Всякое воскресное утро в любом рабочем городе – день пропащий. Идя по опустевшим улицам, насмотревшийся ужасов тинейджер, ожидает из переулков внезапного нападения зомби: «Нам нужен твой мозг!..» Мне же отчего-то кажется: жители попрятались и ждут, когда наша финальная схватка со злым гринго завершится победой Добра… Однако шевеление началось ещё на подходе к серому кубику телевизионного здания, на крыше оного, кстати, который год пылятся большие синие цифры «37», некогда выкорчёванные с мясом ураганом да так и не водружённые на место по причине безденежья. Отовсюду съезжались на своих малолитражных бешенных табуретках менеджерши, тут же стоял и новый навороченный джип Портняжки (уж и не знаю как, но ежемесячно он менял машину на более крутую) – массовка собиралась! Ну и аккуратно припарковалась серебристая «Тойота» Королевы. Однако я не видел ни роликов, ни байка августейшего монарха нашего. Уж не пропал ли с этими своими запоями?..
У домофонной кнопки шальной ветерок донёс до меня перегар – за спиной, залив поутру шары, стоял вовсе не Король, а голос канала – Сергей Бондарь – (бренд-вокс, по-нашему, по-официальному). При первой нашей встрече с ЭТИМ, обычно стоящим за озвучкой тридцать седьмой кнопки (впрочем, и не только нашей – звуковой, и местами даже графической, рекламы всего города), в тот день я понял: голос пропить нельзя, это сказки наркологов и ревнующих к бутылке жён. Как талантливо пил наш бренд-вокс, так он талантливо и озвучивал… И, будучи с большого бодуна, с лёгкостью мог прочесть практически любой текст максимум со второго дубля. Интересно, к чему его Королева пригласила? В лицо-то бренд-вокс мало кто узнает, а вот ежели рот раскроет! Но разве может этот синий сморчок связать пару слов на здоровом русском?..
– Доброе утро, Сергей… – строю умильную рожу я. – А вы на шоу?
Бондарь поднимает залитые очи сначала к укрытому серой пеленой осенних туч солнцу, затем к моей физии и утвердительно кивает; ему повезёт, если до своего кресла доберётся… Поди, за сидение Королевна пообещала ему стандартные три сотни, как за лист начитанного текста, а вечером эту бешенную сумму он и пропьёт в ближайшей пивной да ещё стрельнёт у кого на закусон…
У шкафа я раздеваюсь, оправляю шевелюру да расправляю кондовую майку свою и, проходя мимо боевого листка, в очередной раз разочаровываюсь: нет столь необходимых мне объявлений: №1 «В связи с хорошим поведением, отправить Веранщука К. Ф. в туристическую поездку в Исландию за счёт компании» и, учитывая «щедрость» Короля: №2 «Вчера после недолгого и непродолжительного приступа щедрости скоропостижно скончался…» Впрочем, в голове моей уже гудит музыка Морриконе «02 – Al Capone.mp3» из «Неприкасаемых»…
А в студии уже занимают места наши менеджеры, но их здесь же сгоняет со стульев Портняжка и следом зачехляет спинки в брендовую драпировку. Антоха (по мифам выпускник художественной школы) тут же на полу расписывает принцевыми фломастерами логотип «Ток-шоу с Марией Лимарёвой» – щедро разукрашенный ватман всё время выгибается чашкой, но живописец чуть что – пригвождает непокорный краешек то гаечкой, то ключиком из бесчисленных карманов комбинезона. Тяжело ступая да напевая что-то неопределённое, с кипой сценария бегает Дылда в своём вечном потёртом жизнью свитере. А Лёша Бузатов – властелин пульта – играется с кнопками, попеременно проверяя связь с каждой из камер: одна снимает дальний на штативе, за двумя ещё два оператора (Лёне досталась ответственная должность – постоянно выхватывать Королевну крупным планом) и ещё одна лежит в ожидании Вадика (этот всегда опаздывает) … (Камер, конечно, у нас больше, но отрытый некогда шефом на запылённом складе государственной телестанции пульт, имел только четыре входные шины и все наши телевизионные считали, что этого достаточно, наивно полагая, мол, в Москве тоже квартой обходятся.) У меня от сердца отлегло – как приглашали, тем и буду… Впрочем, в моей кондовой маечке ещё надо умудриться сесть в массовке…
– Кирилл! Это что такое?! – подбегает Портняжка, тыча своим укрытым напёрстком пальчиком в мою пёструю маечку.
