Сразу после работы отец заглянул ко мне и вручил список запрещенных предметов. Я только что принял вечернюю порцию капсул и пребывал в сонном настроении – после белкового вброса всегда так хочется полежать и подумать, отрыжка мучает, внутри что-то бурчит и подташнивает еще. Но отцу этого ведь не объяснишь, он человек старых правил, сейчас таких людей больше не делают. Минитмен – человек, в течение минуты готовый ко всему. К разгерметизации, к вспышке на солнце, к приступу мобильного бешенства в детском питомнике, к прорыву из шахт метанового облака, ко всему. Сирена еще только начинает выть, я еще только глаза продираю ото сна, а отец, уже обряженный в защитный комбинезон, выходит в дверь. Сейчас таких нет, сейчас все прагматики. Все знают, что в случае тревоги ты должен прибыть на свое место по штатному расписанию за пять минут, все и прибывают за пять. А вот так, чтобы за минуту… Нет, это только старые так могут.
Отец упрям, пришел с толстенькой книжечкой, тряс ею над моим ухом. Хотя я на самом деле знаю перечень запрещенных вещей. Да его все знают почти наизусть, даже самые молодые. Но спорить с отцом не хотелось, так что я книжку взял. Выслушал еще множество напутствий, множество рекомендаций, выслушал уже неоднократно выслушанную лирическую историю про трепет отца перед первым рейдом, дал нужное количество заверений и обещаний, все как полагается.
Отец непривычно волновался, не знал, куда руки деть. Вообще-то, я понимал, из-за чего он волнуется, рейд – довольно опасное мероприятие, многие вообще не возвращаются, я уже говорил. А я у него первый. Ну, в смысле, первый нормальный.
И пока единственный.
Так что отец волнуется. Опасается, что я его подведу. Не оправдаю возлагаемых надежд.
И мать волнуется. Ну, она всегда волнуется, когда я от них отделялся, так она места себе не находила. А тут рейд! Все может случиться…
Поэтому она на отца и давит, а отец давит на меня.
На всякий случай я еще раз заверил отца, что буду осторожен. Не буду никуда соваться, не буду никуда лезть, буду тих и спокоен, что скажет начальник, то и стану выполнять. И пять раз все это повторил.
Отец покивал и ушел, а я на всякий случай принялся изучать список запрещенных вещей.
Как оказалось, не зря. Список обновился и довольно расширился, и это испортило мне настроение. Так, немного, испортить серьезно настроение мне было довольно сложно – рейд впереди. К обычному перечню: игрушки, кинофильмы, оружие, статуэтки, картины, некоторые книги – добавились еще и мульты. Отныне их разрешалось провозить только через цензурный комитет, как раньше книги. И еще добавили почему-то часы наручные, мебель, маленькие рации – ну, это понятно почему, колокольчики, одежду, раньше одежду можно было провозить, а теперь запретили. Кому помешала одежда?
И колокольчики. Кому мешают колокольчики? Какой дурак потащит мебель?
И еще много чего они там написали, запретители.
Ну, да им видней. Одежда так одежда. Хотя какой от одежды вред? А может, мать не случайно мне свитер связала? Если теперь одежду нельзя провозить, то придется ее самим делать. Интересно, Эн умеет вязать? Или шить? Надо спросить. Сегодня я как раз собирался с ней встретиться…
Извиняюсь, игрушки в новом списке разрешили, ошибся.
Я поглядел на часы. Так, уже пора. Я выскочил из своего бокса и поспешил к саду. По пути толкнул какую-то тетку, она умудрилась огреть меня по спине, хорошо все. Лифты почему-то не работали, и пришлось бежать по лестнице, что было не очень удобно – люди, занятые на строительстве верхних ярусов, возвращались в жилые боксы, я пробирался против течения.
Опоздал.
Эн сидела на скамейке. Выглядела довольно бледно. Она работает на обогатительной фабрике, и, когда мы переходим на четыре капсулы, они переходят на три. А про три капсулы я уже говорил – ноги протянешь. Да и здоровья обогащение не добавляет – поди целый день в маске поработай. А без маски нельзя – гелий-3 адсорбируют коллоидной кислотой – одна капля прожигает от макушки до ступней.
Жаль ее, тяжелая работа.
Эн ждала меня. Наши пятнадцать минут. Каждый месяц человек может посидеть пятнадцать минут в саду. Сад небольшой, комната десять на десять, потолок три. Есть небольшой фонтан с соленой – чтобы не пили – водой, и дерево растет, и трава. Под деревом скамейка.
На скамейке меня ждала Эн, а я опоздал на две минуты. Чем Эн была весьма недовольна. Я бы сам был недоволен, а у Эн еще характер вообще кусачий.
