Во флоте ведь существуют дисциплина и порядок – во всяком случае, на словах, – и регламент на все случаи жизни. Награждение в этом смысле один из наиболее упорядоченных и консервативных элементов флотской службы. Сначала отличившегося военнослужащего представляют к награде, о чем оповещают и самого виновника торжества. Затем представление проходит несколько этапов утверждений на разных этажах командной цепочки. На этой стадии представление могут завернуть – типа, не заслужил, – а также понизить или повысить статус награды. И наконец само награждение. Его всегда проводит вышестоящий командир, и ранг этого командира напрямую зависит от статута награды. «Военный орден» 2-й степени Эрику вручал контр-адмирал, а «Звезду и Меч» – сам император. Но в обоих случаях – в отличие от абсолютного большинства награждаемых – Эрик до самого последнего момента не знал, чем именно его наградят, и наградят ли вообще. И надо же, третья награда – Эрик практически не сомневался, что речь идет о каком-то статусном ордене, – а ему опять, как нарочно, забыли об этом рассказать.

Вот и Вере за компанию, наверное, свезло оставаться в неведении практически до самого последнего момента. Но с другой стороны, медаль «За храбрость в бою» – невысокая награда, больше подходящая нижним чинам, чем отличившемуся в бою офицеру. Так отчего бы не переиграть? Но если это так, то и с Эриком могла произойти точно такая же история. Представили к одной награде – узнать о которой он не успел, так как находился в госпитале, – а получит в результате другую. И объясняется все это достаточно просто. Сражение в системе Парацельса стало крупнейшим с начала войны, и он в нем себя показал с лучшей стороны. За Фронтир Эрик получил два ордена: за взлом оборонительного ордера халифов и за два уничтоженных корабля противника. На Парацельсе, даже по самым скромным подсчетам, Эрик грохнул три корабля второго ранга. Правда, ни один из них не дотягивал до тяжелого крейсера «Азам»^[8], не говоря уже об огромном корабле-матке «Хадж», но все равно мало кто из офицеров в его звании может похвастаться таким успехом. И все это не считая того, что именно он спас от уничтожения флагманский крейсер 8-й эскадры. Так что Эрик практически не сомневался, что едет не просто за наградой, а за высокой наградой. Другой вопрос, чем именно его сегодня наградят. Тут были возможны варианты, но Эрик был согласен на любой из них. Ему с лихвой хватало и того, что есть. Впрочем, и отказываться было бы глупо, тем более что награды положены не ему одному.

Что же касается Веры, то огонь в двигательном отсеке линейного крейсера – страшная вещь. И, понятное дело, что, как только сыграли пожарную тревогу, туда устремились все наличные силы, занятые борьбой за живучесть корабля. Но первыми в огонь бросились добровольцы седьмой секции во главе с младшим лейтенантом Верой Мельник, и досталось им там будь здоров.

«Хорошо хоть, что уцелела, геройство легко выходит боком!» – Мысль не бесспорная, но зато подходит и ему, и ей. Оба хороши!

И уж точно, что лейтенант Мельник заслужила что-нибудь более статусное, чем медаль «За храбрость в бою».

«Посмотрим, – мысленно пожал плечами Эрик. – Поглядим. Скучно не будет…»

Впрочем, все это – прием в Адмиралтействе и награды – потом, а пока Эрика ждали флотские эскулапы на предмет – еще раз попробовать понять «что с ним не так» и «что с этим всем делать».

* * *

Возможно, сотрудники лаборатории Центрального госпиталя ВКС действительно знали, что делают. Во всяком случае, у Эрика возникло впечатление, что так оно и есть. Немногословные, внимательные и вежливые, они ни о чем его не спрашивали, и, слава богу, что так. Он бы им все равно ничего не рассказал, но чувствовал бы себя при этом скверно. Однако никаких расспросов не было, то ли знали, что он им все равно ничего не скажет, то ли ничего путного услышать от него не ожидали. Его галопом прогнали через полтора десятка приборов и устройств, измерявших в человеческом организме буквально все, что можно в нем измерить. Но прежде всего, что-то связанное с биохимией, электрической активностью нервной системы и прочим в том же духе, и в той же степени непонятным. Эрик терпеливо выполнял все указания докторов и в результате получил от них несколько как утешающих, так и настораживающих прогнозов.

Обещали, что он от ЭТОГО не умрет, хотя так и не объяснили, что ЭТО такое. Кроме того, витиеватые речи эскулапов, по-видимому, предполагали, что когда-нибудь ЭТО, возможно, пройдет само собой. Гораздо менее оптимистично звучал прогноз относительно сроков выздоровления.

