Кто-то очень умный и не менее древний сказал: «Война требует денег». И всё военное стоит очень дорого. На зарплату рабочего можно купить какой-нибудь захудалый танк Каменного века. А про зарплату уборщицы я уже и не говорю. Другой очень умный человек выразился: «Война – двигатель прогресса». И заметьте не какая-нибудь реклама или лень (хотя насчёт послледней я и сомневаюсь), а именно война! Так вот к чему всё это я рассказывал…
В план маршала входил также и ещё один важный момент: он задумал широкую техническую акцию в этой операции (О! стихи получаются). Вся техника, кроме кораблей, конечно, должна быть новой. Такая операция позволит одним махом, и испытать технику, и показать врагу засекреченную до этого новую ударную силу Полосатого Рейха, а заодно и «где раки зимуют».
Для начала маршал направился в свой родной город – Капиталесбург. Он воспитал не только маршала Гробуча, Ролте, Колькера, а также проучил Катера, своими порядками. Но не посещение родных пенат больше интересовало маршала, не город как таковой был ему важен, а точнее то, что под ним. А там как раз располагался секретный танковый завод. Маршал приехал в родной город инкогнито. И чтобы его никто не узнал надел очки, гражданскую форму, постригся. Но каждый, кто его встречал, хлопал по плечу и кричал: «Гейнц, друг! Какими судьбами?» После чего звали к себе. Детство вспомнить или взять взаймы у герр-герр генерала Хазляндии.
Гробуч кое-как убежал с банкета своего школьного друга Жальберга, бывшего, кстати, заместителем мэра по общественному транспорту (два такси и один автобус), тут же его поймали дети из местной школы. Они протянули ему фотографии для автографов и пригласили в комнату-музей его имени в школе N 4. Дети довольные ускакали. Гробуч же побежал к зданию «Национального Банка Хазляндии». Там он предъявил своё удостоверение, а его отвели к директору Банка (он же полковник национальной безопасности Хазляндии). В кабинете директора маршал прошёл к личному сейфу, где набрал нужный код (нам его помнить необязательно), вытащил полки из сейфа, открыл дверь. Маршал зашёл в дверь. Директор же (полковник же) закрыл дверь за маршалом, вернул полки на своё место и закрыл личный сейф.
Маршал прошёл короткий коридор и оказался у двери лифта. Он нажал кнопку и через несколько секунд появился лифт с капитаном внутри.
– Добрый день, маршал, – поздоровался он. – Куда прикажете?
– Вниз, – недовольно ответил маршал. Ну, в городе-то его каждая собака и свинья (в первоначальном смысле этого слова) знает, но тут-то! Гробуч расстроился, его маскарад не удался.
– Куда?
– К директору.
– Поехали, – капитан нажал кнопку «-14» и лифт полетел вниз. Капитан насвистывал любимую песенку маршала, тот тоже не удержался и запел:
– «В городке, где я рождён, жил пилот, вёл самолёт…»
Но тут Гробуч опомнился. Ведь это песенка пуссляндской группы «Shedding Whiskey», а Пуссляндия была врагом. Он прекратил петь, замолчал и капитан. Лифт остановился. Дверь открылась, впереди тянулся длинный широкий коридор.
– Прямо и направо, – сказал капитан.
– Знаю, – ответил маршал и вышел из лифта. Капитан закрыл дверь и укатил в лифте.
Гробуч огляделся. Коридор всё тот же! Он прошёл прямо и остановился перед дверью с табличкой:
Гробуч постучался.
«Войдите», – послышалось из-за двери.
Маршал приоткрыл дверь и вошёл в большой кабинет уставленный полками с книгами и стендами с макетами танков. Посередине находилмся стол, за которым сидел человек среднего телосложения, в гражданской одежде с погонами поверх и в очках. Он поднял голову и сказал:
– Маршал Гробуч! Какими судьбами?
– Откуда вы меня узнали? – не выдержал маршал.
– Бирку, – человек показал на рукав, – из прачечной надо снимать.
Действительно на рукаве висела бирка, маршал снял её и разглядел. «Гейнц Рудольф фон Гробуч» – выдавали исподнее кривоватые буквы. Маршал с гневом её содрал и отшвырнул в мусорную корзину. Потом снова взглянул на директора. Подошёл к столу и сказал:
– Я тут инкогнито.
– Уверены? Весь город уже знает.
– Хватит об этом. Я не за этим сюда приехал.
– За новыми танками?
– Да.
