Глава 5

Небо было сплошным серым холстом, пустым и безжизненным. Художник, что рисует облака и заливает фон ярко-голубым, сегодня взял очередной выходной. Сегодня не было даже тёмно-серых дождливых осенних туч, просто сплошной серый грязный холст. Серый простирался до самого горизонта, теряясь в корявых ветвях обнажённых осенних деревьев, что стеной стояли у нашего города со стороны Волги.

Отдавшись воле гнева после ухода от Елизара, я сама не заметила, как пришла к небольшому пруду, бывшему некогда кирпичным карьером на краю города за домом Максима. Когда-то здесь, если мне не изменяет память, добывали глину для кирпичного завода, что находился неподалёку. Потом добычу глины прекратили и природа взяла все в свои руки, залив котлован водой, взрастив вокруг него деревья. Сейчас это место похоже на какое-то сказочное озеро, сокрытое от человеческих глаз. Мы с Максом часто гуляли здесь, когда обсуждали что-нибудь новое, но не имели возможности оказаться в деревне. Гуляли вокруг озера и небольшого леска, чувствуя присутствие магии Иоково. Мы будто снова оказывались в деревне, в её бескрайних полях, где цивилизация казалась такой далёкой и несуществующей, где почти не ловила мобильная связь и наши чувства, и слова вырывались бурным потоком из нас. Это место не заменяло мне деревню полностью, но здесь я не чувствую давления города, его близко расположенных домов, ушей, которые могли ненароком услышать о моих переживаниях, которые я доверяла только своему брату. И сейчас, хоть я и находилась совсем одна, наблюдающая за отражающимся в серой воде небом, я чувствовала присутствие своего ментора, который был от меня сейчас в сотнях километров.

«Елизар сделал мне больно» – сказал бы я ему. А может быть и не сказала, чувствуя какую-то неловкость, боясь озвучить эту проблему, боясь, что Максим может меня не понять и я покажусь ему глупой. Со мной часто случался такой ступор. Я долгие дни ждала наших встреч, чтобы излиться ему, чтобы выговориться и даже временами выплакаться, но все рассказать никогда не получалось. А вдруг он меня не поймёт? Вдруг он начнёт меня критиковать? А если посчитает меня слабой или осудит? Довольно было лишь озвучить в голове один из этих вопросов и сомнения не давали мне открыться. Мне нравилось спорить с ним, шутить, но проблемы все ещё оставались при мне и не находили своего выхода. А иногда так хотелось. Глупо было сомневаться в нем, но я все равно продолжала сомневаться.

Елизар сделал мне больно. Не знаю, осознает ли он это, но его слова и его тон ранили меня. Он для меня все, один из самых дорогих мне людей. Но что будет дальше? Будет ли все как раньше, после того, что произошло сегодня? Будет ли он смотреть на меня снова своими серо-голубыми глазами полными ласки или же навсегда останется этим отёкшим незнакомым и чужим мне человеком? Мы никогда раньше не ссорились всерьёз. Я даже подумать не могла, что мы можем поссориться. У нас ведь все было хорошо. С лета мы были самыми лучшими друзьями, которые могли проговорить по телефону половину ночи. Я часто зарывалась под одеяло, когда он звонил мне и говорила с ним, потея, чтобы мои слова не расслышала в соседней комнате мама. И что теперь все? Конец? Я не хочу, чтобы он позволял себе говорить со мной подобным тоном, я не из тех девушек, которые готовы прощать своим парням все грубости. Эх, знала бы я. что делать дальше.

Холодный ветер подтолкнул меня в спину, будто прося пройти дальше по заросшему высокой травой склону. Больше всего мне захотелось лечь на землю, обнять свои колени и долго-долго лежать вот так в позе эмбриона в этом уединённом месте. Но старая жёлтая поблёкшая от осени трава была влажной от дождей и туманов. Мама бы удивилась, если бы увидела меня извозившуюся в грязи. Моя осенняя парка, которая была мне на размер больше, против чего долго возмущалась мама, очень тёплая, но в какое-то мгновение меня начала бить дрожь от холода.

