Глава 3. Баал

Текст 6

Стена, наглядная как пособие, серая, в трещинах и лишайниках, с муравьиными ходами, шероховатая. Можно прислонить лицо. Густая щетина мха, запах каменной пыли, выстрел. Кровь уходит толчками, как пробивающийся сквозь землю родник. Тишина.

Стоянов пьёт большими глотками. Просыпается. Снова пьёт.

Талая вода, ледяная, журчащая в беззвучии бездонного горного ландшафта. Под кустом чья-то окровавленная нога.

Снова просыпается. Пьёт. Потягивается в кресле. Ощупывает щетину, трёт виски и снова перечитывает протокол:

Грибов Герман Анатольевич. 1965 года рождения. Кличка Гриб. Причина смерти: острая сердечная недостаточность. Труп нашли в третьем подъезде дома №13 по Метростроевской.

Кузнецов Алексей Петрович. 1966 г. р. Кличка Рыжий.

Якобы обнаружил труп Грибова. Скончался у себя дома спустя неделю. Причина смерти: острая сердечная недостаточность.

Фера Луций Леонардович. 1968 г. р. Кличка Вельзевул. По показаниям свидетелей проживал у своей сожительницы Вереск Натальи Александровны в третьем подъезде д. №13. Последний человек, которому звонил Кузнецов. Труп обнаружен на надгробии на Салтыковском кладбище. Причина смерти: передозировка наркотиков.

Вереск Наталья Александровна. 1986 г.р. незадолго до смерти Фера выехала в неизвестном направлении. Местонахождение неизвестно.

Аронов Ипатий Сергеевич. 1975 г.р. проживал в д. №13 по Метростроевской, в третьем подъезде. Пропал без вести. Объявлен в розыск.

Почему исчезают люди? Обычно у них бывают на то веские причины. И рано или поздно они находятся. Живые, мёртвые. Но процентов 20 просто исчезает в никуда. Нипочему. И навсегда.

Стоянов пододвинул папку с последними публикациями Аронова.

Интересы Ипатия Сергеевича лежали преимущественно в области сверхъестественного. Летающие тарелки, контактёры, новая хронология, палеовизит, спиритизм и тому подобная хреновина.

Вот недописанная статья. Про адепта тайных наук Виктора Вещуна с указанием адреса.

Адрес был фальшивым. Не было в совхозе Имени 60-летия такого дома. Улица была, а дома №3 не было. Односторонняя улица. Не улица даже – выселки.

Но и те дома, которые были, казались мёртвыми. Заросшие огороды, заколоченные двери, зарастающая бешеным огурцом ферма с проваленной крышей, остов трактора.

Он даже полазил по грязи и буйным репейникам, забрался в соседний дом. Да здесь давно никто не жил, толстый слой пыли и извёстки на полу служил гарантом. Но всё-таки народ в этих местах бывает. Окурки от дорогих сигарет бросает, банки из-под пива недавние. Он нагнулся и поднял с земли промокшую книжицу без обложки. Стихи народ читает.

А показания соседей были интересные:

– Витька-то колдун? Живёт, как же. На Выселках живёт. А х… его знает, где он там живёт. Живёт и живёт. Ходют к нему иногда. А х… его знает, куда ходют. Спросят, где Выселки, и идут. Нет, чтой-то давно его было не видно. Не, наши к нему не ходют. Ну его на х…, психического…

В машине Стоянов разглядел свою добычу поподробнее. Сборник стихов некоего Ария Арова. Был издан в прошлом году в городе Вышгород.

Как интересно – подумал тогда майор Стоянов.

А вот и ещё одна зацепочка. Он достал из конверта и аккуратно развернул письмо, найденное на столе Ипатия.

«Дорогой друг! Вы – избранник. Именно Вам выпал уникальный шанс принять участие в кардинальной реорганизации мироздания. Вы избраны не в силу Ваших заслуг, такова Ваша судьба.