– Как что? Майка… – строю я дурачка.
– Мы про что с тобой вчера говорили?
– Я, конечно, выгляжу не так респектабельно, как охранник в супермаркете и у меня нет толстой цепочки из нержавейки, но всё же…
– Какое «всё же»? Ты в чём пришёл?!..
– Ну, нет у меня чистых маек дома… И машинки нет… и жены тоже…
– Я тебе сейчас рубашку дам… – трясясь от злобы, отвечает мне Портняжка и летит к батарее вешалок да, перебрав все великоватые рубашечки пастельных тонов, с полными разочарования руками возвращается ко мне.
– Ты что, Кирилл, нам же задник некем забивать? Ты что, с ума сошёл? – он робко пробегает глазами по августейшей семейке и, сердито сдвинув брови, продолжает пугать меня. – А если Мария Рауфовна увидит?
– Да я камикадзе – мне процесс интересен! – пожимаю плечами я.
– Сядешь у пульта! – звучит приговор Портняжки, после очередного перемигивания с начальством. – Будешь Лёше да Феде помогать, если понадобишься…
– Яволь! – делаю я книксен, приподняв края кондовой маечки.
– Поговори мне… – замахивается Портняжка кулачком, но, безвольно вздохнув, уходит перечехлять стулья…
Тут же за столиком перед рядком радиомикрофонов стоит Юнка – в её обязанности входит: по мановению королевской десницы раздавать их направо-налево…
– Ну и как они? – спрашиваю я, присев перед столиком на корточки.
– Да так себе, сукины пупсики. Батареи дохлые… Володя побежал в ближайшую лавку за новыми… А у тебя как?
– Меня лишили тщеславия, и я теперь сижу около пульта… – смахнув воображаемую слезинку, печально выдаю я.
– Бедненький… Так, а это что? – поднимает она один микрофончик: на поролоновой шапочке оного откусан бочок.
– Это видимо, Нина, когда у неё успокоительные заканчиваются, ногти грызёт или чего похуже…
– Лучше бы у неё духи противные кончились. Ну что прикажешь теперь делать?
– А ты дай кому-нибудь и пусть надкусанным краем на себя держит, только бы в камеру не попало…
– Ну да, конечно…
– Аврал… – это прискакал к нам Володька-звукач по прозвищу Чингазвук. – Нету нигде батареек…
– Отчего ж так?
– Воскресенье! «Радиола» с замком, «Культтовары» с замком, а на «Фонтане» вообще учёт… Только супермаркеты да бутики и открыты…
– Одни только мы да избирательные участки как проклятые пашем…
– Не нравится работать по воскресеньям? Заведите себе православного начальника! – замечает мимо проходящий Федя.
– Ну что ж… – дланью разделяет Юнка ряд микрофонов и вздыхает. – Осталось четыре негритёнка!..
– Всё у вас не «слава Богу»…
Федя же склонился над пультовым экраном: в этот раз Лёша решил довести картинку до совершенства и показывал Лёне жестами в какой позе лучше всего снимать нашу главную городскую знаменитость – Королеву.
– Нарциссизм да и только, – хмыкает наконец Дылда, за что удостаивается шика от Бузатова. Впрочем, я согласен с Федей: значения этого слова Королева не знает и разве что скажет: «Прошу при дамах не выражаться!»
По сигналу «Маяка», в 13 часов 00 минут и 00 секунд появляется герр Зигфрид Катерман. Уж не знаю как, но в договоре на рекламную кампанию аквапарка нашли пунктик, да ангажировали занЯтого топ-менеджера на ток-шоу. А он человек деловой, иностранец, к тому ж: отговорку там придумать или сделаться больным не дотумкает, надо так надо… Явившаяся следом за австрийцем певица Алёна Вассар незамедлительно его и оккупировала. Присев рядышком да эротично положив ножку на ножку, она принялась расспрашивать о делах, Австрии, погоде, королях да капусте – певичке давно хотелось три простых вещи: за рубеж, замуж да зашибись – Катерман всем трём требованиям удовлетворял с лихвой. Воспитанный герр Зигфрид на этот лепет канонической блондинки тактично кивал, где надо смеялся, но понимал сказанное через слово и частенько косился в истыканный микрофонами-мониторами потолок. Всё-таки пролетарское происхождение этой оперной дивы вылезло наружу. Девочка она в певческом плане весьма талантливая, а вот продюсеры ей доставались перестраховщики – боялись: споётся и никаких барышей, а сильная связками Алёна пела под фонограмму. Однако страшная сия тайна открылась нам случайно: раз монтировал Лёша отчётный концерт дивы, где она перепела всё великое в XX столетии, не забыв зацепить Led Zeppelin и N’Sync, звукачи «писались» со своего пульта и нам выдали только готовый трек. Когда же Бузатов принялся сводить всё воедино, то кое-где она микрофончиком чуть ли не жонглировала, прыгала вовсю и даже падала, оступившись о колонку, но с голосом ничего не делалось. Когда же Король глянул на сие безобразие, попросил особо о том не распространяться, тогдашний продюсер Вассар человек влиятельный и с его батюшкой наш шеф чуть ли не на одном курсе учился…
На огонёк заглянул и гость от Нины Татауровой – майор наркополиции, уже начавший отмечать перевыборы – транквилизаторов при его нервной работе не разрешают. Наркополицейского с лицом синим как контурная карта – хоть сразу союзы да складчатости наноси, усадили рядом с бренд-воксом, чтобы не ломать голову: от кого ещё у нас тут несёт.
