Как уже следовало догадаться, в это время в Бигбридже заработал телеграф. И в лента тут же легла на стол полковника Спая, полковник быстро выгнал телеграфиста за дверь, закрыл всё окна, двери, вентиляционные отверстия и начал читать:
– «ПОЛКОВНИКУ СПАЮ АГЕНТ ТРИБЛ ТЧК СОВСЕМ СЕКРЕТНО ТЧК ДОВОЖУ ДО ВАШЕГО СВЕДЕНИЯ ЗПТ ЧТО МАРШАЛ ГРОБУЧ НАПРАВЛЯЕТСЯ В ПОРТ ХАВБУРГ ТЧК ПОСЛЕ ПОЛЁТА САМОЛЁТА КАВ ОДИНОКИЙ РЫЦАРЬ КАВ ЗПТ ОН ЖЕ ОБЪЕКТ Ц ДЕФИС У ДЕФИС К ДЕФИС Е ДЕФИС Н ДЕФИС 56 ДЕФИС 78 ДРОБЬ 77 ЗПТ И ВИЗИТА МАРШАЛА ЗПТ ЗАВОД В ШРЯУБЕЧЕНЕ ЗАРАБОТАЛ БЫСТРЕЕ ЗПТ ТО ЕСТЬ СТАЛ РАБОТАТЬ В УСКОРЕННОМ РЕЖИМЕ ТЧК НА ДАННЫЙ МОМЕНТ В 17 ДВ ТЧК 00 МАРШАЛ САДИТСЯ В ХАВБУРГЕ ТЧК АГЕНТ ТРИБЛ НОМЕР 000008». Ага, – сказал сам себе полковник. – Ага, – повторил полковник, встал, снял со стены карту, достал линейку и начал проводить линию от Шряубечена до Хавбурга. Возле Хавбурга располагался нарисован якорь – порт. – Так-с, – полковник достал курвиметр и измерил путь. – Ага, – полковник сел и посчитал путь в милях. – Так, – полковник повесил карту на место. – Маршал навещает секретные заводы! Но зачем?
А как раз в это время в аэропорту города Хавбурга приземлялся самолёт L-34 с королевским знаком на борту и номером «mHRfG-1», то есть «маршал Гейнц Рудольф фон Гробуч». Из самолёта вышел маршал, огляделся и увидел не совсем старого человека с цветами. Весьма толстого, в форме контр-адмирала (а он им и являлся), имел большие пышные седые усы и курил трубку. Это был контр-адмирал (я же писал) Рудольф Михаэль фон Гробуч – начальник военного порта Хавбурга, а по совместительству и отец маршала. Гробуч-младший тяжело вздохнул, мученически взглянул на облачное небо с тихими словами: «Господи, не допусти ему утопить меня…», посмотрел на часы и пошёл к Гробучу-старшему.
– Здравствуй, папа, – недовольно сказал он. Он не то что боялся отца, просто знал, что сейчас та-акое начнётся.
– Здравствуй, сынок, – ответил контр-адмирал и почти механически, дежурно протянул букет. – Я вообще-то был против, зачем тебе такие нежности, но мать просила, – маршал взял цветы. – Ну что, на рыбалку пойдём? А что у тебя с глазами? Опять читал на ночь?!
– Нет, это для конспирации.
– Понятно.
– Так, на рыбалку?
– Папа, я не в отпуске.
– А где?
– У меня сейчас маленькое задание.
– От кого, кайзера?
– От себя самого.
– Понятно. Тогда в порт?
– Да.
– Поехали…
– На велосипедах?
– У меня машина. А ты что, решил вес сбросить или на бензин деньги зажал?
– Нет, это я просто так. Катался уже на велосипедах…. Сегодня…
Они вышли с полосы, прошли в здание аэропорта и оказались на стоянке. Гробуч-старший указал на большой чёрный «Геррваген» со значком порта Хавбурга на лобовом стекле. За рулём машины сидел молодой моряк, его бескозырка покоилась на спинке переднего кресла. Отец и сын сели в машину.
– В порт, – сказал контр-адмирал. – Это мой сын, – он указал на маршала. Машина тронулась. – Похож?
– Ну… – замешкался моряк, он просто не знал, что сказать. И так, и так выходило, что могут гадость ответить на догадку.
– Это лет пять назад он был похож на меня. Убрать бы ему бороду, очки. Тогда как две капли воды похожи. Вообще-то он без очков, просто у него задание, секретное. Он маршал и главнокомандующий нашей армии, – моряк машинально отдал честь, отчего машина вильнула. – Позор семьи.