«Не начинай!» – злой голос Елизара эхом отдавался в моих ушах, нарастая и заставляя наворачиваться слезы. Не начинай. А что я не должна была начинать? Что я начинала? Он всегда обещает мне что-то рассказать, обещает мне объяснить позже, но это позже так и не наступает. А наступит ли оно когда-нибудь? Сколько ещё можно меня кормить этими бесконечными завтраками, которые, видимо, существуют в какой-то другой реальности, где Елизар обо всем рассказывает Кристине. Наверное, в той реальности и Кристина была бы смелее и сильнее. Скорее всего, даже красивее, чем я. Нечестно вот так поступать с любящим человеком. Нечестно и неправильно срывать на него свой гнев, ведь он не повинен в каких-то твоих неудачах. Я хочу быть ближе, хочу быть и в радости и в горе, а не быть маленькой девочкой, которая в трудные минуты должна отходить в сторону и не мешать. Да, должно быть бывают люди, которые не любят обсуждать свои проблемы с другими, которым это просто не нужно и недоступно. Но в моем мире я привыкла выговариваться кому-то. Иногда даже стене в своей комнате или невидимому другу Максиму, который слушал меня, широко раскрыв глаза. А сейчас получилось, будто я лезу к Елизару со своими глупыми вопросами, доставая его, донимая его. Да, возможно я веду себя, как маленькая девочка, но я хочу быть ближе к нему, хочу быть в курсе его проблем, а не жить в разных вселенных в моменты горя, оставляя его одного, а сама веселясь с кем-то в это время. Разве любящие люди не делятся своими переживаниями, становясь при этом ближе? Как правильно? Я не понимаю. Правильно ли, что он срывается на меня, когда я пытаюсь понять проблему? Или же я не права и должна дать ему время остыть? Не понимаю. Не знаю. Кто же знал этим летом, что я стану не нужна ему. Кто же знал этим летом, что придёт осень и разнесёт нас с Елизаром по сторонам.

Прошло полтора часа, а он даже не позвонил мне и не спросил как я. Ему все равно, что я чувствую? Ему все равно куда я ушла? Елизара совсем не волнует, что со мной? Он обидел меня и даже не собирается позвонить и извиниться? Конечно, никто и не говорил, что он испытывает вину за свой тон и свои слова. Должно быть он сейчас смотрит в окно и даже не думает обо мне, копошась в своих проблемах. Больно думать о том, что твой любимый человек, вот так спокойно может тебя отпустить. Он что даже не задумывается, что я могу больше не вернуться, что с уходом лета могу уйти и я? А больше всего делает больно даже не его холодный и напряжённый тон, а его равнодушие к моему уходу. Он даже не попытался меня остановить, даже не крикнул на прощание что-нибудь. Елизар просто сидел на месте и продолжал размышлять о каких-то своих проблемах, давая мне уйти. От этого мне на самом деле сделалось намного больнее. Не важно, что он мог сказать в порыве злости, для меня был важен его поступок. Отпустит или остановит? Испугается, что я не вернусь или же наплюёт и останется сидеть на своём месте? Отпустил. Наплевал.

На глаза навернулись слезы. Я люблю Елизара. По-настоящему люблю и совсем не хочу, чтобы он исчезал из моей жизни. Никогда. Не стоило мне все-таки так резко поступать и уходить, хлопнув дверью. Нужно было остаться и дать ему время остыть. Может быть, спустя какое-то время все наладилось бы, а я все испортила своим резким поступком, пойдя на поводу своих эмоций.

Вернуться? Родители Светы вернутся только завтра, сегодня же он все ещё будет только со Светой и Женей. Я вернусь, извинюсь за свой резкий уход и он растает. Извинится передо мной. Все будет снова как раньше. Все будет, как летом.