Дорогой друг! Если Вы верите в нерушимость нынешней системы вещей, то Вы глубоко заблуждаетесь, только Ваша вера и поддерживает её существование. Как только будет накоплена критическая масса людей, посвящённых в тайну будущего мира и его законов (т.н. праведников), произойдёт скачок, и старый мир внезапно прекратит своё существование.

Массы людей ещё ничего не понимают, но всё уже изменилось. Везде действуют новые правила игры. Вспомните, как это было с распадом СССР. То, что ещё недавно казалось вечным и всемогущим – П-ф-ф! – и его больше нет!

В выигрыше остаются только те, кто заранее осведомлён. Скоро в новые ворота хлынут миллионы сообразивших, в чём дело. Но поздно! Билеты на ковчег есть только у вас. Вы монополист, Вы – вершитель судеб. По-нашему это называется «хороший бизнес».

И ускорить наступление этого часа в Ваших силах! Это случится, как только будет избрано 10 000 праведников.

Внеся залог в 10 000 долларов, Вы автоматически становитесь праведником-менеджером первого уровня. Найдя 10 новых праведников, Вы становитесь менеджером второго уровня, и возвращаете свой залог. Менеджер третьего уровня, возглавляющий сеть в 100 праведников, получает золотой сертификат и место в Галактическом Совете после свершения времён.

Далеко не каждый человек может стать праведником, для этого нужно знание законов нового мира и абсолютная вера в успех. И то, и другое вы можете получить только на наших международных и межпланетных конференциях (200 и 400 долларов соответственно). Запомните, только 10 000 истинно верующих праведников способны изменить мир. Поэтому на каждую вакансию праведника подбираются несколько кандидатов.

P.S.

Дорогой собрат, то, что Вы сейчас прочитали, обычно сообщается избраннику его менеджером только при личной встрече. Но поскольку число праведников уже почти исполнено, и признаки этого налицо, мы решили предоставить Вам и Вашим друзьям последний и уникальный шанс, воспользовавшись почтой. Дорогой друг! Мы приглашаем Вас на межпланетную конференцию, возможно последнюю в этом эоне, которая состоится в городе Вышгороде, в доме отдыха «Светлый путь» 17 числа сего месяца.

Межгалактический комитет русских праведников».

Вышгород был подчёркнут. Интересно. В этом самом Вышгороде по данным Стоянова последнее время обреталась Фира, экс-супруга сгинувшего Ипатия. А ещё в Вышгороде жил Женя Ши.

* * *

Стоянов разыскал его с месяц назад. До этого он не видел Женю лет десять. Искал долго, напористо, без видимой цели. Словно чувствовал, что он может понадобиться.

Специальная группа Стоянова шла тогда по следам банды сатанистов. Её вожака Мирко отличала фантастическая удачливость. Обстоятельства словно подыгрывая ему, удавом сжимались вокруг жертвы, не оставляя ей не единого шанса. Разболевшийся зуб, перебежавшая дорогу кошка, плохое настроение автоинспектора оказывались звеньями дьявольского плана Мирко, медленно сжимались петлёй на шее обречённого.

Стоянов приехал к Жене ближе к вечеру, без предупреждения (телефона у Жени не было), но тот ничуть не удивился, встретил со своей обычной застенчивой чуть растерянной улыбкой. С ним всегда было просто. Он мало изменился, всё такой же круглый и задумчивый, только манеры, пожалуй, стали ещё мягче.

Сидели во дворе под липами. Когда-то Женин дом был дворянской усадьбой и от неё остался заглохший сад с деревьями-ветеранами. Там Женя поставил стол, устроил беседку из москитной сетки и повесил зелёную лампу.

– Я вот одного не пойму, – говорил Стоянов, – как это у него всё получается? Говорят, он жертвы человеческие приносит. Что, в таких делах это вправду помогает? На этом Мирко трупов как шаров на новогодней ёлке.… И ещё, как мне его ловить-то? Крестами, что ли, обвеситься? Ты умный. Посоветуй что-нибудь.