– Папа! – не выдержал маршал.
– Что «папа»? Сорок с лишним лет папа! К сожалению… Что? Я что-то не так говорю? Я говорил Ильзе, не надо было бабке отдавать. Сидел где-то за сотню миль от моря и воспитался. Капиталесбург… Тьфу. Что это за город? Реки даже нет хорошей. Ходить по воде так и не научился… Ни брассом, ни кролем, ни даже батерфляем…
– Я учусь.
– Тридцать лет учишься!
– Но…
– Началось. Все в нашей семье были моряками. Я, отец мой капитан третьего ранга, дед мой капитан фрегата, дед моего отца, дед моего деда, прадед моего деда.
– А как же прадед твоего прадеда?
– Он был пират, но всё равно моряк!
«Герваген» въехал в какой-то двор.
– А его прадед?
– Тогда ещё не было кораблей в Хазляндии, тогда Циприт делал свои первые шаги и ел манную кашу.
– Были.
– Но маленькие. Не спорь с отцом! Отец у тебя великий моряк, в отличие от некоторых, историю тоже знает… сдавал на офицера.
– А я и не спорю. Кстати, как мой братец поживает?
– Август?
– Он самый.
– Нормально, водит свой крейсер. А ты? В жизни даже лодку не водил! Хотя бы ялик где-нибудь в загородном доме. Нет, времени же нет! Всё война-война. А даже шток-мачту от равендука отличить не можешь! А ещё в морской семье живёшь.
– Может, хватит об этом?
– Кстати, Ильзе просила заехать, она…
– У меня нет времени.
– …обещала испечь…
– Я что сказал, папа?
– …твой любимый лимонный пирог.
– Заеду. Обязательно… Но ненадолго!
Машина тем временем свернула на проспект, за которым виднелось море.
– Эй, – вдруг крикнул кому-то контр-адмирал. – Это мой сын, он маршал. Да, немножко непохож, но и мы с Ильзе не как брат с сестрой. Он с секретным заданием…
Маршал лишь с грустью вздохнул. Это было даже хуже необорванной бирки из прачечной. Та хоть не кричала, а кричаще висела. А это большая разница! Он знал, что бороться с отцом бесполезно, но жители Хавбурга слыли людьми молчаливыми и большими домоседами, несмотря на то, что большая часть города работала в порту или в море и годами домой не являлась. «Герваген» медленно проехал по проспекту, свернул направо и выехал к порту. Тот на карте напоминал большой вьюн, ростки которого протянулись на несколько миль.
– Тебе куда? – спросил контр-адмирал.
– В доки. Мне нужно два крейсера, восемь транспортов и «Циприт».
– Есть у меня несколько транспортов военного подчинения, – Гробуч-старший подвинулся к шофёру. – Отто, давай в док К-34. Там что-то должно быть.
Машина медленно поехала по гавани. Мимо эсминцев, яхт, танкеров, баркасов, катеров, крейсеров, броненосцев, линкоров, миноносцев. Они остановились у дока, где стояло шесть абсолютно одинаковых кораблей. Они были немного толстые, на носу стояла пушка, и лишь только люки с боков указывали на транспорт.
– Вот они. Шесть кораблей, как и хочется, – с гордостью сказал Рудольф Михаэль фон Гробуч.
– Они быстрые? – спросил Гейнц Рудольф фон Гробуч.
– Достаточно.
– До севера Пуссляндии долго будут идти?
– Вот куда тебе надо.
– Это тайна.
– Понял, могила. Дней за восемь дойдут.
– А три части танков войдут?
– А какой груз?
– Тайна.
– Войдут. Но восемь транспортов много. Тут и четырёх хватит.
– Ещё пехота.
– Понятно.
– Теперь пойдём к крейсерам.
– Это всё?
– Да, зачем волынку тянуть? Пирог стынет!
– Но я подумал.
– Папа, я с утра катаюсь по всей Хазляндии, мне этого достаточно. Понял?
– Ага. Отто, давай в К-39.
Машина снова покатила по гавани. Отто вёл машину мастерски. Несмотря на то порт, здесь оживлённое движение автомобилей. В некоторых местах стояли знаки, а кое-где и светофоры.
«Геррваген» остановился перед доком с двумя абсолютно одинаковыми крейсерами.
– Опять братья-близнецы, – сказал маршал.
– Только разные отцы, – ответил контр-адмирал. – Я тебя не понимаю. Тебе нужен конвой, а этот конвой должен двигаться с постоянной скоростью, так что я бы на твоём месте не возникал и на всякие художественности не смотрел… Разнообразия в военном флоте мало. У всех военных инженеров фантазия стандартная, к тому же стандартные требования для кораблей.
