Цитаты из книги «Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая»

Самый простой пример. Вот мы считаем (нам приснилось, рассказал незнакомец, вычитали в книжке), что на каком-то перекрестке на окраине далекого (или даже, черт с ним, нашего) города в какой-то определенный день года в четыре часа утра можно увидеть башни волшебного города-призрака (я нарочно для наглядности упрощаю). Так вот, пока мы лежим с этим на диване, рассказываем знакомым или пишем об этом стихи, это просто мечтания. А когда мы начинаем копить деньги для поездки в незнакомый город или просто в нужную ночь вызываем такси и едем – это вложение. Причем неважно, увидим мы башни или нет

А мысли о том, как то, что ты делаешь (или ты сам), понравится кому-то, кроме тебя, – всегда снаружи. И через них самоцентральность утекает, как через трещину. В центре не ты, в центре те, кому все это должно понравиться.

Это как с дверьми в осознанном сновидении: если наяву, входя в любую дверь, проверять сознательно, спишь ты или нет, рано или поздно такая мысль придет к тебе во сне

Давай я немного подытожу. Радостная бесстрашная готовность ко всему плюс постановка себя в центр всех событий своей жизни. И вот в этом состоянии – удержание намеренья. Верно?

С определенного момента, когда мне стало очевидно, что мое внутреннее состояние влияет на происходящее, я всегда беру ответственность за происходящее на себя.

радостная бесстрашная готовность ко всему, основанная на полном доверии к реальности

до-жизнью пускай психологи разбираются. У них самих тоже до-жизнь, так что все честно. Нет смысла говорить со мной о намерении в русле популярной психологии. Меня интересует магический (то есть не на внешнем, зримом слое работающий) аспект. Меня интересует огненная лыжня, которую мы прокладываем своими делами (и если лыжня проложена правильно, каждое следующее дело будет делаться легче и легче, как бы само по ней скользить. Меня интересует возвращение магической силы словам, которое достигается довольно просто технически – прожить сколько-то лет, ни разу не соврав (на этом месте раздается мой саркастический хохот). Меня интересует практика, которая начинается с неутолимого, неисцелимого голода по

Вот до такой глубины надо копать: заложен в фундаменте нашего страха звериный страх погибели, – или это ангельский страх, что Бог (дух) отвернул от нас свой сияющий лик

ради – внимание! – абстрактных идеалов (начиная от условно самурайской чести и заканчивая верой в магическую силу собственных слов, подкрепленных делом; в промежутке еще до фига всего), мы запускаем совсем другой механизм, в ходе работы которого маленький мягкий розовый человечек делает усилия, чтобы приравнять свою волю к божественной. Старается быть достоин образа и подобия, по которому сотворен. Будешь смеяться, но такое усилие называется «духовный подвиг». Совершающий его, вполне возможно, ни хрена не добьется и шмякнется мордой в лужу. Но это все равно идет в зачет. «Идет в зачет» означает, что воля его крепнет и усиливается – не до состояния божественной, конечно, но в том направлении. За

вот. Когда мы действуем через «не могу»/«не хочу» из страха, мы наносим себе ущерб, даже если приносим пользу. От такого подхода действительно можно получить очень много пользы в краткосрочной перспективе (заработать денег, улучшить фигуру, всем угодить и пожать плоды и т. п.). Но в долгосрочной перспективе мы все равно получим выгорание, упадок сил, депрессию, деменцию, деградацию, прах и тлен. Потому что прямая выгода, условно говоря, бухается в желудок, где ей самое место. Невидимые раны, нанесенные насилием над собой, она не латает. И запустившийся разрушительный процесс беспрепятственно течет. Однажды он дотечет до закономерного финала