– Может быть, дни, – сказал профессор Кемпер, подводивший итог обследования, – может быть, месяцы, но не исключено, господин лейтенант, что годы. Однако могу вам обещать, что ниже профиля Бета-7 ваша медицинская аттестация уже не опустится. А вот когда вернетесь на уровень Бета-13, и вернетесь ли вообще, знает только Всевышний…

На том и расстались.

«И это всё?» – Выражение лица у Эрика было, по-видимому, в достаточной мере красноречиво, так что, увидев его выходящим в фойе, Вера даже всполошилась.

– Что-то серьезное?

– Да нет вроде бы, – кисло усмехнулся Эрик. – Копыта не отброшу, а в остальном – «все по воле Божьей».

– Но обещают, что стоять будет лучше, – добавил, чтобы смягчить впечатление, вызванное его настроением, но, разумеется, только все испортил.

– Дурак! – покачала головой Вера. – Вот честное слово! Ведешь себя, как ребенок! Сколько тебе лет, кавалер^[9] Минц?

– Даже не знаю, что тебе сказать…

В жизни Эрика имелась пара вещей, о которых он не мог рассказать даже Вере. И прежде всего, это касалось его возраста. А еще он испытывал постоянные опасения, что будет в чем-нибудь важном недостаточно хорош. В бою, в любви, в пилотаже… Он боялся опростоволоситься. Не желал выглядеть смешным. И больше всего страшился, что окружающие люди – и тем более Вера и Андрей – поймут, какой он еще на самом деле ребенок. Но пока во всех разговорах на щекотливые темы его спасала правда, окрашенная в цвета иронии или цинизма. Достаточно дать понять, что сказанное – шутка, и правда перестает быть самой собой…

– Поехали, лейтенант, – ухмыльнулся Эрик, желавший скрыть за дурацкой ухмылкой свое разочарование, – посмотрим, что за сюрприз нам приготовили в Адмиралтействе.

«Поехали» – дань традиции. На самом деле полетели, хотя там, собственно, и лететь было всего ничего – взлететь и приземлиться, – и вскоре катер доставил их на парковочную площадку неподалеку от главного здания Адмиралтейства. Здесь уже было довольно много машин разного типа и класса, от служебных «работяг» до шикарных «персоналок». Во всяком случае, там было на что посмотреть, но сопровождавший Веру и Эрика каплей не позволял им расслабиться ни на секунду и оставил их в покое, лишь протолкнув за оцепление, состоявшее, к слову сказать, не из бойцов военной полиции, а из флотских десантников в штурмовой броне. Время военное, а здесь в Адмиралтействе этим вечером соберутся сливки императорского флота из тех, разумеется, кто находится сейчас на Эно^[10].

Эрик и Вера прошли по выгороженным тропкам мимо приборов, установленных контрразведкой, и вскоре оказались в зале Славы – колоссальном помещении, на стенах которого красовались огромные мозаичные панно, повествующие о героической истории императорского флота. В простенках между картинами стояли бронзовые статуи великих адмиралов прошлого, а также кое-кого из Торбенов, не только носивших военную форму, как и большинство их потомков, но и непосредственно участвовавших в боевых действиях. За внимательным изучением всех этих чудес они провели весь следующий час. На самом деле, больше им ничего не оставалось. У Эрика знакомых здесь не было по определению, а Вера была не в том звании, чтобы окликать многозвездных адмиралов и каперангов. Дома, при отце, это одно, а на приеме, который устраивает первый лорд Адмиралтейства, совсем другое. Впрочем, Борис Мельник тоже был здесь, стоял на возвышении в противоположном конце зала и беседовал с лордом Кёблером и адмиралом Моргенштерном, и это сочетание начинало не на шутку тревожить Эрика.

«Почему Моргенштерн?»

И в самом деле, почему? В системе Эно сейчас сосредоточены четыре эскадры, а это означает присутствие как минимум трех полных адмиралов и шести вице-адмиралов, если иметь в виду и заместителей командующих, да еще на тверди наверняка не менее дюжины. Так отчего именно Моргенштерн?

Однако тайна – если таковая и в самом деле имела место быть – так и осталась нераскрытой. Генрих Моргенштерн даже в награждении принял участие лишь как статист. Награды вручал лорд Кёблер, что резко повышало статус награждения, хотя удостаивали как раз за битву в системе Парацельса, где вице-адмирал Моргенштерн командовал 8-м флотом. Тем не менее сейчас Мельник, Моргенштерн и два других незнакомых Эрику адмирала стояли чуть в стороне, наблюдая, так сказать, за процессом, но в него никаким образом не вмешиваясь.