– Знаешь, Ваня, – тяжело вздохнул тогда Женька, – единственный в этой ситуации умный совет – не соваться, но даже его я тебе дать не могу.

– Но как это у него выходит, как он мог так подгадать, ты можешь мне объяснить?

Женька сконфужено улыбнулся и пожал плечами:

– Ты до сих пор думаешь, что вещи твёрдые. Но они такие, только пока ты внутри. Когда ты окажешься снаружи, ты увидишь лишь мелькание теней.

– Угу, – промычал Стоянов, ковыряясь в зубах, – но мне больше нравится внутри. И вообще, мне нравится так думать. Это некоторую уверенность придаёт.

– Представь себе, что ты стоишь посреди реки и смотришь вниз по течению. События накатывают на тебя со спины, кружатся, плывут дальше. Если развернёшься, увидишь, как они наплывают. А Мирко стоит, так примерно, десятью шагами выше. Но чтобы до него добраться надо идти против течения, понимаешь?

– Угу. Понимаю, что не хрена не понятно. Но спасибо и на том. – Стоянов поднялся.

– Погоди, Ваня, кое-чем я тебе все-таки помогу. – Женя опустил глаза – Дело в том, что я совершенно случайно знаю этого человека, о котором ты говоришь, этого Мирко. Правда, это было очень давно. Его фамилия Паралич. Мирко Паралич. Он родом из Боснии. Я даже знаю, где у него дача.

* * *

Брали банду прямо в особняке у Мирко. До этого прослушивали несколько дней.

– Мирко, вот ты бог, – спросил бандит по имени Лёха, – скажи, зачем всё это?

– Что это?

– Ну, всё, вообще, – он сделал жест, словно хотел очертить линию горизонта. Сидели в полумраке, только в камине потрескивали поленья.

Мирко усмехнулся.

– Это как селекционная станция. Отец мой бросает семена, и одни падают на дорогу, другие на сухую каменистую почву, третьи на жирную. И появляются всходы – одни тонкие, другие жирные. А ему плевать. Ему ворсистость подавай. Есть – на семена, нет – извини. А те, что на дороге выросли или камне, ему, может, ещё милей – жизнеспособные, значит. Те, кто делает зло, хоть их пугают адом, – крутые ребята, они годятся. А если б за добро в ад посылали, сколько б нашлось добряков? То-то. Вот те настоящие бы и были. Отец мой любит Богом прикинуться, чтоб всех обмануть, святых там всяких. Только они на рай настроились, а он их – р-аа-з и в ад.

Ребята заржали.

Снова загрохотало, так что задрожали стёкла. Небо будто треснуло, и на землю обрушился ливень пополам с градом.

– Знайте, что время, которое я проводил с вами, подходит к концу. – На этот раз смех Мирко подхватил только придурковатый Славик.

– Пора, идите все. Я хочу остаться один.

– Мирко, куда мы пойдём – гроза, – сказал Ашот.

– Куда хотите, но кого не замочит дождь, замочу я.

– Они выходят, – доложил наблюдатель, – идут к машинам.

– Все?

– Вроде все.

– Огонь! – скомандовал Стоянов.

Гром заглушил звуки выстрелов. Двое рухнули сразу, убитые снайперами. Третий успел повернуться, когда его с шести шагов в висок уложил капитан – командир группы.

Лёха чуть отстал. Натренированным чутьём почуяв опасность, он отскочил резко влево и покатился в кусты малины, доставая пистолет. Его выстрел ожёг капитану щёку. Вся группа сосредоточила огонь на малиннике.

– Отставить! – скомандовал Стоянов, – пятого нет. На дачу!

Когда группа ворвалась на дачу, та была пуста.

Единственная свидетельница, имевшая выход на Мирко, пропала на следующий день. На глазах наружки она села в белую Ладу и вместе с ней словно растворилась в пространстве.