– Ну что ж, пойдёмте, – Курбелвелле встал и пошёл к двери, маршал последовал за ним. Они вышли из кабинета, директор закрыл дверь на ключ, пошли к лифту.
После второго нажатия на кнопку появился лифт. Дверь открыл тот же капитан. Гробуч и Курбелвелле вошли.
– Наверх, – сказал директор. Капитан без всяких вопросов нажал на кнопку «-11». Лифт начал подниматься. Капитан стоял молча. Тогда Гробуч оглянулся и запел уже родную песню Хазляндской группы с нехазляндским названием «Dumb Garden»:
– «Я знаю, что где-то тропиках есть маленькое деревце, футов шесть. Но это ничего, зато я люблю его плоды…»
Лифт остановился. Маршал и директор вышли. Они вышли в чистый белый коридор с красными дверьми. Лифт же полетел по своим делам. Из шахты донёсся голос капитана:
– «Это лимон, я его люблю, хоть он и кислый. Но это ничего…»
– Хорошие у вас люди, – сказал Гробуч, указывая на шахту.
– Этот? – спросил Курбелвелле. – Хам он и недотёпа. Хорошо ещё чаевые не просил.
– Ничего себе. Что это у вас здесь за кадры?
– Самые плохие.
– Я поговорю с министром.
– Пожалуйста, сделайте доброе дело.
– Но за последствия я не ручаюсь.
– Это само собой. Нам сюда, – директор указал на дверь.
– Я хотел посмотреть на танки, а не по кабинетам бегать.
– Это не кабинет, – директор подошёл к двери и открыл. Это был шкаф! Там рядком стояли новенькие, но уже слегка запылившиеся армейские велосипеды «Роллеры». – До полигона около тысячи футов, там ещё всякие проволочки. Так что лучше ехать.
– Понятно, – Гробуч вытащил себе велосипед, потом директору (начальник всё-таки, кое-что от него здесь зависело).
– Итак, – Курбервелле сел на велосипед и указал вперёд, – нам туда! – директор оттолкнулся и поехал.
– Ну и завод у вас тут… Как только такое умудрились выкопать, – Гробуч тоже оттолкнулся и поехал. И они дружно поехали по коридору.
Мимо них пролетали большие красные двери. Когда кто-нибудь выходил из таких дверей, то сразу отдавал честь велосипедистам. Будь это инженер или солдат. Пара человек так уронила папки с бумагами, один портфель, в котором что-то зазвенело. Несмотря на физическую тренировку, маршал периодически отставал от директора. Что ни говори, а Курбервелле крутил педали ежедневно. Всё время директору приходилось останавливаться и ждать маршала. Гробуч же всё время видел его спину.
Минут за пять они добрались до полигона, где поставили велосипеды на стоянку, и пошли к большой металлической двери. Там директор набрал код, и что-то заскрежетало, дверь начала раздвигаться. В их глаза ударил свет сотен ламп. Они оказались в большом подземном зале, по которому катались на велосипедах люди в белых халатах. Под потолком висел большой кран. А посередине стояли танки разных размеров и цветов. Люди в белых халатах что-то считали, вымеряли, отрезали, шлифовали и полировали.
– Впечатляет? – спросил директор.
– Очень, – только и выдавил из себя маршал. – Много у вас изменилось со времени моего последнего посещения этого завода.
Дверь за их спинами закрылась. Они пошли к танкам.
– Вот, – сказал директор, указывая на танки, – это наши последние модели. Каудервельш! – крикнул директор.
– Я, – откликнулся очкарик в белом халате.
– Расскажи нам про танки, – инженер подошёл к директору и маршалу.
– С удовольствием, герр директор. Итак, – Каудервельш достал из кармана ручку и указал ею на первый неказистый танк. Какой-то железный параллелепипед с цилиндром на крыше и гусеницами по бокам. – Это модель ZX-900-Pn-140, средний танк. Скорость его порядка восемнадцати узлов. Вооружён танк пулеметом тридцатого калибра и пушкой сто сорокового калибра. Лобовая броня около полудюйма. Он довольно хорош для южных широт и юга Пуссляндии, однако неприспособлен для средней части острова Пусс. Дальше, – инженер подошёл ко второму высокому танку с большим дорожным просветом, он имел очень мало люков, но маленькую башенку с компактной пушкой. – Эта модель называется ZZ-12-980-Pn-100W. Танк плавающий. Вооружён пушкой сотого калибра и маленьким пулёмётом «Вульф» пятнадцатого калибра. Танк приспособлен для перехода водных пространств и болот. Танк лёгок, но вооружение слабое – иначе утонет. Следующее произведение, – инженер указал на ещё один танк, невысокий, с отличной башней, прочным корпусом формы усеченной шестиугольной пирамиды, средних размеров гусеницами и ёмкими баками, – это танк VX-12-44-55-Pn-134, танк хороший во всех отношениях. Вооружение составляет одна пушка сто тридцать четвёртого калибра и пулемёт сорок второго. Он способен двигаться по болотистой местности, тундры и тайги для этого есть дополнительный трек. Экипаж три человека…
– На этом я и остановлюсь, – оборвал его Гробуч.