– Ясно. А что с «Ципритом»?
– Он сейчас в «сухом» доке.
– Что он там делает?
– Ему меняют винты и брюхо чистят.
– Ясно. Это надолго?
– До понедельника управимся. Домой?
– Поехали домой.
– Отто, давай домой.
Машина выехала из порта, проехала по проспекту, выехала за город, где располагались коттеджи. Отто остановил «Герваген». Перед домом стоял большой чёрный якорь, а на плите перед домом золотая надпись: «Вильгельм ZX-2». Родной дом маршала Гробуча был двухэтажный (лучше сказать двухпалубный), второй этаж (вторая палуба) находился в крыше, если можно так сказать (что-то вроде чердака, но очень большого). Отец и сын вылезли из машины. Контр-адмирал сказал шофёру:
– Отто, ты свободен, завтра заедешь как обычно.
Машина укатила. Гробуч-старший подошёл к крыльцу, его сын последовал в кильватере. У самой двери лежал коврик с надписью: «Корабль, милый корабль».
– Вытирай ноги, Ильзе не любит грязи, – пояснил контр-адмирал. – Чистота – залог дисциплины и отсутствия разных нехороших болезней на флоте.
– В пехоте тоже, – недовольно ответил маршал. Гробучи синхронно вытерли ноги. Отец постучался. Раздались торопливые, но ровные шаги, так ходят только моряки, когда спешат. Дверь открыла женщина лет шестидесяти, одетая строго, но со вкусом. Увидев маршала, она повеселела.
– Гейнцик, – сказала она радостно.
– Мама, – недовольно ответил маршал. – Но как ты меня узнала?
– Мать всегда узнает своего ребёнка, – они обнялись. – Да нет, просто кто ещё мог прийти с отцом сегодня? Он же знал, как ты любишь мой лимонный пирог.
– А пирог-то будет?
– Конечно, приказы командира следует выполнять беспрекословно. А то не по уставу. Ну, проходите же.
Маршал и контр-адмирал вошли в дом. В коридоре на стенах висели портреты предков маршала, а на особом месте висел рукописный Домовой Устав. Первый пункт этого гласил: Приказы командира следует исполнять беспрекословно. Второй же: Командир всегда прав. Третий: Если командир не прав, значит он не командир и гнать его в три шеи. И ещё сорок пунктов такой же дребедени. Её написал основатель дома Вильгельм Леонард фон Гробуч, прадед маршала. Маршал и контр-адмирал сняли ботинки и прошли в гостиную. Да, мало где могли постоять рядом хорошие морские и пехотные ботинки. В гостиной всё было выдержано в том же стиле. На полках стояли книги и старые фотографии. Среди которых и детские портреты Августа Рудольфа фон Гробуча, Анны Ильзе фон Гробуч и, конечно, Гейнца Рудольфа фон Гробуча. У маршала на фотографии ещё не росла борода и даже шевелюра скромнее. На книжных полках прибили пластины, чтобы книги во время шторма не высыпались на пол. Посредине комнаты стоял накрытый стол. Скатерть сделана в виде военно-морского флага Хазляндии (а может быть и из флага с какого-нибудь крейсера… хотя нет… Гробучи до такого не опустились бы). Мать маршала ушла на кухню. Отец и сын сели за стол.
– А Анна где? – спросил маршал, указывая на детскую фотографию сестры.
– Она, – начал контр-адмирал, – сейчас где-то в Томбо.
– Что она там делает?
– Дела империи. Кажется вторым помощником на каком-то гиганте.
– Пароход… Женщина на корабле…
– Да, к несчастью. Но Ильзе так хотела девочку и уже готовила ей роль девушки, обычно ожидающей в порту… Да только в портах эти места уже распределены на три поколения вперёд…
– Всё-таки устроилась сестрёнка, – маршал заметил три современные фотографии его, его брата и сестры. Его фотография значительно меньше. Сразу видно – позор семьи.
– Гейнц, она хочет в военный флот. Ты бы похлопотал…
– Папа. Нельзя использовать служебное положение. Тем более многие не согласятся. Ты же знаешь, что женщина на корабле к беде!
– А я думал ты поможешь.
– И не надо на меня дуться. Я же тоже отвечаю перед королём.
– А вот и пирог, – раздался в дверях голос Ильзе. Она несла в руках большой жёлтый торт, с кусочками лимона наверху.
– Не прошло и получаса, – недовольно ответил контр-адмирал.