– Если тебя берут в рейд, это тебе еще не дает права опаздывать, – сказала она.
Я поглядел на нее с усталым пренебрежением. Мужчина отправляется в рейд, женщина ждет у камина. Вяжет носки. Кстати, если мы помолвимся, то я смогу провезти две крупные вещи. Официально. Я поглядел на Эн.
– Думаешь про вещи? – догадалась она. – Зря думаешь, я за тебя не собираюсь.
– А я и не думаю.
– Думаешь, по лицу вижу. Думаешь, что я побегу за тебя замуж. Не побегу!
– Да и не надо, – я равнодушно зевнул, – нужна ты мне очень… Знаешь, и без тебя желающих много будет. Вот Ната, она просто мечтает…
– Да что ты говоришь? – перебила меня Эн. – Ната просто мечтает? Просто жить не может?!
Я еще более равнодушно пожал плечами.
– Я ей все глаза выдеру, – так же равнодушно сказала Эн.
Ну, дальше мы помирились и начали придумывать, что я привезу Эн из рейда. Можно взять две вещи. Но это официально, как я уже говорил. А неофициально можно провезти больше. Так многие делают, если стартовая масса не превышает норму, то контроль не проводится и легко прихватить кое-что с собой. Ну, разумеется, что-нибудь небольшое, что можно спрятать под комбинезоном.
– Я хотела тебя кое о чем попросить, – сказала Эн негромко.
– Ну конечно, – великодушно кивнул я. – Попроси.
Сейчас она попросит меня привезти ей украшений.
Все девчонки мечтают о драгоценностях. Даже моя мать их любит, отец из предыдущих рейдов их пригоршнями таскал. Странно это даже – смысла в этих драгоценностях нет никакого, их даже на капсулы никто обменять не захочет, а все женщины их просто обожают.
Золото, серебро, бриллианты. Жемчуг особо. Если его толочь и принимать с водой, то желудок регенерируется, снимается токсическое воздействие капсул.
– Это, конечно, неправильно. – Эн даже, кажется, покраснела. – Но я хочу, чтобы ты привез мне…
– Ты хочешь фильм, – теперь уже я ее перебил. – Ты хочешь, чтобы я привез тебе фильм?
Эн помотала головой.
Интересно, подумал я. Если не фильм, то что тогда? Я стал вспоминать, что тайком протаскивали на корабль участники рейдов. Редко что-то оригинальное протаскивали, вообще-то. Чаще всего обычную контрабанду. Конфеты, спиртное, иногда книги с запрещенными репродукциями, иногда фильмы. Очень редко. Я слышал про один такой фильм вот. Ну, и Бугер тоже вот сбреханул.
Баян. Один дурачок умудрился пронести баян. Любил музыку, хотел выучиться играть. Как ни странно, баян ему оставили. До сих пор на нем играет, можно иногда пойти в музыкальный клуб, послушать.
Неужели Эн хочет баян? Нет, баян для нее слишком мелко, так, несерьезно даже. Эн о баян не будет даже мараться. Ей подавай что-нибудь масштабное, грандиозное. Рояль. Точно, Эн мечтает о рояле! Она хочет, чтобы я ей протащил рояль!
Я представил, как Эн сидит за роялем, и хихикнул.
А может, контрабас.
Я представил, как Эн обнимает контрабас, и хихикнул.
– Что смешного? – прищурилась Эн.
– А? Нет, ничего смешного. Так чего тебе притащить? Рояль?
– Почему рояль? Нет, не рояль. Я хочу, чтобы ты провез мне котенка.
Мне показалось, что я ослышался.
– Что?!! – спросил я как можно тише.
Нет, вокруг никого не было, никто этот бред не мог услышать. Повезло.
– Повтори, – попросил я, – я не ослышался?
– Ты не ослышался. Я хочу, чтобы ты привез мне котенка. Ты знаешь, что такое котенок?
Я знал, что такое котенок. Видел в мультфильме. Котенок – это маленькая кошка. Такая совсем маленькая – если его посадить на ладонь и сжать кулак, котенок как раз в нем укроется. Маленькая кошка. Котенок ловит мышей и ими питается. Во всяком случае, в мультиках так всегда происходит. И сыром котенок питается. И молоком. Интересно, какой сыр на вкус? Ризз рассказывал, что в первых рейдах еще встречался сыр, только очень засохший. Но даже засохший сыр очень вкусен…
Лучше бы она хотела рояль.
– Что молчишь? – Эн громко щелкнула пальцами. – Я тебя спрашиваю, ты знаешь, что такое котенок?
