Глава 7. Беспорядки.

I.

Рокси нарушила своё обещание не беспокоить Веха, пока тот спит. Парень проснулся от рук, что толкали его грудь через одеяло, и открыл глаза с таким трудом, будто они являлись бронированными дверями в неприступное банковское хранилище. Он не пытался препятствовать движениям девушки, а потихоньку, не шевелясь, не выказывая признаков пробуждения, за исключением совсем чуть-чуть приоткрывшихся очей, восстанавливал целостность восприятия окружавшей его действительности. Теперь комната, которая с момента переезда от матери успела ему полюбиться и стать второй его родной комнатой, из незнакомого по причине затуманенного сном разума места выкристаллизовалась в место вполне узнаваемое.

Появился слух. Рокси, не унимаясь и продолжая толкать, твердила и спрашивала одновременно:

– Вех, ты не спишь? Вех, вставай, к тебе пришёл тот самый… этот, из Надзора. Кейн, вспомнила!

– Может быть, Келли, Ро? – лениво прохрипел Вех в ответ. – Чёрт возьми, и зачем он только намылился ко мне? Выдать третье нарушение за поход в кино? Ха-ха! Ладно, спасибо, что разбудила, я уже встаю.

Прошло около двух часов: часы на полке недавно преодолели отметку на цифре «3», а лёг спать Вех не позднее часа с лишним.

– Где он? – спросил парень, покидая комнату. Рокси тихонько шла за ним. От неё приятно и свежо пахло шампунем. Вероятнее всего, скитания по квартире Веха привели её в ванную, которой она и решила воспользоваться.

– За дверью. Я сначала не поняла, кто это, а потом вспомнила его, попросила подождать снаружи и побежала будить тебя.

– Он требовал именно меня?

– Нет, но мало ли по какой-то причине ему не стоит открывать дверь. Твоя же квартира.

– Я ценю это, Ро, но людей из Надзора желательно впускать по первому требованию, иначе, после нескольких предупреждений, они вправе выбить дверь, и тогда причинённый ущерб будет значительно выше.

– Извини, я не знала. Но, как мне показалось, он там один стоит, поэтому выбить дверь в одиночку ему вряд ли удастся.

Вех настороженно подошёл ко входу, но дверь распахнул без промедлений. В квартиру вихрем влетела чёрная тень, покрытая при этом чем-то белым. Создалось впечатление, что Веха изволила посетить шахматная доска.

– Я к тебе ненадолго, Молди, – сказала тень. Обычно Келли общался с людьми ласково и естественно, а уж тем более с Вехом, которого он знал продолжительное время. Сейчас же он звучал требовательно, а порой, на отдельных словах, даже сердито. Из-под чёрно-белой накидки показалось его лицо, белое и суровое.

– Чай будете? – непонятно зачем (наверное, чисто из уважения) осведомился Вех, хотя буквально одну секунду назад услышал, что Келли у него не задержится. Этот вопрос старик проигнорировал и вместо ответа принялся восстанавливать дыхание. Он ни капли не изменился лицом, и даже пиджак на нём был всё тот же, только на этот раз гламурные очки не закрывали его глаз, а на голове появилась плотная шляпа.

– На фильм ходил? – спросил он и нарочно сузил глаза, заранее, видимо, зная ответ.

Вех изменился лицом, вспомнив былую ненависть к нему, так как старика Келли он считал одним из тех, кто был ответственен за подготовку и реализацию бесчеловечной операции по выходу этой жути на экраны. Поэтому он решил поиграть с ним в дурака, чтобы, не применяя физический силы, вывести его из себя и попытаться хоть как-нибудь нарушить его душевное удовлетворение.

– На какой такой фильм? – прозвучал в ответ глупый вопрос.

– Кинопремьера. «Дикий колос над водой». Не придуривайся надо мной, Вех. – Келли вытащил из кармана пиджака небольшой планшет и принялся водить по нему пальцами. – Я тебя насквозь знаю, и отца твоего знал, покуда он ещё ходил по этим улицам. Не мог ты не пойти на премьеру, просто не мог.

– Да, не мог, и на моё решение повлиял ты со своей «надзорной» шайкой! Со своим Надзором, со своими министерствами! Все вы стоите за этим! И за теорией социальных циклов – тоже! Ты проболтался о ней, когда приходил выписывать нарушение мне и моим обкурившимся друзьям… теперь бывшим друзьям. Смотря ту содомию, которая под вашим предводительством была допущена к распространению в массы, я успел пообщаться с одним умным человеком, который всё мне рассказал про вашу дряхлую систему.