– Не ворчи, – Ильзе пошла к столу, но в ногах запуталась кошка (по словам маршала, её звали Буссоль), Ильзе споткнулась и торт полетел прямо в маршала. Он ударился о лицо Гейнца Рудольфа фон Гробуча, отпечатав как штамп кремовый след, после чего оказался на полу.
– Спасибо, мама, – нервно ответил маршал.
В аэропорт маршал вернулся только после часа ночи. На стук в стекло самолёта, ответил сонный голос адъютанта:
– Уйдите, я ничего не покупаю.
– Это я.
Послышался скрежет, и дверь открылась. Адъютант и вправду выглядел невыспавшимся по всем правилам, это было видно даже ночью при свете фонарей аэродрома.
Маршал молча залез в самолёт.
– А ты тут, бедный, весь день без еды, – с сожалением сказал маршал.
– Да, маковой росинки с утра не было…
– Ничего, я принёс тебе пирог.
Что-то зашелестело. Адъютант включил в кабине свет. Маршал протянул ему кусок пирога. Аусфалл набросился на подношение и съел его в считанные секунды.
– Ещё есть?
– Есть.
Таким образом, адъютант поглотил весь пирог, выданный в дорогу Ильзе Гробуч. После чего, конечно, едок начал икать.
– Запить есть? Ик…
– Только вино. Домашнее.
– Давайте. Ик…
– Но это же вино!
– Ничего… Ик… Мне стакан не помешает.
– Может, я за водой схожу?
– Не надо… Ик…
Маршал залез в шкаф, достал оттуда стакан и налил в него ягодное вино. Адъютант махом осушил его даже не оценив аромат, цвет и прочие достоинства.
– Теперь можно лететь, – ответил он.
Они сели по местам и взлетели. Как утверждают историки это, и спасло маршала от гибели: ягодное вино начало действовать на высоте в сто сорок футов. И что тогда началось…
Ровно в два часа и три минуты до полудня, когда самолет, как уже было сказано выше, находился на высоте сто сорок футов, Аусфалл громко икнул и отключился. Одного не учёл маршал. Вино его матери доходило до головы только через какое-то время, медленней шампанского, но эффективней шнапса. Из какой медлительной и высокозасыпляющей ягоды она делает его? Непонятно! И доходило таким страшным марш-броском, что даже детина в двести фунтов отрубалась моментально. Аусфалл свалился на штурвал и захрапел.
– Эй, – сказал маршал, – Аусфалл! Эй, – он подёргал его за волосы. – Аусфалл! Ты чего? Аусфалл! Немедленно встаньте! Встать, я сказал! – маршал за волосы поднял голову адъютанта. – Эй! Что с тобой? – другой рукой маршал не без труда открыл глаза адъютанту, которые сразу же захлопнулись, веки чуть не придавили маршальские пальцы. – Аусфалл! – маршал опустил голову. – Зачем я ему дал вино?! Всё. А я и самолёт-то водить не умею, – Гробуч посмотрел вперёд. Самолёт надвигался на деревню, в которой жители ещё не отошли ко сну и кое-где горели огоньки. – Ничего себе, – маршал быстро вернулся на своё место второго пилота. И резко дернул штурвал вниз. Самолёт начал резкий подъём.
Маршал ещё минут пять так летел, пока не догадался включить рацию.
– Эй, – крикнул он в эфир. После чего догадался покрутить ручку настройки. – Помогите! Помогите мне! Помогите! – после чего переключил на «приём» и начал слушать. Несколько раз маршал попал на радиостанцию, пару раз на переговоры каких-то миллионеров, а один раз на морзянку. Пока не услышал:
– Говорит аэропорт Шванбурга! Что случилось?
– Помогите мне!
– А вы кто?
– Я, я маршал Гробуч.
– А я король Фридрих.
– Да я действительно маршал. Мой номер военного билета: RG-616-444. Я лечу на самолёте L-34, обозначение: mHRfG-1. Помогите мне!
В наушниках что-то зашуршало, зазвенело, человек, видимо, встал.
– Я вас слушаю, маршал, – ответил он чётко.
– Мой пилот отрубился, а я не знаю, как управлять самолётом.
– У вас L-34?
– Да.
– А почему ваш пилот потерял сознание?
– Не важно.
– Понял. Сейчас мы вас пеленгуем, не волнуйтесь и не поднимайтесь выше трёх тысяч футов. Попробуйте самолёт направить прямо. Там есть такая штука. Шарик в шарике, а между ними вода.
– Вижу. Скоординировал. Лечу прямо.