– Но мы ещё не просмотрели все танки!
– Война задержек не терпит. Мне подходит этот танк.
– Но может, мы бы выбрали нужный танк, для той территории, для которой они вам нужны. Мы бы выбрали лучший танк. Может кое-что из уже прошедшего полные испытания. Куда вам нужны танки?
– Это пока военная тайна. Проводите свои испытания и мне нужно три части. Через две недели.
– Сто восемьдесят танков? – спросил директор.
– Но пока это тайна.
– Но, понимаете, Гейнц Рудольфович, нам придётся работать не уставая. Только неделя уйдёт на испытания, ещё пять дней на утверждение…
– Что у вас тут за бюрократия? – маршал снял очки и стал трясти ими перед носом у директора. – Что это за очковтирательство, я вас спрашиваю? Война не терпит задержек. Пока всё это пройдёт, о танках узнает враг!
– Хорошо, – директор развернулся и крикнул: – позовите Унтернабена!
Через полминуты к ним подошёл высокий человек в очках, в руках у него был блокнот и карандаш.
– Слушаю, – сказал он и отдал честь Гробучу.
– Посчитай-ка, Унтернабен. Ускоренное утверждение проекта, – тот начал тут же записывать в блокноте буквы и соответствующие им цифры, – плюс, ускоренная поставка на производство, плюс производство семисот двадцати штук танков VX-12-44-55-Pn-134.
– И ещё тесты, до сорока процентов, – добавил инженер.
– Посчитал.
– Ага, – Унтернабен кивнул, – всего восемнадцать дней.
– Ну, идём смотреть готовое? – довольно спросил Курбелвелле, он чувствовал себя победителем в этой небольшой, но очень важной для себя битве.
– Нет, – ответил маршал. – Ускоряйте, как хотите. Вводите кадры, работайте хоть по двадцать семь часов в сутки, но уложитесь в полторы недели.
– Ну что ж. Унтернабен, посчитай всё это с учётом ускоренного производства.
– Всего десять дней, – кивнул Унтернабен.
– Ну, вот десять бессонных ночей мне обеспечено.
– Игра стоит свеч, – сказал Гробуч.
– Как бы зазор в ваших свечах не засорился.
– Разговорчики. Ладно, мне пора на самолёт и дальше по Рейху. Итак, с вами много времени потерял.
– Пойдёмте.
Маршал и директор вышли с полигона, до лифта они ехали молча. Курбервелле молча поставил велосипеды на место и молча отправил Гробуча к лифту. Капитана в лифте уже не было, на его месте стоял страшного вида старший лейтенант. Небритый, с татуировкой прямо на щеке (на ней крот разрывал Земной шар на части). Как только таких берут на работу на важные военные объекты? Куда только министр военной промышленности смотрит?
Они доехали до верхнего этажа, где Гробуч и вылез. Он постучал особым образом в железную дверь, и ему открыл директор банка (полковник), маршал молча вылез из сейфа, надел очки, что всё время сжимал в руке, и вышел из банка. Он быстро добрался до леса, самое интересное, что маршала никто не остановил и даже не крикнул: «Гейнц, друг!» В лесу стоял его личный аэроплан. За штурвалом сидел адъютант.
– Ну, как? – спросил он. – Узнали вас.
– Да, люди без совести. Уже нет никакого уважения перед маршалом. Хоть бы притворились, что не знакомы. Все поголовно! Все, до единого, понимаешь. Даже детей сюда вплели. Даже школьницы автографы брали… Жуть, – ответил маршал и залез в самолёт.
– Куда теперь? – адъютант вылез из самолета и начал заводить двигатель.
– В Шряубечен. Горючего хватит? – двигатель завёлся.
– Туда – да! – стараясь перекричать двигатель, сообщил адъютант. – Но там заправимся!
– Хорошо!
Адъютант сел на своё место и закрыл дверь. Затем он надавил на педаль, и самолёт понёсся по полю. Адъютант поднял штурвал и самолёт взлетел…
О проекте
О подписке