Глава 1

– Разрешите, товарищ майор! – лейтенант Буренков, коротко постучавшись, заглянул в комнату, которую занимал командир разведывательного батальона Артем Тимофеевич Кочергин.

– Проходи, Сережа! Располагайся! Через пару минут закончу! – Майор Кочергин, сидя за письменным столом, что-то писал в толстой зеленой тетради, и, судя по страдальческому выражению лица, данное занятие не доставляло ему особого удовольствия.

Лейтенант опустился на стул, вытянул ноги и прикрыл глаза. Он очень устал. За прошедшую неделю возглавляемая им группа разведчиков дважды ходила за «языком», но все впустую.

Немцы были начеку, усилив боевое охранение своих позиций и выставив дополнительные дозоры. По проселочным дорогам больше не передвигались одиночные мотоциклисты вермахта и штабные машины, лишенные охраны. Теперь гитлеровцы перемещались исключительно в составе групп и отрядов численностью от нескольких человек и до взвода. И только в светлое время суток.

Они, конечно, и раньше не любили куда-либо ездить по ночам, отлично понимая, что в темноте можно легко угодить в засаду, устроенную партизанами или советскими разведчиками-диверсантами. Но по необходимости иногда все же это делали. А сейчас всякое движение с наступлением сумерек прекращалось вообще.

Да еще немецкие саперы периодически минировали все новые участки местности, что тоже, естественно, не радовало наших разведчиков…

* * *

Линия фронта в середине мая 1942 года на участке ответственности дивизии, в состав которой входил разведывательный батальон майора Кочергина, из-за пересеченного характера местности не была ровной и сплошной. Реки, болота, овраги и лесные массивы прорезали и наши, и немецкие позиции, создавая лишнюю головную боль командованию с обеих сторон. От стратегически важного шоссе, контролируемого в данном районе частями моторизованного корпуса вермахта, передовые позиции дивизии отделяло менее двух километров.

Чуть больше месяца назад группировка наших войск, состоявшая из нескольких стрелковых и танковых дивизий, предприняла здесь попытку прорыва гитлеровской обороны. Целью наступления являлось соединение частей Красной Армии с крупным партизанским формированием, действовавшим в тылу у немцев и с боями продвигавшимся навстречу регулярным силам. Из-за яростного сопротивления противника тогда этого сделать не удалось. Наши части вынуждены были остановиться и закрепились на достигнутых рубежах.

В течение следующих четырех недель в связи с весенней распутицей и разливом рек активные боевые действия практически не велись. И вот советское командование вновь начало готовить наступательную операцию. Для этого в дивизию со дня на день должен был прибыть начальник оперативного отдела штаба фронта. Требовались точные сведения о противнике. Нужен был «язык»…

* * *

– Все, хватит! – громкий голос Кочергина и сильный хлопок вырвали задремавшего лейтенанта Буренкова из сладких объятий Морфея.

Сергей резко открыл глаза и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Обстановка в комнате немного изменилась. Майор стоял у окна и курил, а зеленая тетрадь лежала на подоконнике рядом с ним. Увидев, что лейтенант смотрит в его сторону, Кочергин, не глядя, стряхнул с папиросы пепел и вернулся за стол.

– Кури, если хочешь! – Майор подвинул Сергею пачку папирос и коробок спичек.

– Спасибо, Артем Тимофеевич! Не откажусь! – Лейтенант взял папиросу и закурил, выпустив вверх облако сизого едкого дыма. – Кстати, у вас пепел прямо на тетрадку упал, как бы не загорелась!

– Да и хрен с ней! В конце концов, я боевой командир, а не писарь! – с пол-оборота завелся Кочергин, не обратив внимания на шутливый тон Сергея. – Им в штабе отчеты, видишь ли, письменные нужны! Ежедневные! А мне проще к немцам в тыл «сбегать», чем этим бумагомарательством заниматься! Да ты и сам знаешь!

– Знаю, товарищ майор! Но ведь вам теперь по должности вроде как и не положено!

– Положено, не положено! – майор успокоился так же внезапно, как и «вскипел» несколько секунд назад. – Ладно, давай к делу. Мне уже доложили, что ваш ночной поиск в седьмом квадрате закончился безрезультатно, хорошо хоть вернулись без потерь…

– Артем Тимофеевич! – обиженно развел руками Буренков. – Ну, где я вам возьму пленного, если фрицы поголовно засели по своим укрытиям и блиндажам и до утра из них носа не высовывают! А вступать в боестолкновение вы же мне сами и запретили!

