– И тебе наподдать, а? Отпусти ремень, а не то я и тебе задам! Вы что здесь опять устроили, придурки? Прямо в моей квартире! Я тебя сейчас, я тебя!..

Внимание драчунов отвлекло громкое постукивание во входную дверь, настолько громкое, что даже перебивало гудение музыки из магнитофона, до сих пор не прекращавшееся. Вех ослабил хватку, выпустил ремень из рук и, кашляя от дыма и усталости, подошёл к двери.

– Выключи магнитофон, живо! – приказал он Элтону, и тот, отыскав источник звука, дёрнул колесо регулировки громкости влево. Гул прекратился, но в ушах по-прежнему звенело.

– Кто там? – спросил Вех.

– Надзор. Открывайте дверь.

Пара железных щелчков – и дверь открылась. Комнату быстро наполнили люди в светоотражающих куртках и касках на лицах, а в их главе стоял, весь покрытый сединой, лет семидесяти мужчина в пиджаке и гламурных тёмных очках. Он совсем не удивился нахлынувшему на него дыму и сразу приступил к разговору:

– Добрый вечер, мальчики.

Фраза эта не повергла в шок ни Донована, ни Веха, ни Элтона. Они прекрасно знали, кто этот дядя, подобно тому как в свою очередь этот дядя знал, кто они такие, и поэтому такое дружеское обращение было вполне приемлемым.

– Не очень уж он и добрый, Келли, – отшутился в ответ Элтон. Дон, вероятно, тоже хотел сказать что-нибудь колкое, вот только он мирно лежал пузом кверху, вбирая в себя воздух как дракон, готовящийся выпустить огромный заряд пламени, и рассматривая на своей руке красные следы от ударов ремня.

– Почему же? – в насмешку удивился Келли, снял с лица очки и принялся протирать линзы пиджаком. Глаза у него были живые, в некоторой степени весёлые, но если присмотреться, то заметно становилось, что, помимо живости и веселья, хранилось в них также что-то ужасающее, леденящее душу. Неудивительно, ведь родился он в самый разгар Войны и имел возможность цепкой детской памятью запечатлеть нечто ужасное, что теперь отражалось в этом многогранном взгляде. – Погода шикарная, завтра выходной день… но не у тебя, Донован.

– Вы не просто так пожаловали сюда и всё сами прекрасно видите. К чему эти бесполезные диалоги? – помрачнел Дон, пройдясь рукой по горячему следу на щеке. – Забирайте нас уже…

– Куда же забирать? Что за предрассудки по поводу работы Надзора? Эх, это всё тянется с прошлых лет, когда наш государственный орган носил позорное название «полиция». Слышите? Даже звучит недоброжелательно, будто бы «по лицу», хотя мы почти никогда никого не бьём и только при случаях агрессивного сопротивления. Эти ребята, что приехали со мной – для предотвращения подобного. Простите, если их вид пугает вас: Надзор работает над решением этой проблемы. Понимаете, какой посыл я хочу донести до вас?

– Не особо, шеф… у меня все мозги прокурены… А почему в предыдущий раз вы отвезли нас в штаб?

– Первое нарушение. Вас нужно было зарегистрировать. Сегодня вы останетесь на своих местах.

– А я? – встрял Вех. – Я не курил! Это моя квартира, я вообще спал, пока они занимались этим! Донован давал мне обещание!..

– Успокойся. – Келли плавно провёл руками сверху вниз. – Я хорошо тебя знаю, Вех, и из этой шайки курильщиков ты явно выделяешься. Но ты попадаешь под другое нарушение – нанесение увечий. Надеюсь, спорить не будешь. Дон, как самочувствие? – повернулся он к лежавшему парню.

– Ощущения похожи на кипяток, разлитый по всему моему телу.

– Госпитализация?

– Само пройдёт.

– Ну, хорошо.

Келли приказал своим ребятам из Надзора уйти. Протёртые очки снова засверкали на худом его лице. После этого он спросил у Веха разрешение сесть в кресло, парень дал согласие.