Старик чуть не выронил планшет из рук, когда услышал восклицания Веха и упрёки в свой адрес. Дослушав ругань парня до конца, уже он начал говорить, находясь на взводе:

– Совсем тебе плохо, что ли? Не курил ли ничего, точно? Убью, если узнаю! Господи, ну и бредни. Для начала – не тычь в меня. Боюсь представить, чего тебе могли наговорить всякие больные кретины, но одно я знаю точно: моя душа чиста! А не чиста душа того, кто подобным действием пытается напрячь обстановку и дискредитировать органы власти. Ну ничего, успеют найти, и никакая Социальная Реабилитация ему не светит, а ждёт его верная погибель.

– Ты хочешь сказать, что это не твоих рук дело? – усомнился Вех.

– Мальчик, я ни глава Надзора тебе, ни министр, ни сам Председатель. В иерархии власти я ничтожен. Да, под моим контролем находится отряд из дюжины людей, но и на этом полномочия мои кончаются. Надо мной стоит начальник штаба, над ним – начальник Районного Центра, над ним городские управленцы всех мастей, над ними – само Министерство Безопасности, и это я не перечислял тебе ещё сотню иерархических делений и ответвлений. Кто же я такой, чтобы устраивать диверсии государственного масштаба?

– А сверху никакой информации не поступало? Нет никаких догадок, предположений?

– Сверху – тишина. Этим будет заниматься специальный отдел Службы Чрезвычайной Сохранности, напрямую подконтрольный Правительству, а мы, работники Надзора, так и останемся в тени. Нас поставили на должность неких ликвидаторов того, что произошло. Поэтому я пришёл к тебе, а после тебя мне велено посетить ещё кучу людей, дабы провести инструктаж, как себя вести, а ты своими догадками просто меня убиваешь и отнимаешь моё время.

– Уж позвольте себе, раз такая ахинея совершилась, уделить время жертве кинопремьеры и поговорить с ней, как надо!

– Вымещай свою злость на ком угодно, кроме меня. Я всегда был за добро, справедливость и безопасность. А лучше вовсе успокойся и ни на ком ничего не вымещай. Слушай внимательно. Видел безумие, творящееся на улицах? Разумеется, видел. Это жертвы произошедшего, такие как ты. Наш общественный строй подразумевает помощь попавшим в беду гражданам, и поэтому вместе с пострадавшими выходят все. Но ты у нас умный мальчик, Вех, ведь так? Не дай усомниться в себе. Ты понимаешь, что подобные массовые волнения ни к чему, кроме нарушения порядка, не приведут и что вследствие этого тебе желательно оставаться дома, не предпринимать бездумных попыток проявления героизма и с чистой головой наблюдать за событиями разве что только из своей собственной квартиры.

– Как это – «ни к чему, кроме нарушения порядка, не приведут»? Неужели органы власти проигнорируют многотысячные толпы, стремящиеся бурным потоком и распространяющиеся по улицам?

– Я зря использовал единственное число, называя преступника. Масштаб кинопремьеры свойственен не одной персоне, а ведомству, причём очень серьёзному, например, Министерству Культуры. Но не хочу заранее на него клеветать. То бишь либо руководство, либо все вместе взятые сотрудники по спланированному сговору предали Правительство, заместо нормального фильма поставив кровавую бойню. А может, фильма «нормального» и не было вовсе. Безусловно, Правительство во всём разберётся, но при беспорядках придётся задействовать гораздо больше сил. Ты понял, Вех? Сиди дома и на улицу не суйся. Ни при каких обстоятельствах. Слушай государственное радио и посещай официальный сайт Правительства в Сети.

– Если разборки затянутся до понедельника, – а в понедельник мне на работу, – то что тогда?

– Форум Центра Изучения Послесмертия или почта. Всё напишут, всё разъяснят. Но ты не рвись, успеешь ещё поработать. Это мне надо изо всех сил рваться…

Келли пожал руку Веху и собрался было покидать его, но парень сжал ладонь и остановил старика.

– Ещё один момент, – добавил он. – Фильм показали во всех восьми кинотеатрах, верно? Это мне так, для полноты картины.

