Порт Монио пауком обвивал Монийский залив и ограждал город от солёных брызг и жестокого ветра. Справа располагался шумный Монио, а слева тихий Спокойный океан. Пребывающее в зените солнце отражалось в море, колышущемся рыжим пятном, и возникало зайчиками на стенах. В гавани стояло множество кораблей с различными флагами и бегали матросы разных национальностей в надежде выменять что-то у «туземцев».
В доке под номером «4—4» не стояли корабли, но возле дока, на мостике, находился адмирал Обкусаки. Он держал в своих миниатюрных ручках белый конверт с императорским штемпелем и веточку сакуры. Последняя цветущая веточка в этом году, из личной оранжереи императора. Адмирал всё посматривал на часы. Он ждал эту подлодку уже неделю. Время шло. Обкусаки переминался с ноги на ногу, поправлял уже завядшую и высохшую сакуру, подбирал осыпавшиеся с неё лепестки.
Вода возле дока забурлила и медленно начал подниматься из воды перископ. Сначала обычный, затем зенитный, затем появился перископ второстепенной рубки. Появились и сами рубки, окрашенные в чёрный цвет. На боку их красовался символ Сандзюнии – красный полукруг и красный иероглиф «Сандзю»37 внутри, белый номер «Е-44» и название написанное пламерицей «Bucefal». Когда подлодка прекратила свои вертикальные движения, адмирал вприпрыжку подбежал к ней, спрыгнул на корпус, ловко вскарабкался по скобам на верхнюю часть главной рубки и сел у люка. На его крышке завертелась кремальера, люк открылся, и возникла голова капитана Подлодкасана. Адмирал одним движением закинул конверт с заданием и сакуру в шахту, а сам начал закрывать люк. Капитан же наоборот противостоял этому. Мыслимое ли дело, срочно дойти до столицы после таких опасностей, да ещё и теперь не выпускают на волю.
– Какой дурак там люк мешает открыть? – спросил, наконец, капитан, так как обладал адмирал весом немалым, явно не по росту.
– Это я! – ответил адмирал. Капитан узнал его голос и сразу же отпустил свою кремальеру. Так что адмирал рухнул на обнимаемый люк и ударился локтями о металл. – Адмирал-сан, докладывает капитан «Буцефала» Подлодкасан…
– Отставить.
– Хорошо, не буду. А почему вы не хотите выпустить меня?
– Задание важное, – адмирал начал закручивать кремальеру. – Срочное к тому же.
– А какое?
– В конверте.
Послышалось как скобы сверху вниз одна за другой звякнули, потом запонкой вспороли конверт, зашелестели перебираемые листы и прогудел металлический пол от удара массивного тела, фунтов этак на сто двадцать.
– Чтоб меня! – наконец воскликнул капитан. – «Козерог»?
– Да.
– Когда уходим?
– Прямо сейчас. Срочное погружение.
– Есть!
Адмирал спустился с рубки и спрыгнул на мостик. Вокруг «Буцефала» забурлила вода – лодка начала погружение.
Первым на место затопления «Козерога» пришёл «Альтаир». Он встал на якорь и начал искать фрегат. После двухчасовых поисков нашли знак «Козерога» – блестящий значок «Общества борьбы за трезвость». По номеру значка определили и его хозяина – капитана «Козерога» Макса Застелипостельмана. В отчёте капитана За…, ну вы поняли о ком я, значилось что значок оторван от мундира и кинут вслед за фрегатом. Учитывая течения, время года, температуру, время дня, лунную фазу, интеллект рыб и степень трезвости капитана За…, короче капитана «Козерога», нашли приблизительное расположение фрегата. Сотни исписанных листов пришлись кстати. «Альтаир» снялся с якоря и направился к месту, указанному на карте буквой Х (хэ). Началось самое важное: решать, кто же из водолазов полезет в пучину.
Четыре водолаза стояли на палубе «Альтаира» кружочком. Все чуть сгорбились и шептались:
– Ну, кто полезет?
– Гильер!
– От Гильера слышу!
– Может, кто самый старший?
– Вот ты, Вильер, и полезешь!
– Тогда младший.
– Дильер?
– Может быть…
– Сами лезьте в этот холод кошачий!
– Успокойся!
– Сам успокойся.
– Может, монетку кинем?
– Но нас же четверо.
– Тогда две.
– Тогда будет двадцать четыре варианта! Не пойдёт.
– Кинем ботинок в море.
– Зачем?
– По его всплытию и определим.
– Может пуанты?
– Найди здесь балерину! Хотя такая девочка нам сейчас не помешает… Чего-нибудь поесть сварить.
– Может, спички?