Но сейчас не лето… Все будет, как раньше. Проведу с ним хотя бы несколько часов, а потом пойду домой. Совру родителям, что была у подруги. Могу сослаться на подготовку к Осеннему балу в школе. Всего-то нужно развернуться на сто восемьдесят градусов и идти, пока снова не натолкнусь на подъезд Светы.

К черту все. Он парень. Я девушка. Я не должна бежать к нему, как собака по первому зову. Он был не прав – он должен первым извиняться. Если он не чувствует своей вины, то мне вообще не за чем к нему возвращаться.

Начало смеркаться. Кто-то начал выкручивать яркость картинки этого серого мира на минимум и вскоре я рискую оказаться по уши в грязи, если не успею выбраться из этого уединённого места до темноты.

Нехотя, я доплела до дома. Родители все ещё были на работе, поэтому родной дом встретил меня какой-то нереальной тишиной и холодом. Включив телевизор, я избавилась от этой давящей тишины. Одной проблемой меньше. В холодильнике, как обычно стояла еда, которую приготовила мама для вечера, но мне абсолютно не хотелось есть. Оставив включённым телевизор в гостиной, я принесла из своей комнаты одеяло и, накрывшись им по самые уши, уставилась в мелькающие цветные картинки в экране. Мне было все равно, что показывали по телевизору, у меня перед глазами все ещё стояло лицо Елизара. Мой мозг то и дело подкидывает мне воспоминания о нем, как подкидывают в печь дрова, чтобы поддерживать огонь.

Не сдержавшись, я отправила Елизару сообщение – «Прости меня». Ответа не последовало. Не последовало его и спустя несколько часов.

«Я начала сомневаться в том, что мы подходим с Елизаром друг другу» – не выдержала и набрала сообщение Максу.

Ответ не заставил себя долго ждать, мой брат был онлайн.

«Что случилось? С чего ты это взяла?»

«Я посмотрела нашу совместимость львов и близнецов. Мы не подходим друг другу» – быстро настрочила я на клавиатуре своего старенького ноутбука, который мне купили пару классов назад.

– Нашла, кого слушать. Эти гороскопы на одном сайте говорят одно, на другом другое. Если вам хорошо вместе, то не следует забивать себя информацией от людей, которые тебя не знают, – ответил Макс.

– Я начала сомневаться в нем

– Что он сделал?

– Ничего, мне просто кажется, мы не подходим друг другу. Иногда я думаю, что его чувства прошли, – немного слукавила я.

– Если ты это из-за гороскопов, то дай себе остыть и не принимай необдуманных решений.

– Как, интересно, наши бабушки без гороскопов справлялись? Били друг друга и норм, – устало выдохнула я.

– У них было другое время. У них не было возможности осознанно подходить к выбору партнёра. Сейчас они наимилейшие пары, а в молодости многие мужья были абьюзерами. А разводы были чем-то табуированным, поэтому они и терпели все вместо того, чтобы послать все к чертям и жить для себя. Что скажут люди? Они же и сейчас так рассуждают. Нам в этом плане повезло больше. У нас есть свобода выбора, – ответил Макс, продолжая что-то набирать.

– Да, ты прав. Наверное, я погорячилась. Спасибо.

– Он же тебя не бьёт?

– Нет, не бьёт, – усмехнулась мысленно я. – Мне пора, спасибо за разговор.

– Всегда пожалуйста, – ответил мой троюродный брат и я закрыла крышку ноутбука.

Но мои сомнения никуда не делись. По-прежнему остались со мной.

Уже перед тем, как заснуть, провалившись одной ногой в царство Морфея, я быстро набрала ему следующее сообщение – «Добрых снов». Я сомневалась, должна ли делать это. Но что-то во мне все же теплилось в надежде, что он ответит. Мы каждый день желали друг другу доброй ночи, сегодня тоже не хотелось делать исключения. Наверное, обида начала отпускать меня.

А он опять же ничего не ответил.