– В каждом из них, в каждом кинозале. Систематизировано… – Келли сморщился. – Всё наладится, парень, не переживай. Тут и переживать-то не о чем: перебоев не предвидится, работа кипит. В голоде и холоде не останешься. На улицах уже включили теплоплиты. Просто пережди это неприятное для всех время. Думай о хорошем. Мне пора идти, Вех. Всего тебе хорошего.

– До свидания… – как-то неоднозначно протянул парень.

Дверь хлопнула. В комнату вернулась Рокси, прятавшаяся всё это время в спальне. Игру в прятки она объяснила тем, что по какой-то неведомой причине один лишь взгляд старика из Надзора вызывает у неё помрачённое и пугливое состояние. Вех озвучил ей только что созревшие мысли:

– Бунт так и будет принимать всё более объёмные и жёсткие обороты. Я не могу ждать до завтра, чтобы сменить паёк, и Донована далеко отпустить не могу. Нужно действовать здесь и сейчас, пока мы не остались здесь голодными и не позволили рыжему сбежать.

– Но… тебя там раздавят! Ты сам мне об этом говорил, а сейчас собираешься нарушить и свои правила, и правила этого старика!

– Не раздавят, Ро. Я пойду обходными путями, где меньше всего народу, посещу Центр Выдачи и поменяю рацион, а потом, если сил хватит и люди не будут мешать, навещу квартиру Донована. Вдруг вернулся…

Вот так и вышло, что не получилось Веху полноценно отдохнуть, отстраниться от нахлынувшего стресса и провести вторую половину дня в небытии. Пришлось второй раз за день покинуть тёплую квартиру, оставив Рокси сидеть в одиночестве, и отправиться в неизвестность, заполненную людской массой. Правда, не сразу: минут двадцать Вех просидел дома, чтобы позволить Келли уйти с этого этажа и переместиться на другой.

В подъезде было тихо, но как только парень покинул подъезд, то тут же оказался сбит с ног всепоглощающей волной и вынужден был плыть по течению, боясь оказаться раздавленным тысячей пар ботинок, которые в едином ритме проминали под собой тротуарную плитку. Его хлестали рукава случайных курток, пинали колени, скрытые за тёплыми штанами, подталкивали и ни на секунду не позволяли замедлить ход.

Выбраться оказалось под силу только с божьим чудом. Волна пожевала Веха, прокрутила его через тонкие пространства между людьми и с силой выплюнула на обочину, словно ненужный мусор. Весь измятый, он свернул на первом попавшемся узеньком повороте и устремился как можно дальше от этого свирепого людского конвейера. Ближайший Центр Выдачи располагался напротив остановки рельсобуса, на другой стороне длинной улицы, и прятался за невысокими домишками. Обычно такой маршрут занимал не более пяти-семи минут, но когда пришлось идти по задворкам, подниматься по грязным лестницам, на которых продолжали гнить ворохи не убранных с октября листьев, и огибать изначально полностью прямой путь, то на это путешествие потребовалось в три раза больше времени.

На широкой улице движение замедлилось. Появилась возможность увидеть начало и конец человеческой волны, и людей, оказалось, было не так уж и много: подобно разбрасываемым кем-то семенам рассеялись они по дорожному полотну и отныне шли не сплошным потоком, а группами. Но если на секунду представить, что это были представители одного лишь Перспективного района, коему была подобна сотня остальных районов города, то становилось жутко, и тело начинало трястись от переживаний.

Без проблем миновав дорогу, Вех бросился во дворы. Во дворах, обычно пустынных и малолюдных, тоже происходило некое движение, но всё же стоило отдать местным жителям должное: да, они, как и подавляющее большинство, после кинопремьеры были поставлены на уши и вздёрнуты, однако не стремились выбежать на широкую улицу и объединиться с толпой, а сплочённо держались в своём маленьком обиталище, вероятно, защищая его от потенциальных нападок с улицы. Они громко переговаривались друг с другом. Кто-то, скрестив руки за спиной, наматывал круги по снегу (теплоплиты были проложены по основным дорогам и улицам города, до двориков же они едва доходили) и бурчал: «Да как они посмели-то?..»

– Стой, где стоишь! – остановил Веха со спины женский голос, когда парень углубился во двор и прошёл мимо нескольких стареньких женщин.