– Когда же я впервые увидала нашу дикторскую алкашню и сравнила его голос, то стала подозревать, вот скоро даже из утюга вылезет этот маленький алкоголик, – кивнув на синюю парочку, сказала Юнка.
– Да уж, спелись голубки! С такими правоохранительными органами и бандитов не надо! – поддакнула ей Яна.
А затем подошёл наш Лекарь – всё же ему экспертное слово предоставим… Доктора медицинских наук усадили на второй ряд – в городе его лицо и так разве что на горчичниках не печатают, хотя менеджеры с фармацевтической фабрикой и ведут переговоры…
И вроде всё по графику… Вскоре должен подъехать с Рафиком главный герой нашего шоу, а попозже подкатит Борис… Даже я подменил в компьютере Бузатова сюжеты, одобренные два дня назад Королевой, протрезвевшим Королём да преданным Портняжкой, на клееные ночами мною с Юнкой кадры… Однако столичное гламурло запаздывало… Да ещё и Шарина где-то носило! План съёмок медленно, но отчётливо принимал формы форс-мажора!
Впрочем, подкатиться до места встречи нам не предстоит – какой-то идиот сковырнул дорогу прямо тут, вминая в чрево земли-матушки трубы-спагетти большого диаметра. Найдя-таки подходящее местечко, Семён аккуратно паркуется, чтоб мы выходя не поцарапали машины коллег: двадцать первого губернаторского, седьмого коммерческого и сорок четвёртого военного. Воображение моё забирается в папку «Эдуард Артемьев», извлекая подходящий саунд: «03 – Они Шли Долго (сталкер).mp3». Под него и прём через грязь недостроенной автостоянки для гигантского аквапарка «Aqua vitae» – из-за него и весь сыр-бор.
Проклинаю я всё на свете: и мягкость свою, и янкину настойчивость (Король в шеф-редакторы никого просто так не берёт), и длинные джинсы-клёш, и ботинки на высоком каблуке, и торчащие тут да там как артефакты куски арматуры, и неподъёмную DV-камеру, и штатив-дылду… Господи, или ещё кто-нибудь! Когда же я сдохну?..
– Не дрейфь, властелин ножниц, – успокаивает меня Юнона, весело скача впереди в берцах аки газель. – Вперёд, там уже австрияки планы показывают Олейникову… Такой кадр грех упустить…
А театр одного зрителя – Зигфрида Катермана – уже подал третий звонок. Мэр вовсю ругал австрийское начальство заезжего герра, так необдуманно распланировавшееся в нашем городе, Катерман ссылался на мировые тенденции и божился всем на свете, всё в a jour, мол, утро вечера мудренее, а жители нашего прекрасного города ни в чём не узнают неудобств… едва лишь возведут они подстанцию стоимостью в «тры мильона ойро4». Ну и наш Степан вышел вперёд гоголем, дескать, возводитесь – тогда и поговорим, и откроем, и будет тебе «сгущенное молоко и мёд без хлеба». А пока – откладывайте своё открытие, пока не пригнали танки с бульдозерами и ваше австрийское чудо не вогнали в российскую землю-матушку как в сорок третьем. (Камеру-то я поставил на штатив, а сам встал за августейшей спиной директора города: в кадр забрался с ногами – охота ж побывать журналюгой.) Герр Зигфрид распростёр чертежи как заправский шпион и успокоил общественность на плохом русском: его речь неслась нестройным потоком, словно из сборника спичей для корпоративных работников, приехавших в Россию. Всё, инцидент считается исчерпанным! Нам ещё дали поснимать панорамки, чертежи да адресные планы (пойдут на перебивки речи Катермана), после чего ряд мордоворотов оттянул СМИ за ограждения…
Журналисточка моя уже с любопытством заглядывает в разрытую траншею для бетонных макаронин, балансируя на самом её краю – для особой уверенности держит за спиной микрофон.