– И правильно сделал! А то бы сейчас вместо бестолкового отчета пришлось похоронки писать! Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо! – Кочергин постучал костяшками пальцев по поверхности стола. – Вон, умники из штаба армии решили провести разведку боем в зоне ответственности соседней с нами дивизии. Вчера после артиллерийской подготовки бросили две стрелковые роты среди бела дня прямо на немецкие пулеметы. Потеряли семнадцать человек убитыми и больше сорока ранеными, а толку никакого! Пленных не взяли, новые огневые точки противника не выявили. Да что говорить, там настоящая мясорубка была! Наши ребята даже до первой линии гитлеровских траншей не добрались!

Майор замолчал, играя желваками на щеках, и вновь постучал костяшками по столу. Буренков машинально отметил, что при этом кисть руки командира двигалась, будто сама по себе, бесконтрольно, что ли, словно она жила своей отдельной жизнью…

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Оба молча курили, каждый погруженный в свои мысли. Наконец Кочергин затушил папиросу и, как и положено старшему по должности и по званию, возобновил прерванный разговор:

– Осторожное поведение немцев косвенно свидетельствует о том, что ими готовится серьезная войсковая операция и они, естественно, не хотят, чтобы мы от захваченного «языка» узнали об их планах и замыслах. В свою очередь нам данная информация, безусловно, необходима. Это раз!

Майор вновь решил закурить, жестом предложив папиросу и Буренкову, но тот отрицательно покачал головой, всем видом показывая, что внимательно слушает командира.

– Ладно, поехали дальше! Не буду курить один! – Кочергин со вздохом убрал незажженную папиросу обратно в пачку и пригладил ладонью короткий ежик седых волос на голове. – Как тебе известно, мы тоже вскоре собираемся наступать. Значит, опять возникает потребность в свежих разведданных. На эту тему мне вчера вечером в штабе дивизии всю плешь проели! В общем, куда ни кинь, а надо отправляться в «гости» к немцам! Твоя группа лучшая, вам снова и идти. Вот такой загенбахер, Сережа, получается!

– Товарищ, майор! – Лейтенант недоумевающе взглянул на Кочергина. – Ребята вымотались, едва держатся на ногах! Им надо отдохнуть, выспаться, привести себя в порядок, в конце концов! Не мне вам объяснять, что уставший разведчик – это легкая добыча для подготовленного врага!

– Согласен, лейтенант, и не волнуйся! Будет у вас время на передышку! Смотри, сегодня четверг, четырнадцатое число, восемь утра. На задание пойдем в ночь на понедельник. Поэтому возвращайся к бойцам, примите грамм по сто пятьдесят и все на боковую. Это приказ! А я пока к начальству смотаюсь, побеседую кое с кем. Кстати, Сережа, ходят упорные слухи, что по вновь утвержденным штатам наш батальон станет разведывательной ротой! Попробую сегодня что-нибудь разузнать на эту тему. Заодно и чайку попью, а то мой весь кончился! – Майор скорчил довольную гримасу. – Вопросы есть?

– Так точно! Есть! – Буренков почесал макушку и, прищурившись, внимательно посмотрел в светло-зеленые глаза майора. – Артем Тимофеевич, мне послышалось, или вы сказали «пойдем»?

– Тебе не послышалось, Сережа! Я отправлюсь вместе с вами, а то засиделся уже здесь, зарылся в этой канцелярщине! – Кочергин махнул рукой в сторону зеленой тетради, мирно лежавшей на подоконнике, и широко улыбнулся. – Не переживай, старый конь борозды не испортит!

– Да я буду только рад, но, простите, что повторяюсь, вам же по должности не положено! – удивился Буренков и показал пальцем наверх. – Вас не отпустят!

– А куда они денутся! – развеселился майор. – У меня есть рисковый, но осуществимый план по захвату «языка». И для реализации этой задумки необходим человек, бегло говорящий по-немецки! Извините, товарищ лейтенант, но в нашем разведывательном батальоне есть только один такой индивидуум. Это некто Артем Тимофеевич Кочергин, прошу любить и жаловать!