Вех затормозил. Ноги его, казалось, прилипли к дороге, ведь он стоял и не поворачивался к говорящей, а терпеливо ждал, пока та сама к нему подойдёт. Она подошла, старуха с обмёрзлыми красными щеками, с ног до головы укутанная в несколько слоёв одежды и какие-то тряпки, свисавшие до земли и грязными своими краями волочившиеся по ней.

– Я вас слушаю, – сказал Вех.

– Дальше дороги нет! – пригрозила старуха. – Не нужно шляться по нашим переулкам, когда повсюду творится невообразимый хаос! Иди, откуда пришёл!

– Мне нужно попасть в Центр Выдачи. Что же мне, голодным остаться из-за ваших глупых прихотей?

– До Центра Выдачи, по секрету скажу, существует другая, более подходящая дорога. Не пудри мне мозги! Возвращайся назад!

– Нет, никуда я не вернусь. Вы вообще видели, что творится на «подходящей», по вашим словам, дороге? По ней бродят толпы людей. Уж лучше я вас ослушаюсь, чем окажусь раздавленным гущей восставших.

– Именно из-за этого мы стоим здесь и никого не пропускаем!

– Я не верю, что к вам прямо-таки лезут изо всех щелей, чтобы нарушить покой этого места. Вы выполняете бессмысленную работу. Здесь никто, кроме меня, упрямого дурака, не пройдёт. Дайте мне уже пройти. Я не тот, кто вам помешает.

Но старуха настаивала на своём и всем телом, всеми тряпками на этом теле загородила Веху проход, растянув руки в разные стороны. Пролететь под ней шанса не было: слишком огромной она казалась из-за тонны мехов, что свисали с неё, да и был большой шанс случайно её сбить, чего совершенно не хотелось сделать. Впрочем, говоря по правде, Вех представил, как толкает старушку, а она шаром начинает катиться вперёд, параллельно выкрикивая что-нибудь ругательное. Ситуация показалась ему очень смешной, и он рассмеялся.

– Смешно ему… – проворчала старуха, нахмурившись до предела. – Идём за мной. Увидишь, как на самом деле обстоит вопрос, и, тогда не так смешно станет.

В тени здания, под козырьком, притаилась дверь с надписью «Выход». Связка ключей задребезжала в руках пожилой женщины.

Вдвоём они зашли в темноту. Вех поначалу не на шутку испугался, подумав, что старуха собирается запереть его в каком-то старом подвале за непослушание, но продолжал смирно следовать за ней, всё дальше отдаляясь от света, который исходил от открытой двери на улицу. Всё встало на свои места, когда щёлкнул выключатель и внутренности здания предстали перед его взором, как на ладони. Это был какой-то странный цокольный этаж, расчленённый на уборную, кладовую и электрощитовую комнатки, а также на две неизвестные комнаты без названия. В одну из этих неназванных комнат старуха и провела Веха, снова воспользовавшись связкой ключей.

Свет внутри четырёх маленьких стен своей яркостью выжигал глаза. Парня настигла кратковременная слепота, и понадобилось время, чтобы он сумел увидеть то, ради чего его привела сюда ключница (так он мысленно успел её прозвать). На бетонном полу, связанные по рукам и ногам, с заклеенными клейкой лентой ртами, лежали, прислонившись друг к другу головами, два юнца из той шайки, что сидела в кинозале сзади Веха, занималась непонятной деятельностью и действовала ему на нервы. Вех сразу вспомнил густые кучерявые волосы первого и остроугольный подбородок второго, а ещё всегда хитрое выражение его лица. Неизвестно, узнали они Веха или нет, но появление в пустой комнате хоть кого-то явно их возбудило. Они начали ёрзать по полу, случайно стукнулись лбами и замычали то ли от боли, то ли от желания заговорить. «Попались, уродцы малолетние», – ухмыльнулся Вех и спросил старуху с осторожностью:

– Это вы их… как так вы их отделали? Самостоятельно?

– Конечно нет, хо-хо! – фыркнула женщина. – Но раньше я была грозой всех сорванцов! Ни один избалованный мальчуган, осмелившийся пристать ко мне, не оставался безнаказанным. Сейчас же – нет и ещё раз нет. Времена другие. Сыновья мне помогли. Они у меня близнецы и оба – как богатыри. Я и не таких отлавливала в своё время. Эти какие-то хрупенькие, тощенькие, их больше сломать боишься, нежели наказать.

– А что случилось-то? Они напали на вас? Они попытались совершить что-то преступное? За что вы их так оттяпали?