– Точно! Кто будет отрывать? То есть отламывать.
– Я!
– Давай, Дильер.
Дильер вытащил из кармана коробок спичек и извлек четыре. Когда всё жребийное приготовление закончилось, он повернулся к коллегам с протянутыми руками, выставляя спички напоказ.
– Так тяни ты, Жан Батист, – сказал Дильер Гильеру.
– Ура! Я не опускаюсь.
– Жан Луи, – Вильер взял спичку.
– Слава Господу!
– Я, – Дильер взял спичку. – И мне повезло. Ну, Жан Жак, – спичку взял Бильер.
– Дильер, – сказал он. – Ты спички отламывал?
– Н-ну, – задумчиво протянул Дильер.
– Понятно. Может всё-таки монеты?
– Или бумажки с шапкой?
– Или в жмурки?
– Или в салки, догонялки, прятки… Что? Ещё лучше в детство вернёмся? Нам под воду лезть, а мы маразмом будем заниматься!
– Может…
– Я придумал.
– Что? – спросили все четверо разом (даже придумавший).
– Давайте по фантам. Снимем ботинки и все дела.
– Ура! Фанты! Фанты, фанты, фанты.
Все посмотрели на свои одинаковые ботинки: одного покроя, одной фирмы, одного цвета и даже одного размера.
– М-да, – сказал «генератор идей», – неудачный пример.
– А может по кителям? Они все подписанные, – предложил Гильер.
– Точно, – сказали все четверо.
– К борту! – строго скомандовал Гильер, все подошли к борту и отвернулись к морю. – Кители! – Гильер снял свой китель и положил на палубу. Туда же полетели кители остальных. – Мешать будем по очереди. С закрытыми глазами, – Гильер отошёл к борту, и сам встал к морю. Сначала подошёл Бильер и помешал, потом Вильер, Дильер и, наконец, Гильер. Он запустил руку в кучу кителей и вытащил один. Затем открыл глаза и взял китель за нагрудный карман. – А под воду сегодня у нас идёт, – лицо Гильера стало грустным. Он показал всем китель, на нагрудном кармане была вышита надпись: «Ж Б. Гильер». – Я… – просипел еле слышно он.
На недвижного от шока Гильера надели тяжёлый водолазный костюм и начали затягивать все винты. Хотя чего быть таким недвижимым – непонятно. Просто человеку не хотелось. Да и риск небольшой был. Пока его одевали Дильер и Вильер, Бильер объяснял ситуацию:
– Учти! Ты попадёшь на глубину в тысячу футов. Будь осторожен! Давление там, в восемьдесят тысяч четыреста сорок фунтов на квадратный фут. Не плюй в стекло! Может треснуть. Как доберёшься на место, дернешь два раза, – на Гильера надели шлем. Переднее стекло оставили открытым. – Два! Запомни, – Бильер показал два пальца положением «победа». – Понял? Кивни, – Гильер кивнул. – Дальше. Контейнер с золотом подцепишь к крюку. Три раза дернешь. Три, – Бильер показал три пальца. – Затем поднимаешься! Четыре раза. Четыре, – Бильер показал четыре пальца. – Устройство баллона спасения тебе знакомо. Напряжение верёвки спадает, срабатывает механизм, отцепляются ботинки, и заполняется пузырь сзади. Дышишь из водолазного колокола. Он будет на глубине в восемьсот футов. Если что не в порядке, ты дергаешь, пять раз. Пять, – Бильер показал раскрытую ладонь. – Затягивайте.
На шлеме включили фонарь, закрыли последнее окошко, закрутили все винты. Проверили всё ещё раз. Прицепили тяжелые ботинки. Дали в руки водолазный колокол.
– Иди, – сказал Бильер и указал на корму. Гильер пошёл медленно, на своих свинцовых ногах. – Эй, не туда! Корма в другой стороне!
Гильер развернулся и пошёл к корме, прокладывая за собой шланг от колокола и трос. Он дошёл до края кормы сделал шаг вперёд, опёрся на воздух и рухнул в воду. Волны залили всю корму и облили Дильера, Бильера и Вильера по очереди.
Множество пузырьков устремилось на Гильера. Они пролетали мимо, устремляясь вверх, к солнцу. Огромные рыбы неповоротливо и величественно уходили от человека засунутого в железную банку витиеватой формы. Гильер медленно опускался на дно океана. Там среди рыб, моллюсков, раков-отшельников и кораллов покоился он – фрегат «Козерог». Гильер опускался, а за ним тащился, как парашют, водолазный колокол.