– Лейтенант Мельник!

Ну, что сказать, как выяснилось, Эрик Веру не только любил, он ею еще и гордился. То, что она была самым красивым офицером в шеренге, даже не обсуждалось. Вторую такую в императорском флоте, и вообще, сыскать непросто, если возможно вообще. И держится молодцом, что в присутствии своего великого отца и своего парня отнюдь не просто. Но у Веры Мельник крепкие нервы и воля, которой можно забивать гвозди. Вон, даже Хеге загляделась!

За полчаса до вручения наград всех «именинников» собрали вместе. Тогда Эрик и заметил среди награждаемых единственного знакомого ему лично человека – Эльгу Линдблат, носившую уже погоны капитана 3-го ранга. Поговорить, правда, не получилось, но они успели хотя бы обняться. Последний раз они виделись два года назад на Рязани, и Эрик даже не знал, что Хеге участвовала в сражении в системе Парацельса. Но и то сказать, к тому моменту, когда 93-я бригада вступила в бой, сражение распалось на множество частных схваток, и, не имея доступа к разведывательной информации, Эрик попросту не мог знать, какими силами располагает в системе командование 8-м флотом.

Обнялись по-быстрому – уж очень их торопили организаторы, – договорились встретиться после торжественной части и разошлись по своим местам в формируемой ответственными офицерами шеренге. А вскоре началось и само награждение. И, разумеется, началось оно с орденов и медалей, имеющих меньший статус.

– Лейтенант Мельник!

Вера вышла из стройных рядов, прошла церемониальным шагом к возвышению, поднялась на подиум и оказалась прямо напротив Кёблера. Лорд одобрительно кивнул, сказал что-то, заставившее старшего Мельника усмехнуться в усы, и вручил девушке коробочку с орденом – по старой традиции, ордена женщинам вручали, а не вешали на грудь. Орден Вера прикрепила к груди сама, едва спустившись в зал, и это был орден «За службу и храбрость» 2-й степени, что точно соответствовало тому, за что ее наградили. Хельгу, к слову, наградили тем же орденом, только 1-й степени, а Эрик снова, как и на приеме у императора, ждал практически до самого конца. Ему и двум офицерам рангом повыше – капитану 2-го ранга и капитан-лейтенанту – первый лорд Адмиралтейства собственноручно «пришпилил» «Военный орден» 1-й степени.

«Полного банта уже не будет, – не без сожаления отметил Эрик, возвращаясь в строй, – но и так внушает!»

Суть вопроса сводилась к очередности награждений. Получив «Военный орден» 2-й степени, военнослужащий еще мог быть пожалован тем же орденом 3-й степени, но 1-я степень сразу отменяла все прочие возможности. Теперь Эрика не могли наградить даже «Военным орденом» 2-й степени. Только 1-я степень, да и то «не более трех раз». Таков был статут этой награды. Но, с другой стороны, полный бант, включавший в себя все три степени «Военного ордена» по нарастающей, весьма высоко ценился на флоте, как признак стабильности результатов. Впрочем, с этим или без этого, Эрик в глазах многих других офицеров все равно оставался выскочкой. Слишком молод для таких высоких наград, слишком обласкан вниманием сильных мира сего. Слишком удачлив, что бы не сказать большего…

* * *

После награждения начался собственно прием. Никаких речей, никаких официальных церемоний. Все, что требовалось, уже было сказано и сделано, теперь приглашенным предлагали просто расслабиться – насколько это возможно на официальном мероприятии такого уровня – и отдыхать, вкушая земных радостей, представленных классической музыкой в исполнении струнного секстета, а также изысканными блюдами и напитками. Весьма достойное завершение торжественной церемонии. Тем не менее, если бы это было возможно, Эрик предпочел бы уйти. Его угнетали размеры зала и количество людей, хаотично перемещавшихся между фуршетными столами. Но уйти он не мог. Во-первых, он был здесь не один – а Вере прием понравился, она же впервые в жизни сама являлась «героем торжества», – а во-вторых, ему и самому было неудобно покинуть Адмиралтейство – вот так, сразу после вручения наград. Могло показаться неуважительно по отношению к лорду Кёблеру, не говоря уже об адмиралах Мельнике и Моргенштерне. И это он еще не принял в расчет другие заинтересованные стороны, а они, как тут же выяснилось, тоже присутствовали на приеме. Не успел Эрик найти в толпе Эльгу и, познакомив ее с Верой, предложить дамам обмыть награды где-нибудь в сторонке, как его вежливо окликнул некий молодой человек в форме поручика гвардии.

