– Вы руководство как-то предупреждаете о таких подменах?

– Вы что, нет конечно, сразу кирдык.

– Что было дальше, когда пришел Щепкин?

– Так я пришел и спать лег, а вы как раз выходили на улицу… – протянул Щепкин низким басовитым голосом.

Глаза следователя округлились.

– Я выходил на улицу? Ты ничего не путаешь?

– Не путаю, вы вышли и стрельнули у меня две сигареты.

– И что было дальше? – Задавая вопросы, Пироз смотрел на Егора, который листал дело и оценивал обстановку в кабинете.

– Вы вышли на улицу и уселись на крыльце, а я с испугу позвонил Лазину и сказал, что вы были здесь и увидели меня спящим, а он в это время был на вокзале, там были слышны объявления об отправлениях поездов.

– Ну хорошо, а кто выключил видеокамеры?

– Проверка была, вот их и отключали на несколько часов, – сказал Егор.

Следователь оживился.

– А ты откуда знаешь?

– Вчера рассылку всем сделали, все были предупреждены!

– Такое ощущение, что я отсутствую где-то… – Пироз схватился за голову. – Блин, как же я устал.

– Петр Васильевич, нам что делать?

– Щепкин, расскажи полностью, что ты помнишь…

– Так это, как его там, я пришел, мы перекинулись парочкой слов, потом подъехало такси, и Лазин побежал, а я поудобнее разместился на стуле и задремал. Не знаю, сколько прошло времени, не смотрел на часы, но вы меня разбудили, сказали, что никому не расскажете, что видели меня спящим, потом взяли две сигареты и вышли на улицу. Я позвонил Лазину, а сам смотрел за вами, вы сели на крыльцо и закурили одну, а затем вторую сигарету. Когда докурили, вы пошли в сторону перекрестка, но только шли вы по лесному пятачку, как будто следите за кем-то. На перекрестке в это время стоял человек, он ушел дальше по улице, и вы пошли за ним.

– Человек на перекрестке был один?

– Да.

– Вы вернулись обратно довольный, а в ваших руках был нож, больше я ничего не разглядел.

– Я ничего не понимаю… – Следователь колотил кулаками по своей голове. – Недавно я думал, что поймал убийцу, а сейчас так получается, что убийца я, только одно странно: почему вы-то все молчите?

– Так а мы-то ничего не знаем.

– Говорили кому-нибудь?

– Нет.

– Давайте так, если это сделал я, я подойду к одному из вас и сдамся, дам показания, получите звезду.

– Ну ладно. – Он махал им рукой в сторону двери, но со стороны было больше похоже на то, что он собирался сказать «валите отсюда».

– Егор, хватит листать там, только пыль в воздухе поднимаешь, признайся честно, ты тот самый серийник?

– Ну я…

– Чего?

– Вы спросили, кто убийца? Я и ответил!

– Ты что, серьезно?

– Ну а что, прикольно же, вы ищете убийцу, а он тут, сидит у вас под боком!

– Так, хрень всякую несешь! Давай, садись рядышком, поехали по твоей писанине. – Петр Васильевич сидел в стандартной для него позе и смотрел в исписанный помощником листок, рукой прощупывая пепельницу с воткнутыми в нее окурками, пальцами прыгая по ним, как по пням. – С чего решил, что он всем надоел?

– Так проверил список жалоб на эту квартиру…

– Я-то не смотрел, а ты почему решил посмотреть?

– Это убийство очень похоже на то, о котором я вам вчера рассказывал, и мотив один и тот же.

– А какой ты видишь мотив?

– Вижу месть, месть по причине накопившейся злости, этакая желчь, медленно выходящая из-за несправедливости в людском обществе.

– Хм, интересное сравнение этих убийств с желчью. – Следователь задумался. – А политика справедлива?

– При чем тут политика?

– Многие люди винят во всем власть и политику: различные неувязки в жизни, ну и сам уровень жизни, ты тоже такого мнения?

– Я не обращаю внимания на политику и не вникаю, считаю, каждый сам строитель своей жизни, а политика так, что-то там где-то там…

– Ясно. Ну так сколько жалоб было? Я, честно, не смотрел…

– Жалоб было около пятисот штук!