– Вот и хорошо, – голос стал чуть глуше. – Эй, где он? Где? Это точно? Мама родная, – диспетчер снова заговорил с маршалом. – Вы летите над самым Пицкелбургом. Это в восьмидесяти милях от Хавбурга и в ста пятидесяти от нас. Как вас туда угораздило?
– И не спрашивайте.
– Значит, так. Вам сейчас нужно вывернуть штурвал вправо. Где-то градусов на сорок – тридцать восемь.
– Вывернул.
– Хватит. Теперь летите прямо. Какая у вас высота? Там такой прибор со стрелкой и подписано «футы»… Альтиметр называется…
– Около тысячи пятисот футов.
– Хорошо, спуститесь до тысячи трёхсот. Там проходит грузовой воздушный коридор в Хавбург. Выправите самолёт.
– Выправил.
– Теперь давайте прямо… Говорите же. Так мы вас сможем засечь.
– А что зря болтать-то.
– Ну, спойте что-нибудь.
– Ладно, – маршал прочистил горлышко. – Что-нибудь спою.
И маршал затянул песню, знакомую ему, да и всему миру:
Вечера, я увидел её,
Она шла.
А теперь на костылях бежит.
О, боже мой, прям на меня.
Вечера. Помню я, она болтать могла,
А теперь её подвязан рот,
О, боже мой.
O main gott.
Она, почему тогда на красный свет пошла.
Она, почему мимо перехода пошла.
О, боже, что было вечера.
(На этом месте подключились и диспетчера).
Вечера. Что такое было вечера.
Было солнце, была и луна,
А вот теперь одна мура.
Она, почему тогда на красный свет пошла.
Она, почему мимо перехода пошла.
О, боже, что было вечера.
М-м-м-м-м-м-м-м-ап-чхи-м-м-м.
– А теперь давайте влево, а то так не попадёте на нас.
– Ясно. Только у меня какая-то жёлтая лампочка горит.
– А что под ней написано?
– «Топливо».
– Дело пахнет разбавленным стооктановым бензином. Топлива вам хватит ещё ненадолго.
– Насколько?
– Минут на десять, если, конечно, у вас нет ветра.
– Чего нет, того нет.
– У вас есть парашюты?
– Наверное, нет.
– Да… Дело пахнет разлитым стооктановым бензином. До нас вы не долетите, но можно долететь до другого аэродрома.
– Где это?
– У деревни Кримминалитят.
– Это не деревня.
– Вы правы. Это…
– Зона это, вот что!
– Вы правы, маршал. Но там единственная более или менее пригодная для посадки площадка.
– А точнее?
– Контрольно-следовая полоса. Шасси должно выдержать.
– Зачем она?
– Чтобы легко было найти следы сбежавшего. Она вокруг тюрьмы. Там и минное поле есть. Но как вы сядете, мы сразу за вами вышлем самолёт.
– Куда лететь?
– Направо и прямо.
– Намного.
– Не сильно.
– Начал.
– Ещё немного… Хватит. А теперь смотрите вниз.
– Темно.
– Понимаю. Там должны гореть прожектора.
– Есть. Далеко впереди. Чуть вправо.
– Ориентируйтесь на них. Сбавьте скорость.
– Как?
– Там рычажок есть.
Маршал нажал на рычажок, и что-то затрещало. После чего из крыльев вышли светлые полосы.
– Что это было? – спросил диспетчер.
– Кажется, пулемёт.
– Так «кажется» или пулемёт? На гражданском самолёте его быть не должно.
– А это не гражданский самолёт – он важную для Рейха особу возит. Вдруг меня пуссляндцы захотят взять в плен?!
– Ясно. Зачем вы его включили?
– Ну, вы сказали на рычажок надавить.
– М-да, неувязочка получилась.
Вдали тоже что-то затрещало, и огненные стрелы полетели в маршала. Одна пуля попала в стекло, другая в крыло. Ещё одна в колесо.
– Они стреляют, почему? – спросил изумлённо маршал.
– А какого чёрта вы по тюрьме стреляли?
– Но я же не знал.
– Не знали. Давайте сейчас вверх, хотя нет. Сейчас они вас будут сбивать. Попробуйте настроиться на волну тюрьмы. Подождите. Сейчас мы вам поможем. Ага. УКВ 44,5. Попробуйте.
– Сейчас.
Маршал начал судорожно настраивать рацию, после чего переключил на передачу и сказал:
– Говорит маршал Гробуч. Только что я по чистой случайности выстрелил в вашу тюрьму с самолёта. Прошу: не стрелять.
О проекте
О подписке