Падение в бездну прекратилось весьма скоро, водолаз даже до двадцати восьми нервно не досчитал. Гильер дёрнул два раза трос, а затем пошёл на поиски. Впрочем, они были недолгими. Над жёлтым океанским песком возвышался чёрно-зелёный корпус «Козерога». Он лежал на боку и безучастно смотрел на Гильера, ну а тот, соответственно, на него. Водолаз, двигая ногами и руками, приблизился к кораблю. Он нашёл нос корабля и залез на него. Нашёл некоторые выросты и расчистил их, разгоняя поселившихся здесь многочисленных рыб и моллюсков. Это были золотые буквы и знак похожий на блин. Там рельефно изобразили зодиакального козерога, то есть наполовину козла с длинными рогами, а на вторую хвостовую половину – рыба неизвестного вида. Всё скручено так, что голова и хвост соприкасались. Буквы же значили «Steinbock» – «Козерог». Гильер слез с корабля и пошёл по дну к корме. Из-за спины достал топорик и начал дробить мягкое старое мокрое просоленное изъеденное дерево. Пропитанные океанской солью за сто тридцать семь лет доски легко разламывались, и водолаз с лёгкостью выбрасывал целые куски, разгоняя орды моллюсков и членистоногих. Контейнер занимал почти всю корму. Гильер нашёл на нём железную петлю и сел ждать. Отправленный с поверхности, ещё при приземлении Гильера на дно, крюк должен был уже прийти. Водолаз ждал. Крюк пришёл минут через шесть, рухнул на дно, подняв подводное облако ила. Гильер схватил крюк и прицепил к петле, затем дёрнул три раза. Трос натянулся, и контейнер начал подниматься, освобождаясь от мягкого деревянного корпуса «Козерога». Водолаз наблюдал за всем этим поистине чудесным действом.
А тем временем Бильер и Дильер держали трос, на конце которого прикрепился Гильер.
– Жан Жак, – спросил Дильер Бильера. – У тебя глаза молодые. Глянь туда, – он указал в сторону берега. – Что там идёт?
– Рыбоохрана, – изумлённо ответил Бильер. – Это к нам.
Катер рыбоохраны с белодольским флагом на борту подошел к «Альтаиру». Он несколько раз прошёл кругом, а затем приблизился. С палубы катера на палубу спрыгнул инспектор в форме зелёного цвета.
– Riboohrana Belodolii38, – представился он.
– Salut riboohrane39, – сказал капитан с мостика.
– Davno sdes’?40
– Vtoroy den41.
– Mnogo nalovili?42
– Istcho i ne nachinali.43
– Kogo sobiraetes lovit?44
– … Osetra!45
– Da? – белодолец подошёл к Бильеру и Дильеру. – Shto vi zdes delaete?46
– Что он сказал? – спросил Дильер Бильера.
– Не знаю. Я не знаю белодольского, – ответил Бильер Дильеру.
– Может, у капитана спросим?
– Давай.
– Мсье кэп, – крикнул Дильер капитану. – Что он сказал?
– Будьте осторожней. По белодольским законам все рыбаки, ловящие рыбу в их территориальных водах, обязаны знать белодольский дальше уровня «здравствуйте-спасибо-пока-пошёл-вон». Он спросил: «что вы здесь делаете?»
– Как ему сказать: «ничего»?
– Nichego!47
– Спасибо, – он повернулся к белодольцу, уже уставшему ждать ответа. – Nichego!
– A shto u vas v rukah?48 – спросил тот.
– Он спрашивает: «Что у вас в руках»? – рефлекторно перевёл капитан.
Дильера прошиб пот, но, наконец, он принял решение и сказал:
– Nichego! – и оба, как по команде, выпустили трос.
После этих слов белодолец снова вернулся к капитану.
– — Vashe sudno nazivaetsa «Altair»?49
– — Da!50 – ответил капитан.
– — Spasibo51, – после этих слов белодолец вернулся на катер, тот быстро набрал обороты и ушёл к берегу, оставив после себя белую полосу в кильватере.
Бильер и Дильер сразу посмотрели на воду. Там уже всплыл большой воздушный пузырь и остатки жёлтой резины.
– Погиб парень, – сказал Бильер и снял свою красную вязаную шапочку.
– Разгерметизировало, – констатировал Дильер и тоже опростоволосился.
Как только «Голиаф» поднял контейнер с золотом, им загрузили трюм до отвала и «Альтаир» начал разогревать двигатели для похода домой. После похорон Гильера (они просто его помянули, потому что никто не хотел спускаться за тяжёлым скафандром на глубину, к тому же могла появится ещё один катер рыбоохраны) «Альтаир» должен был направиться на восток. Однако…
О проекте
О подписке