– Хитро… – задумчиво произносит она.
– Что «хитро»?
– Хитро обставили… Тут работы ещё на две недели – трубы зарыть, а они подстанцию хотят с нуля построить… А ты видишь тут котлован?.. И я не вижу! – аккуратно спускается она ко мне с земляной горы. – Помяни моё слово – через три недели все заплескаются в своё удовольствие…
– Как же, откроют! Подстанцию возвести надо, а не то соседи их без воды заживут…
– Помяни слово моё – соседи заживут, а аквапарк откроется… – она оглядывает микрорайон – стопка десятиподъездных костяшек домино, одну качни – и все в руинах! – Должны же они где-то мыться, а тут аквапарк под боком…
– Откуда ты знаешь? – совсем не верю я.
– Интернет, батенька, Интернет… – кивает она. – В каждом городе один и тот же сценарий: завлекают, напугают, мэру заплатят и тот повозмущается для виду недолго, а потом со скрипом открывают. Да такой ажиотаж вызывают! Будто не аквапарк, а храм всех богов разом и каждый образованный обязан его посетить… Никому не важно, чем там заниматься… Зато сколько понту! Запрещаем, строим, страшимся!.. События! Заметил, в наших новостях из всех частей речи остались лишь глаголы!? Мы описываем, что случилось, но никак не говорим о каких-нибудь людях, увлечениях или проблемах… Лишь факты, только события или процессы! Как лягушки, ей богу, только движущиеся предметы и видим! И ещё «которые», «что», «кто» для ритму, будто подстрочником разговариваем… – вертит пальчиками она. – Пульт от телика нас испортил… ох как испортил…
– Хитры австрияки…
– Да какие там австрияки… – машет она ручкой с короткостриженными ноготками. – Ты головкой своей подумай, властелин ножниц, где Австрия и где вода! Фирма давно уже с потрохами американская, а Вена, так, прикрытие… Не боись, – подмигнув весело успокоила она. – Сделаю сюжетец правой пяткой про то, как хорошо станет гражданам – австрияки проплатили позитив!..
– Правой пяткой?
– Я левша… – потерев кровожадно ладони, отвечает она. – Ладненько, сворачиваемся… У меня ж график, норма, трудодни – ещё за вторым сюжетом ехать-снимать-ваять…
Уложив камеру в шкаф, я поставил кассету на грабёжку и присел на своё скрипучее кресло с вываливающимися шурупами (порой кажется из седалища вылетело больше железа, чем вкрутили на заводе безымянные хохлы). Заявления мне отчего-то писать не хотелось – то ли отлегло от сердца, то ли история с австрияками окончательно выбила из колеи. Рыжая бестия же полетела на другой сюжет – деньги всем зарабатывать охота, а оплата сдельная… Вот эти товарно-денежные отношения с Королём нас и испортили, все вдруг захотели свою маленькую зарплату раздуть до приличных величин – окружающим в глаза б смело глядеть чтоб да нос горделиво вздёргивать. Лёха Бузатов вообще чуть ли не ночует и пахать как лошадь готов, пока его дочка не станет обнимать телевизор со словами: «Это мой папа!» Вот и вертимся, крутимся, ищем в городе новости да преподаём их. Ничто не делает нас такими алчными, как сдельная оплата!.. Эх, и рыжая эта тоже крутиться, по три сюжета в день. Стахановец… То туда, то сюда, то вокруг да около… Вот это пробивная энергия! Она ворвалась к нам на канал как по «Beatles» – «11 – I Wanna Be Your Man.mp3». Никто её уже не звал – но она сама напросилась. У нас всегда так, кто приходит, того берут, а уж кто уходит – словно и не было человека… Но мы наконец-то взяли Хозяйку Медной Копны, а то Нина – кримминальщица – читает всё одними и теми же интонациями: что сюжет про колбасу с дробью, что сюжет про колбасу, в которой свинцовых шариков отродясь и не водилось…
– Что такой кислый? – возникает над моим задумчивым взором сценарист-продюсер-концептуальщик (и много что ещё) Илья Касихин, по прозвищу Шут…
О проекте
О подписке