Майор отвесил шутливый поклон, но сразу посерьезнел и прислушался к донесшемуся снаружи и постепенно усиливающемуся гулу.

– Самолет летит, – произнес Буренков задумчиво, – судя по звуку двигателей, высоко и не быстро.

– Это тактический разведчик «Фокке-Вульф-189», «Рама», – посмотрев на часы, сказал Кочергин и зевнул, – третий день подряд в одно и то же время прилетает, рахит! Покружит недолго, сбросит листовки и убирается восвояси. У фрицев же все по распорядку! Сейчас как раз немецкие артиллеристы завтракают, а, значит, примерно через полчаса начнется обстрел. Так что давай, пока тихо, иди к своим. А я завтра перед ужином загляну к вам, обсудим план будущей операции.

– Слушаюсь, товарищ майор! – Буренков встал со стула, отдал честь и, развернувшись через левое плечо, направился к двери.

– Стой, Сереж! Совсем забыл! – Кочергин быстрым шагом подошел к остановившемуся на пороге лейтенанту. – Нам понадобится пять комплектов немецкой военной формы. Скажи старшине, чтобы подобрал!

– Так Иваныч же в госпитале!

– Был в госпитале! Драпанул вчера оттуда, только его и видели! Уже небось с твоими ребятами лясы точит, страшные истории про злых врачей рассказывает!

– Вот дает, старый! – Буренков весь аж засиял от восторга и нетерпеливо начал переминаться с ноги на ногу. – Так я побежал, товарищ майор!

– Беги! И передай этому нарушителю больничного режима, чтобы мне нашел офицерский китель и штанишки соответствующие!

– Есть, Артем Тимофеевич! Все сделаем! – крикнул лейтенант, выбегая из комнаты.

С улицы донеслись его торопливые удаляющиеся шаги.

Кочергин, улыбаясь, подошел к карте, висевшей на стене. По мере ее изучения выражение лица майора изменилось, и оно приняло серьезный и озабоченный вид.

Дело предстояло чрезвычайно опасное, а его результат во многом зависел от удачи и везения разведчиков.

От партизан поступила информация, что на железнодорожную станцию, находившуюся в тылу у немцев на удалении пятнадцати километров от линии фронта, в воскресенье прибудет специальный эшелон, на котором из Берлина приедет какой-то высокопоставленный армейский чин, чуть ли не начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франц Гальдер. И в понедельник утром в штабном вагоне он проведет совещание с командирами дислоцированных в данном районе гитлеровских частей и подразделений.

По замыслу майора разведгруппа, пользуясь ночной темнотой, должна скрытно пробраться в окрестности транспортного узла и устроить засаду. Нет, не на Гальдера, конечно! Кочергин всегда берег людей, являлся реалистом и не собирался безрассудно рисковать бойцами ради призрачного шанса захватить в плен генерал-полковника, охраняемого в этой поездке не хуже самого Гитлера. План у майора был иным и заключался в следующем.

К станции, где остановится эшелон с большой германской «шишкой», вела только одна более-менее приличная дорога, по которой могли проехать легковые автомобили. Начиная от мест дислокации немецких войск, она шла через небольшие перелески, а на конечном участке протяженностью около двух километров тянулась почти параллельно железнодорожному полотну, отделенная от путей густой порослью молодых деревьев и неглубоким, но длинным, больше похожим на болото, чем на озеро или пруд, водоемом. Слева от дороги простиралось поле, в некотором отдалении плавно переходившее в смешанный лес. За полкилометра до привокзальной площади дорога делала зигзагообразный поворот, оставляя по правой стороне два приземистых кирпичных строения, в которых до войны располагались железнодорожные склады. К этим зданиям, согласно данным аэрофотосъемки, в свою очередь почти вплотную примыкали сильно разросшиеся кусты и деревья, и увидеть со стороны, что происходит за бесхозными постройками, было практически невозможно.

Именно в этом месте разведчики и нанесут свой внезапный удар! Целью акции станет кто-нибудь из офицеров вермахта, вызванных Гальдером на «симпозиум», – так своеобразно назвал организуемое фашистами мероприятие Кочергин.

Как заманить фрицев в приготовленную для них возле заброшенных складов ловушку, майор тоже уже придумал. Здесь он решил сыграть на приверженности немцев к строгой армейской дисциплине и порядку…

А вот дальше начинались в основном одни «но» и «если».