еще раз, документы только мне! Не окулисту, не ветеринару, не стоматологу. Только мне!

Со всех углов раздался дружный смех. Кабинета с ветеринаром тут не было.

Я раскрыл свою медицинскую карту, пробежался глазами по врачам и понял, что у меня остался «не пройденным» только хирург. Пожалуй, самый неудобный врач и все, кто посещал военный комиссариат, знают, почему…

В двенадцатый кабинет, где и располагался член медицинской комиссии, заходили по четыре человека. Так, якобы быстрее. Группа как раз собиралась, я стал замыкающим. Все в разнокалиберных трусах и майках, кто в резиновых шлепках, а кто прямо так, в носках. Естественно, с дыркой.

– Ну что, заходим? – спросил полноватый тип, что стоял первым к двери. Почему-то он посмотрел именно на меня. Кивнул ему в ответ.

В общем, зашли мы, встали в ряд.

Я прекрасно знал, сколько историй ходило про стакан с водой и команду «иди, охладись», но совершенно не ожидал, что у нее будет нелепое продолжение. А остальные, видимо, вообще были не в курсе…

Сначала все шло как обычно, а когда дошло дело до снятия трусов и выявления всяких страшных заболеваний, началось веселье. Во-первых, по канонам вероятности, в кабинет запорхнула молодая практикантка, лет так двадцати. Во-вторых, она была красивая и еще раз молодая. И любопытная.

– Андрей Семенович, простите, что опоздала! – защебетала та. – Автобус сломался!

– Заходите Катерина.

Та запорхнула в кабинет, на мгновение застыла у стола.

Я лишь усмехнулся – было не раз и не два, проходили, поэтому физиологически на появление источника внимания никак не отреагировал. А вот у худощавого парня, с очками на носу, случилось кое-что вполне ожидаемое для сложившейся ситуации. Практикантка окинула ботаника взглядом, хихикнула и, чуть покраснев, склонилась над стопкой медицинских карточек, хотя как раз там для нее ничего интересного не было.

Ну, хирург-то мужик в возрасте, для него это нормальная ситуация, считай, каждый день одно и то же, и оленей среди будущих защитников Отечества хватало. На кой-тут сдалась практикантка – сложно сказать. Скорее всего, прислали по распределению, чтобы опыта набиралась. Ну, или для отвлечения внимания, но на кого-то это действовало как красная тряпка для быка. Вот как сейчас.

– Кгхм… Там за ширмой стеклянная тара, иди. Разберешься! – хирург махнул рукой, не став вдаваться в подробности, а сам недовольно покосился на улыбающуюся девушку. Та едва сдерживалась, чтобы не покраснеть еще больше. Худощавый призывник, и сам уже преобразившись в густо-свекольный цвет, рад был уйти с глаз долой и привести там себя в надлежащий вид.

Мы выполнили пару требований хирурга и все бы хорошо, но тут началось…

Внезапно из-за ширмы раздался звон разбитого стекла. Судя по всему, на пол упало что-то тяжелое и разлетелось вдребезги. Первая мысль – ботаник уронил стакан с водой. Но нет…

– Блин! – раздалось оттуда. Все мы как стояли с полуспущенными трусами, так и обернулись.

– Что там у тебя, Курочкин? – нахмурившийся хирург нехотя поднялся и тоже шагнул за ширму.

– А я не знаю… Какое-то бормотание…

Спустя пару секунд оттуда раздалось на редкость спокойное и вкрадчивое. – О-о… Сынок, ты что, идиот?

Катя уже не могла сдерживаться, она громко хрюкнула от смеха, успев прикрыть рот ладошкой. Застонала, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.

– Да я случайно! – попытался оправдаться тот. Прозвучало это совсем жалко.

Не видя, но слыша его голос, можно было представлять что угодно. Из-за болтающейся на ветру ширмы была видна только спина возмущенного хирурга. А я вдруг ощутил характерный запах борща.

– Зачем ты это сделал? – постепенно выходя из себя, спросил хирург.

– Ну, вы же сказали стеклянная тара… Вот я и подумал! Пытался крышку открыть, а она тугая, банка выскользнула и разбилась.

– Это был мой обед! – устало выдохнул тот. – А я тебе про вот этот стакан с водой говорил… Тьфу!

– А что мне с ним делать? Пить?

– Запивать!

– Кого?

– Твою деревню, ты у психиатра был? – рявкнул Андрей Семенович. – Ну чего ты молчишь, а?

– Ну, был!

– И как? Это он тебя научил в борщ совать… Тьфу, прости господи!

– Здоров! – довольно ответил тот, совершенно не понимая, что доктор уже на грани.

– Что-то у меня сильные сомнения на этот счет! – произнес потерявший терпение врач. А потом он взорвался: – Да хватит уже трясти тут своей… Своим! Тьфу! Ноги в руки, трусы на место и марш обратно к психиатру! Бестолочь!

Худощавый кое-как натянул трусы и, виновато опустив голову, потащился к выходу. Практикантка проводила его насмешливым взглядом. Мы тоже улыбались.

– Что ржете? – хмуро посмотрел на нас хирург, вернувшись на свое место. – Знаете, сколько таких я каждый день вижу? Вы у меня уже вот где сидите! Ни дня без идиота! Стране нужны герои, а у нас все больше дураков!

– Так, может, он просто растерялся? – произнес кто-то из оставшихся двоих.

– Ага, растерялся он… Ума не приложу, о чем можно было думать, пытаясь… Ай, ладно! Хотя, должен признать, в его случае помогло…

Покрасневшее лицо девушки уже все было мокрое от истеричного смеха, но она все никак не могла успокоиться. Напоследок, пробормотав что-то похожее на «извините», рванула за дверь.

А Андрей Семенович, быстро начеркав в наших карточках соответствующие записи, выгнал наше трио за дверь. Ну а сам наверняка пошел убирать остатки своего обеда, которые уже нельзя было использовать по назначению.

Я по памяти как-то нашел свою одежду – штаны от спортивного костюма, футболка с какой-то зеленовато-едкой надписью и кеды. Быстро оделся, обулся и понес медицинскую карточку секретарю медицинской комиссии, – оказалось, что я был чуть ли не первым в числе тех, кто уже обошел всех врачей. Оставалось только измерить рост и вес и сообщить их все той же женщине, что про ветеринаров упоминала.

С этим проблем не возникло. Ростомер и типичные советские весы, которыми можно пол проломить, имелись в коридоре, поэтому я все сделал на месте. Сто восемьдесят один сантиметр и шестьдесят шесть килограмм. Маловато, но сойдет. В армии откормят. Данные записали в карточку и сказали ожидать заключения.

Так как внутри помещения военного комиссариата было душно, я решил выбраться во внутренний двор и подышать свежим воздухом. Все равно такие дела быстро не делаются. Заодно нужно было собрать мысли в кучу, понять, что делать дальше.

Теперь я окончательно вспомнил, что это областной сборный пункт, откуда меня и забрали на срочную службу. По памяти отыскал выход на улицу, благо это было несложно, несмотря на лабиринт коридоров, лестниц и комнат.

В центральном зале случайно увидел большой календарь, а над ним электронные часы с зелеными цифрами. Было двадцать восьмое июня 1985 года… Все точно так же, как и в уже прожитой жизни. Вроде бы.

Только на этот раз я намеревался внести серьезные коррективы.

Оказавшись на улице, я твердо убедился, что у меня никакие не наваждения. Сомнений не осталось, я действительно умер, а мое сознание и память каким-то непонятным образом, вернулись во времени, попав в себя же молодого девятнадцати лет. Что же, получается, передо мной открыты все дороги…