– Зачем тебе котенок? – оторопело спросил я.
– Хочу попробовать, – ответила Эн.
– Он, наверное, невкусный…
Эн хихикнула.
– Дурак ты, – сказала она. – В рейд тебя берут уже, а ты все такой же дурак. Непроходимый просто. Мне мама говорила, что те, кто на драгах работают, они все немного того… От вибраций у них мозг разрушается постепенно. Ты что, ничего совсем не понимаешь?
– Понимаю…
– Зачем может быть нужен котенок? Для того чтобы вырастить из него кошку. У меня у матери спина болит сильно. Как ночь – так спина начинает давить. Ты можешь представить, что такое, когда всю ночь болит спина?
Представить я мог. Ночи у нас длинные. Очень.
– А она прочитала, что кошки хорошо радикулит лечат. Если к спине прикладывать кошку…
– Мертвую? – глупо спросил я.
– Не, все-таки ты дурак, парень с драги. – Эн покачала головой. – Какой смысл прикладывать к радикулиту мертвую кошку? Конечно же, нужно прикладывать живую! Живая кошка теплом исцеляет, она все лечит. Мама очень хочет кошку.
– А как же биокарантин? – спросил я.
Эн фыркнула.
– Нет, существует же биокарантин…
– Так и скажи, что не можешь, – улыбнулась она.
У нее самая красивая улыбка. Определенно самая красивая улыбка, какую я только видел…
– Все парни – хвастуны, – сказала Эн. – Болтают все время – мы все можем, мы все можем, а как приходит время привезти что-нибудь из рейда, они начинают ныть – нет, я не могу, у нас же биокарантин…
Я не дурак, у меня от вибрации мозг еще не совсем расслоился, Эн зря говорит, с мозгом у меня все в порядке, я понимал, что вот сейчас она меня просто провоцирует самым обычным и зауряднейшим способом. Я все это прекрасно понимал и тем не менее сказал:
– Как я его провезу? Нас же будут после проверять…
Наверное, все-таки я на самом деле дурак. Но у Эн такие красивые глаза…
– Котеночек – он же маленький. – Эн показала пальцами, какой именно бывает котеночек. – Его можно легко упаковать… Где-нибудь спрячешь в кармане и провезешь. Вам же выдают фризеры. Ты котеночка возьмешь, заморозишь, а потом, уже здесь, разморозишь. И он вырастет…
– Но ведь…
Это уже не нарушение правил, это – преступление. «Умышленное нарушение биокарантина и провоз представителей экзо-фауны», кажется так. За это можно лет двадцать в Постоянной Экспедиции получить. Без права на свидания. Без выходных.
– Да никто не узнает, – заверила меня Эн. – Это будет нашей маленькой тайной. Нашей первой тайной.
И она улыбнулась обворожительно и загадочно, так что у меня тяжело потянуло в солнечном сплетении.
– А если кто-нибудь узнает, ты скажешь, что он сам пролез.
– Как?
– Так. Котенки – они же жутко пронырливые, это же всем известно. Вот он и пронырнул. А твоей вины в этом нет, ты ни при чем.
– Ну да, у меня в кармане найдут мороженого котенка, а я не виноват!
Эн отвернулась.
– Давай я тебе привезу цепочку, – предложил я. – Или еще лучше – жемчуга. Ты видела жемчужину? Это очень красиво…
– Я сказала, котенка. – Эн даже топнула ножкой.
Она очень упрямая. Самая упрямая девчонка, какую я знаю. Если что-то ей взбредет в голову – обязательно добьется. Это хорошее качество… В умеренных дозах. А у Эн доза этого качества просто огромная. Подавай ей котенка! Но ведь это ненормально, почему я должен искать на планете какого-то котенка? Может быть, там никаких котят уже давно нет? Вымерли. Или редко встречаются, я попробовал было переубедить Эн, что от котенка следует отказаться.
– Послушай…
Конечно, она не переубедилась.
– У меня мама каждую ночь разогнуться не может, ей нужна кошка, – строго сказала Эн, – так что мне ничего про карантины рассказывать не надо. И про жемчуг слушать не хочу. Привези мне котеночка. А не хочешь, так я с кем-нибудь другим поговорю, вас в рейд много идет.
– Ну да, – усмехнулся я, – поговори. Поговори с Бугером.
– А хоть бы и с Бугером! Бугер – парень смелый!
Зря я про Бугера сказал. Бугер – человек, склонный к авантюризму, он может и согласиться на котеночка. Если уж он говорит, что видел настоящий фильм… Если Бугер согласится, мои шансы на Эн несколько уменьшатся. Мне не нужен Бугер в конкурентах. Мне вообще конкуренты не нужны: в ситуации, когда на одну родившуюся девочку приходится два с половиной родившихся мальчика, о конкуренции думать не хочется.