С тех пор Стоянов думал о Мирко направлено, думал в трудные минуты, когда накатывали усталость и безразличие, когда разглядывал в зеркале раннюю седину и слушал тишину в пустой квартире. Когда после успешной операции ощущал только пустоту. Он вспоминал о Мирко, словно тот был его оправданием. И больше всего боялся пропустить тот момент, когда Мирко нанесёт ответный удар, мгновение, когда в событиях проявится неуловимая сгущающаяся странность, фальшь, маскирующуюся под случайность и произвольность. Он знал, что Мирко никогда не прощает.

* * *

Стоянов пил кофе. Иногда это помогало. Разогнанные светом лампы сумерки отступили за окна, насупились темнотой. Он думал про Мирко и про Женю. Мирко бывал на Метростроевской, его опознали по фотографии. Женя его знал.

С усилием разодрав веки, он принялся за последнюю, незаконченную статью Ипатия.

«На столе передо мной лежит старинная тибетская икона. Изображённый на ней белый сокол на руке неведомого божества не характерен для буддийской иконографии. Возможно, изображая его, художник хотел передать какое-то важное сообщение, может быть о прибытии этого персонажа с неба. Почти правильный голубой круг – это явно озеро или, точнее, воронка, образовавшаяся при падении небесного тела. Освобождённые при падении разрушительные энергии символизируют четыре буйных демона по сторонам. Сложный лабиринтоподобный узор под креслом пилота, скорее всего, изображает механизм или рвущееся из сопла пламя.

Может быть, художник изобразил прибытие одного из ковчегов, призванных вывезти с подлежащей уничтожению Земли избранных. Или корабль Антихриста, пребывший из тёмной половины Вселенной, и до поры до времени успокоившийся на дне озера…»

«Интересно, я ещё читаю или уже сплю?» – промелькнуло в голове Стоянова.

Проклятая стена была на прежнем месте: глухая, слепая, немая. Можно идти вдоль, можно биться головой.

«Зачем она мне? – с отчаянием подумал Стоянов, – надо просто отвернуться и идти в другую сторону!»

И, словно кто-то услышал и испугался, – Стоянов увидел трещину. И услышал далёкий шум прибоя. Или это река?

* * *

Лилось в ванной. Чёрт, снова заснул. Почему-то было темно. Стоянов протянул руку к выключателю. Света, что ли, нет. Мобильник тоже был мёртв. Сколько же времени он проспал?

Плеск воды усилился. Она падала в ванну тяжёлой прерывистой струёй, словно кто-то то подставлял под неё, то отводил руку, как будто приглашая подойти посмотреть. Образ речки с небольшим водопадом вставал всё отчётливее.

«В десяти шагах выше, значит? – усмехнулся про себя Стоянов, – стоит и палочки пускает. Брёвнышки. Зашибёт – не зашибёт?»

Остановив дыхание, Иван бесшумно вывалился из кресла, тенью скользнул к шкафу, потом к окну и спустя секунду, повиснув, как паук на стене, осторожно прикрыл его снаружи. Спустился вниз по лестнице соседнего подъезда, на ходу вставляя в обойму серебряные патроны.

На стоянке он воспользовался чужой машиной. Потом сменил её на мотоцикл. Эту ситуацию он обдумал заранее. Козырем Мирко была фантастическая способность заранее просчитывать все ходы и расставлять ловушки. Но ведь можно действовать абсолютно произвольно, не правда ли?

Как можно вычислить человека, который сам не знает, что он сделает в следующую минуту? Человека, способного совершать абсурдные поступки?

Выехав из города, Стоянов затормозил на перекрёстке. Итак, направо или налево? Внутренне ухмыляясь, он подбросил монетку. Решка. Налево.

Всё реже и реже вспыхивали по сторонам дальние огни. Дорога захватила его, унося остатки усталости и тревожных мыслей и награждая почти звериной слитностью с пространством. В туманной свежести лугов ему чудился запах далёкого моря. А может быть, это и было море. Древнее море, выступившее над равниной бескрайней туманной пеленой. Когда мотор заглох, он, бросив мотоцикл, пошёл наугад через ночной луг.