– Хрена. Так это за его отпуск?

– Нет, за весь период его жизни в этой квартире, то есть за три года.

– Во дела, как-то прикрывали это все. – Следователь настолько глубоко не копал никогда, он просто искал виновных, и дело с концом. – Ты пишешь, что убийца пришел и ударил по двери молотком, потом вошел и ударил самого потерпевшего, как ты это понял, и почему убийцу никто не видел?

– Я смотрел фото, на которых четко изображены вмятины от молотка, никто не обратил внимания, потому что люди привыкли, как бы это жестоко ни звучало, к такому шуму настолько, что даже не обратили внимания на какие-то там посторонние звуки-стуки. Далее погибший открыл дверь, валявшийся в коридоре пистолет и ожоги от электрошока говорят о том, что он наставил на жертву пистолет, тут же его потерял от удара электричеством и в панике ринулся убегать. Но и это у него не особо получилось, убийца догнал его и ударил молотком, что доказывают раны в области спины. Далее он заставил жертву «послушать музыку», приставив электрошокер к ушам.

– Жестокий убийца, ну, или с какой стороны посмотреть…

– Я не стал указывать, но на лестничной клетке сделано фото, на котором четко видны обгоревшие фильтры…

– Не акцентировал на этом внимание, так и сколько там их. – Василич даже привстал со стула.

– Так вроде как десять.

– Ого, я не рассмотрел это фото, потому как не видел в нем ничего необычного. – Следователь ходил по комнате и бил кулаком в раскрытую ладонь. – Так, так, так!

Пироз повернулся в сторону Егора и, глядя в глаза, спросил:

– Почему ты назвал его демоном?

– А кто он, после его действий для людей этого дома наступило спокойствие. Мне кажется, я ответил на ваш вопрос… – Егор стоял, по-деловому держа руки на поясе.

– Егор, свободен на сегодня, можешь идти домой.

Почти что выгнав из кабинета своего помощника, Петр Василич продолжил размышлять, словно пробираясь через какие-то заросли, разводя руками и глядя на уходящего напарника,

– Он назвал его демоном, потому как после смерти или его ухода из этого мира наступила тишина, спокойствие, причем не только для него, но и для окружающих. Интересное сравнение… – Пироз замолчал. Он сидел на стуле, закинув ноги на стол, уткнувшись остекленевшим взглядом в висевшую на стене грамоту.

Ветреная сырая погода наступившего вечера разбудила застывшего в своих размышлениях следователя стуком поломанных веток дерева, склонившегося к окну. Листва лизала стекло, будто пытаясь отмыть осевшую с годами пыль города, изредка раздавалась автоматная очередь капель, бьющихся о ржавый погнутый козырек под окном. Серость комнаты следователя, несмотря на свет, издаваемый лампочкой на изогнутом проводе, наводила тоску не только на тех, кто находился внутри, но и на тех, кто видел это окно с улицы: окно напоминало своим видом что-то заброшенное, но почему-то с освещением.

– Пить, хочу пить… – Петр вскочил, изнемогая от жажды, схватил чайник и опрокинул его в рот, проливая часть на рубашку, тут же отряхнулся и наконец наполнил водой свой стакан с отколотым краем. – Хорошо-то как.

Петр еще немного постоял и отправился на свою лавку с любимым одеялом, согревающим тело. Разместившись поудобнее, он закрыл глаза, представляя в голове ночное путешествие, то самое, которое по непонятным причинам казалось для него сном. Он лежал, слушая корябание веток по стеклу, но мысль, пришедшая ему в голову, словно подъемный кран подняла его с кровати:

– Мне нужно покурить, и моей пачки уже нет, она смята и лежит в мусорке под столом, и в пепельнице ровно то количество окурков, которое я обычно оставляю. – Пересчитав их указательным пальцем, он убедился в правильности своих подсчетов. – Получается, что той ночью я то же самое сделал, что и сейчас.

Петр стоял у стола, почесывая виски.