Хочется не хочется, а думаешь.
– Ладно, – я поднялся со скамейки. – Ладно. Я попробую.
Эн тут же благодарно схватила меня за руку.
– Я попробую. Но ничего не обещаю, неизвестно, куда еще меня направят. А вдруг в охотники определят? Если в охотники определят, мне не до котеночков будет…
– Тебя не отправят в охотники. Молодых всех в поисковые партии определяют, ты же сам знаешь. А поисковые партии бродят везде. Вот вы будете бродить и, конечно же, набредете на кошек. Ты же видел мультфильмы, кошки и собаки, они в планетарных городах в изобилии…
Я хотел сказать, что это несколько не так, но Эн уже мечтала:
– Ты его аккуратненько так подманишь, поймаешь, заморозишь и привезешь сюда. А тут я его отморожу. Сама отморожу, чтобы правильно отморозился, не потрескался. Я его разморожу, а он вырастет и станет большим-пребольшим, станет настоящей пушистой кошкой и будет лечить спину не только моей матери, но еще и тебе – у операторов драги все время то руки болят, то спина, то еще что. Мы станем все лечиться этой кошкой, а потом все увидят, что от кошки нет никакого вреда. И тогда этот дурацкий карантин отменят, и все, кто захочет, начнут привозить кошек и других зверей. Ты представь, как у нас тут станет весело!
Я представил. То, что я представил, мне не очень понравилось. Если верить мультфильмам, то котенки и кошки все очень беспокойные существа, они все время скачут, устраивают разные безобразия и вредят направо и налево. Одна кошка – это еще куда ни шло, а вот целый кошачий выводок… На самом деле станет весело.
– Я попробую, – снова сказал я. – Но при одном условии. Мы объявим о нашем обручении.
– Только об обручении, – уточнила Эн. – А поженимся уже потом. Лет через двадцать?
– Хорошо. Через двадцать локальных.
– Локальных, разумеется. Двадцать лет пройдут – не заметишь. Жених.
Эн хихикнула, подмигнула мне, вскочила со скамейки и упорхнула. Я поглядел на часы. Две минуты. Можно было еще две минуты сидеть. Хорошо. Я вытянул ноги и стал слушать, как журчит вода.
Хотелось пить. Я подавил жажду и стал ждать.
Через две минуты над головой мигнула неприятная красная лампочка, и я удалился из садика.
Я спускался к себе. Настроение у меня было неважное. Кроме того, мне все время казалось, что все на меня с подозрением смотрят. Будто что-то такое про меня знают, такое, компрометирующее. Мне было стыдно. Очень стыдно. Непонятно толком из-за чего, и поэтому я злился еще больше, и растопыривал локти, чтобы цеплять встречных – а что, они-то меня с утра цепляют безжалостно! Никто со мной ругаться не стал, наверное, у меня лицо все-таки было слишком злобное.
Ну и ладно.
Я вернулся в бокс, кинулся в койку и стал думать. Ну, про свое преступление. Конечно, оно еще не свершилось, но я на него уже вроде как согласился, а значит, это все равно что свершилось.
Стыдно. Мне казалось, что, согласившись на провоз котенка, я как бы замарал честь нашей семьи. Своего отца, деда, предков, всех тех, кто с гордостью нес наше имя через трудности и лишения. Наверняка мои доблестные родственники не опускались до столь низких преступлений, они были честными и достойными людьми, никогда не провозили настолько запрещенных вещей!
В отличие от меня.
Но, с другой стороны, были и плюсы. Я притащу этого дурацкого котенка, и потом, со временем, Эн выйдет за меня замуж. Если измерять нашими планетарными, то всего через пять лет. Нормально. Пять лет – это не так уж и долго, быстро даже. И в самом деле, заморожу его тихонечко и спрячу куда-нибудь в сапог, кто будет сапоги проверять?
Потом я стал думать о том, где именно найти котенка. Честно говоря, о повадках котенков я имел самые отдаленные представления. Я знал, что они любят молоко и сыр, я об этом уже говорил. А вот где они обитают, я предположить не мог. Значит, мне придется выследить большую кошку, и уже из ее гнезда добыть котенка. Да… Надо потихоньку разведать у Ризза что-нибудь про кошачьих, он, наверное, знает, он человек опытный. Хотя… Нет, лучше молчать, лучше на всякий случай молчать.
А вообще здорово. Два дня до рейда!
Два дня!
О проекте
О подписке