– Организм начинает подводить… Ноги не держат, трясутся, как у дохлого осла. Ну-с, начнём искать выход из сложившейся ситуации. Надзор стремится к предупреждению преступлений, а не к устранению их последствий, и именно этого никак не могли понять дикари из по-ли-ции! Они и пальца о палец не ударили, чтобы начать работу над искоренением преступности, над уничтожением её как явления, а для этого нужно выкорчёвывать корни. То, чем они занимались, сравнимо со стрижкой травы: трава, то есть преступность, постоянно растёт, а газонокосилка в лице полиции постоянно её срезает, но при этом оставляет в живых сам корень. Газонокосилку совсем не интересуют причины роста травы. Она, ввиду ограниченности своего мышления, даже представить себе такого не может, а машинально повторяет одни и те же действия, которые в перспективе ни к чему не приводят. Что же предлагает Надзор? Он осознаёт необходимость очищения от преступности, но не стрижёт траву, а сразу подбирается к корню и занимается его удалением. Нет корня – нет травы, да и она больше не вырастет. Для этих целей я к вам и прибыл. Не просто машинально наказать вас, а выяснить мотивы. Каковы были ваши мотивы?

– Хорошо провести время, – ответил Элтон.

– Расслабиться, – ответил Донован и с гримасой ужаса на лице отпрянул в сторону: из соседней комнаты, возле комнаты Веха, вышла полуголая Рокси и сладко зевнула. Она не сразу заметила присутствия в гостиной Келли, а когда заметила, вскрикнула и спряталась за дверью.

– А вот и ещё одна гостья, – умышленно громко воскликнул надзорщик. – Удивительно, но вас я вижу впервые. Как вас зовут?

– Р-рокси! А вы кто? Донни, что происходит?

– Не бойтесь, девушка. Я из Надзора, зовут меня Келли. Курили с этими молодыми людьми? Отвечайте честно.

– Донован предложил мне одну, я подымила слегка и бросила. Не понравилось мне, отвратительно!

– Всё равно попадаете под нарушение. Как раз вас мне не хватало увидеть в штабе! Но для начала присоединяйтесь к нашему кругу нарушителей и послушайте, что я говорю.

– Я могу одеться?

– Разумеется. Одевайтесь и включайтесь в наш разговор.

Теперь возле кресла сидели четверо молодых людей. Рокси села возле Донована и задрожала, ей было и страшно и холодно одновременно.

– Вех, теперь ты. Зачем ты избил своего приятеля?

– От злости, – пропыхтел парень. Он осознавал, что не стоило набрасываться на Донована с ремнём, каким уродом он бы ни был, и потому сидел с чувством жгучего стыда, не оборачивая на пострадавшего своей головы.

– Злость… – отразил Келли, растянув букву «з» настолько, насколько позволяло его старческое дыхание. – Очередное свойство каменного века. Чем угодно могу поклясться, я пытался найти причину такого явления, как злость, в нашем современном мире, я выжимал все соки из своего мозга, но я не смог найти её. Я тоже злой. Я был рождён в злое время, был рождён в мясорубку, но вы!.. Для вас кропотливым трудом были выстроены такие условия жизни, при которых злости фактически нет места, а вы продолжаете находить её там, где это невозможно.

– Но… постойте! Ведь это злость искусственная! Они спровоцировали её во мне, нарушив законы! Разве не этого добивается Надзор, чтобы от одних мыслей о преступлении воротило? Следовательно, это уже проблема вашей деятельности! И как я вообще должен был поступить в такой ситуации? Вернуться в кровать и валяться, будто я не при делах? Тогда это нарушает мои моральные принципы!

– Ты должен был мирно уладить конфликт и вызвать Надзор. И про злость я говорю не только твою, а про общую. Курение сигар – тоже злость, последствие злости. Что-то вынудило их покинуть реальный мир и погрузиться в наркотический, и, говоря по собственному опыту, от хорошей жизни такое редко происходит. Верно говорю, ребята?

– Не-а, – отринул Донован, держа в объятиях Рокси. К этому времени угар окончательно покинул его голову, что позволило ему выстраивать полноценную многогранную защиту своих мыслей. – Не совсем верно. Здесь что-то другое играет роль, но никак не плохая жизнь. У меня хорошая жизнь, несмотря на второе нарушение законов, психологический кризис и недобор рабочих часов. Я ощущаю себя человеком, но время от времени хочется сделать что-нибудь такое… животное, примитивное, не соответствующее положению в обществе! Испытать безграничную степень свободы!..