– Что-то не так, я никогда не курю у здания полиции и уж тем более на самом крыльце, моя стандартная курилка – это машина и мой кабинет.

Походив по кабинету, Василич уселся на свой стул, укрылся одеялом и уснул. Наступившее утро радовало солнцем, Василич потянулся, лежа на своей привычной для ночевки лавке…

– Стоп, блин, я уселся на стул. – Его голос испуганно, словно от холода, дрожал, а волосы встали дыбом. – Где мой телефон?

Проверяя все возможные места, куда он мог его швырнуть, он нервно твердил:

– Психушку, похоже, нужно вызывать, или застрелиться прямо тут, чтоб никого не мучать… – Добыв телефон, он начал рыться в списке контактов.

– Петр Василич, можно? – Голова Егора вынырнула из-за приоткрывшейся двери.

– Егор, заходи! Скажи мне, я что сумасшедший?

– Вроде нет, а что вы так спрашиваете?

– Да так… Делай следующее дело, я пока уеду, – Пироз вышел из кабинета, достав пачку сигарет из кармана. – Я в окне не отражался!

Остановившись в коридоре, он закурил, сладко потягиваясь и размышляя: «Ночью темно, горит в комнате свет, но я, смотря в окно, не видел себя в отражении». Он быстро вернулся назад.

– Егор, иди сюда! – Василич стоял на том месте, на котором был и во сне. – Чего видишь?

– В окне, что ли?

– Ну да, да… что ты там видишь?

– Так, ветки дерева, листья, соответственно, ну, краску, слезшую с окна…

– Что еще? Ну!

– Нас с вами вижу, и сам кабинет.

– Во-о-от, – протянул Василич. – А если на улице темно, мы будем четче видны или хуже?

– Думаю, четче, потому как на улице темно…

– Молодец, Егорка!

– Вам только это от меня было нужно?! – Сбежавший из кабинета Василич так и не ответил на вопрос Егора. – Может и на самом деле он слегка чокнутый?

Время близилось к полудню, жар солнца проникал всюду, отчего старая иномарка Пироза, стоя в уличной пробке, пребывала в предзакипающем состоянии, а внутри закипал от жары и сам следователь. Прокручивая мысли и находясь где-то очень далеко от реальности, но все так же двигаясь в нужном направлении, он слушал мелодию телефонного звонка, которая повторилась уже несколько раз. Он переключил печку на горячий воздух, добавив обдув на полную мощность, – это было сделано для уменьшения температуры двигателя. Покрываясь капельками пота, Петр уложил голову на стойку между дверьми, наблюдая за транспортным потоком. Раздавшийся сзади гудок привел его чувства в порядок.

– Что еще там?

– Эй, урод, подвинь свое ведро в сторону! – Крики, доносившиеся с явной злостью, напомнили о его общении с пострадавшим, находившимся в больнице и по сей день.

– Куда я тебе двинусь? – высунувшись в дверную форточку, спросил следователь, одновременно рыская рукой по карманам в поисках своей ксивы. – Хрена джип у них, блин, где же мои документы, на столе, что ли, оставил? Хм-м-м, вот как получается, меня тут раздавить хотят, и я сразу защиту ищу в виде документа, а людей простых, которые не могут за себя постоять, просто-напросто отбрасывают в сторону. От таких, значит, хочет зачистить город наш Робин Гуд.

– Три, два, тебе хана! – Рванувшийся вперед джип притер своими мощными колесами заднюю часть сбоку. – Еще хочешь?

Испуганные люди, ехавшие в этом же направлении, опешив от такой наглости, жались в стороны, лишь бы пропустить этого ненормального вперед. Следователь почувствовал себя очень некомфортно, очень униженно, отчасти поняв, что хочет убийца, и легкость или, может быть, даже интерес в совершении данного деяния. Но только освободить весь мир от этих тварей нереально, и оно, то самое существо, что толкает тебя к чувству превосходства над другими, может присутствовать в каждом, но только не у всех выходит наружу.

Пироз вышел из машины, рискуя попасть под злосчастный автомобиль, достал табельный пистолет и разрядил всю обойму в колеса…