– Господин лейтенант, – осторожно тронул Эрика за руку гвардеец, – с вами хотел бы приватно переговорить статс-секретарь двора граф Клингер. Пожалуйста, следуйте за мной!

Эрик мысленно выругался, но внешне своего отношения к приглашению ничем не выразил. Он не очень хорошо представлял себе, чем именно занимается статс-секретарь при императорском дворе, но предполагал, что если тот посылает в качестве «делегата связи» гвардейского офицера, то, наверное, имеет на это право. Перечить таким «крутым перцам» себе дороже, даже если статс-секретарю всего лишь стало любопытно, каков он на деле, этот Эрик Минц.

Следуя за поручиком, Эрик прошел наискосок через весь огромный зал и, войдя вслед за гвардейцем в неприметную дверь, спрятавшуюся за дорической колонной, оказался в просторной гостиной, где в кожаных креслах сидели адмиралы Мельник и Моргенштерн и некий неизвестный Эрику штатский, который наверняка и являлся пресловутым статс-секретарем двора. Между тем дверь за его спиной сразу же закрылась, присутствующие повернули головы на звук, и Эрик, сделав два шага вперед, козырнул и представился по всей форме.

– Вольно, лейтенант! – разрешил Мельник, как старший по званию. – Проходите, садитесь, – указал он на свободное кресло. – Знакомьтесь, это граф Клингер, статс-секретарь двора.

– Рад знакомству, ваше сиятельство! – вежливо поклонился Эрик и сел в предложенное ему кресло.

– Господин лейтенант, – кивнул ему граф, – буду краток. Его величество возложил на меня ответственную дипломатическую миссию. Я должен возглавить особое посольство на Фронтир, с тем, чтобы начать переговоры с дипломатическими и военными представителями Трилистника и Холода. В случае успешного продвижения переговоров, мне предложено возглавить посольство на Холод и организовать там наше постоянное дипломатическое и торговое представительства.

Упоминание о Холоде Эрику не понравилось. Похоже, статс-секретарь не собирался дивиться на него, как на «невидаль заморскую», а всего лишь предполагал использовать в своем непростом предприятии. Впрочем, несмотря на головную боль, Эрик сообразил, что пока это все еще не приказ, иначе разговор шел бы совсем в другом ключе, да и не с такой фигурой, как граф Клингер. Приказать ему следовать, куда велено, мог и кто-нибудь из подчиненных статс-секретаря. Наверняка же среди них есть и флотские командиры, раз предполагаются переговоры по военным вопросам.

– Какие-то вопросы? – неожиданно остановился статс-секретарь. Возможно, заметил что-то в глазах Эрика или в его лице.

– Никак нет, ваше сиятельство.

– Ну-ну… – поджал губы граф. – А то мне показалось… Впрочем, неважно! Вы мне нужны в посольстве, господин лейтенант.

– Я служу на флоте, ваше сиятельство, – вежливо ответил Эрик.

Получалось, что он все понял правильно. Не ясно было только одно, с чего бы такой шишке, как этот граф, обращаться к нему напрямую, да еще и сразу после награждения.

– Я вас с флота увольняться не призываю.

– Тем более, – стараясь держать себя в руках, мягко возразил Эрик. – Я боевой офицер, ваше сиятельство. Политесам не обучен, могу ненароком сказать что-то недипломатичное…

– …На одном из шести языков.

– Простите? – нахмурился Эрик.

– Мне сказали, что вы владеете шестью языками, это так?

– Да, это правда, – согласился Эрик, с трудом удерживая себя в сознании. Голова была тяжелая, боль слепила глаза, пульс отдавался в ушах, как удары в гонг. Приступ, как обычно и случается, начался совсем не вовремя.

– Кроме того, разведка полагает…

– Прошу прощения, ваша светлость, – Эрик смотрел на статс-секретаря, но видел сейчас всего лишь расплывчатую тень, – но, по моему мнению, разведка сама толком не знает, о чем говорит. У них там одни гипотезы без подтверждения. В любом случае спецслужбы, которые за столько лет не удосужились узнать, что там и как, за границами обитаемого мира, как минимум не заслуживает доверия.

– А как максимум, – неожиданно вступил в беседу адмирал Мельник, – заслуживает презрения.