Цитаты из книги «Единственный и его собственность»

Кожев, вроде бы занятый Гегелем, на деле более близкий к его неистовому критику Штирнеру, видит в прожорливой негативности самую суть (опять привидение) человека, остроумно сравнивая последнего с дыркой в кольце – казалось бы, пустота, но без этой пустоты кольца не получится: значимое и – важно отметить! – действительное, действующее отсутствие.

Влияние Ницше и Штирнера – более явное и менее явное – на мысль XX века пугает и манит, как тайна. Тайной эпохи для Ницше был нигилизм, от того же самого слова Ничто, неслучайно у Ницше созвучный понятию воли к власти – такой же, как радикальная тяга Единственного к своему, тяга в своем ничтожении: воля такая, что ей всё равно, что волить, лишь бы волить эту свою всеядную волю. В обоих случаях «что», объект воления или эгоистическое свое, совсем исчезает под натиском субъективного отрицания.

И вот, озадачившись этим, мы сразу же будем сбиты с толку этой пугающей рифмой меня-моего и… Ничто. Ничто – всё мое, или сам Я Ничто? Да, но с одним дополнением: Я есть Ничто всего другого. Я ведь не лес, не море, не небо, как таковой Я ставлю им твердую и непроходимую границу своим же от них отличием, Я отрицаю их, оказываюсь, таким образом, их собственным Ничто, как они суть Ничто для меня. Мои интересы – это ничто твоих интересов, ибо они другие, по отношению к твоим интересам совсем отрицательные. Ничто отрицательно, оно, как у Хайдеггера, ничтожит, обращая в сущее ничтожество всё то, что меня не касается. Касается же меня только мое – Ничто всего вашего. В меня как в бездонную пропасть слетает всё то, до чего мне нет дела – Я прорва того, что для меня не существенно. Сколько бы проповедей, нравоучений не пелось о благе и долге, а только мое мне резонно и дорого.

Власть родителей мы признаем как стихийную силу; но потом мы решаем, нужно оставить отца и мать, нужно объявить крушение стихийных сил. Мы преодолели их. Для разумного, то есть «духовного, человека» семья как духовная сила не существует, и это выражается в отречении от родителей, сестер и братьев и т. д. Если же они «воскресают» как духовные разумные силы, то они уже совсем не то, что были прежде. Молодой человек преодолевает не только родителей, но и людей вообще: они для него не составляют уже препятствия, и он уже не считается с ними;

Ведь вы не станете утверждать, что это совершается из желания угодить Богу? Нет, вы делаете это ради себя самих. Следовательно, и здесь главное дело – вы; поэтому каждый должен сказать себе: я для себя — все, и я делаю все ради себя.

Напротив, своеобразие – это все мое существо и все мое бытие – это я сам. Свободен я от того, от чего избавился, собственник же я того, что в моей власти, над чем я властвую.

Я не имею ничего против свободы, но я желаю тебе большего, чем свободы. Недостаточно быть только свободным от того, чего не желаешь, нужно еще иметь то, чего желаешь, нужно быть не только «свободным», но и «собственником».

Я не хочу ничего в тебе признавать или уважать, ни собственника, ни нищего, ни человека: я хочу тебя использовать.

Подобны ли мне другие, или имеют ли они то же, что я, – мне до этого нет дела. Они не могут быть тем же самым или иметь то же самое. Я не причиняю им никакого ущерба, как не врежу скале тем, что имею перед ней преимущество «свободного» движения. Если бы они могли это иметь, то имели бы.

Я хочу быть всем, чем я могу быть, и хочу иметь все то, что я могу иметь.