– Да! – вскричал Келли, пребывая в кратковременной эйфории от ощущения, что ход его мыслей был разгадан. – Вот, что я хотел услышать! Твои слова полностью подтверждают разрабатываемую Надзором теорию социальных циклов! А теперь внимательно про неё послушайте. Сторонники теории социальных циклов считают, что изменение поведения людей в обществе циклично и не имеет видимых причин. Есть одна цитата, но я не помню, кто её озвучил: «Хорошие времена порождают слабых людей. Слабые люди порождают плохие времена. Плохие времена порождают сильных людей. Сильные люди порождают хорошие времена». Вот мы и переживаем момент, когда хорошие времена начали производить на свет людей, не испытывающих ни физических, ни, фактически, психологических проблем, и новое поколение не понимает, почему оно должно продолжать работать, когда уже всё есть. Это тоже издержки прошлого, в котором все работали, потому что их заставляли, работали, не наблюдая результатов своей деятельности, работали для того, чтобы получить отдых… Так не работает! Труд не может быть переменным! Он должен быть постоянным, но не навязчивым, а трудящиеся должны иметь право знать, приносит ли их труд пользу, должны иметь право видеть результат! Ты знаешь, Дон, зачем каждую субботу выходишь на улицу и следишь за работой роботов?

– Чтобы… типа наблюдать, качественно ли они выполняют свою работу?

– Смотри глубже. Задай вопрос вопросу. Зачем наблюдать, качественно ли они работают?

– Ну, чтобы все улицы города были чистыми.

– Зачем это нужно?

– Чтобы жители чувствовали себя комфортно.

– И зачем? – продолжал давить Келли.

– О-о, как много вопросов! – Донован схватился за голову. – Чтобы все добросовестно выполняли свою работу!

– Дальше!

– Ну что может быть ещё дальше? – вскипел парень. – Чтобы построить светлое будущее!

– Ладно-ладно, перестану тебя мучить, а то боюсь, что дальнейшие вопросы уйдут в философию. Видишь? От пяти часов, с пользой проведённых тобой в субботу на улице, действительно зависит судьба всего человечества, зависит будущее! Кстати, на второй вопрос можно дать целых два ответа. Вы все знаете, что раньше улицы очищали не роботы, а люди, и что робототехника недостаточно сильно развита. Ты наблюдаешь за ними, чтобы выявить ошибки их алгоритмов и в случае чего повысить качество уборки!

– И что же нам делать с «хорошими временами»? – поинтересовался Вех.

– Вам – не попасть под их дурное влияние. Впрочем, вы уже попали, так что постарайтесь не влипнуть в подобную ситуацию ещё раз. Третье нарушение не за горами, друзья, и вы хорошенько знаете, что вас ждёт после него… Ну а Надзору и всем остальным государственным учреждениям – скорректировать систему управления, подправить образование, что-нибудь ужесточить, что-нибудь смягчить. Мы поглощены работой. Не бойтесь, вы первыми узнаете, когда что-нибудь будет изобретено.

Келли поднялся, поправил пиджак, стряхнул с него несколько заметных пылинок, потянулся так, что спина его с ужасным треком хрустнула, и приказал Рокси собираться вместе с ним в штаб.

– Я очень надеюсь на ваше понимание, молодые люди. Мне очень не хочется видеть вас в Органе Социальной Реабилитации. Усвойте мои слова и сделайте правильные выводы. Рокси, ты уже готова? Идём со мной.

Келли неторопливо дошёл до выхода, открыл девушке дверь и вместе с ней удалился из квартиры.

Наступила тишина. У Веха, Дона и Элтона глаза замерли на месте и больше не двигались, а губы волнообразно дёргались, но не смели открываться. Освободившись от таинственного гипнотического состояния и уперев свой взгляд в стену, Вех сказал спокойно:

– У вас есть пять минут, чтобы убраться вон из моей квартиры.

– Вех! Давай всё обговорим! – задрожал Донован.

– Нет! – Крик распространился по всей квартире. – Время пошло!

Элтон обнаружил, что его дешёвый кожаный портсигар продолжал валяться на полу, сильно удивился, поднял его с пола и встал в дверном проёме, ожидая своего друга. Донован очутился на ногах, и они, не сказав ни слова, вылетели на лестничную клетку и захлопнули за собой дверь.