Цитаты из книги «Тяжелый свет Куртейна. Желтый»

Когда впервые тебя увидел, подумал: надо же, какая интересная разновидность демонов – с таким хилым, немощным телом, как будто помер уже лет двести назад, и таким гонором, словно он повелитель Высших Небес; никогда прежде таких не встречал, интересно, как оно здесь завелось, и чем его надо кормить, чтобы совсем не загнулось? Долго потом удивлялся, обнаружив, что ты – просто вот такой человек.

переход количества глупостей в качество.

Когда так резко меняется сразу все, рядом должна быть веселая, бодрая, оптимистичная мама, а не очумевшее не пойми что.

загулявшие ангелы с поникшими крыльями,

Лень такого рода больше похожа на инстинкт самосохранения; настолько похожа, что, возможно, это он сам и есть, но к черту инстинкты, человек – существо слишком сложное, чтобы позволить себе их иметь.

людей, по большому счету, есть только одно стоящее сокровище – возвышающий опыт. Моменты, когда становишься чем-то большим, чем до сих пор был. Они придают смысл всякой жизни, которая – череда бесконечных шансов выйти за собственные пределы. Я знаю, что такими шансами люди пользуются редко и неохотно. Но пока они есть, все это в целом, – он поднимает руки и разводит в стороны в заведомо безнадежной попытке обнять весь мир, – честная игра. Я согласен на таких условиях быть.

Подумал: какой же я оказывается смешной. Зато со мной не соскучишься. Не факт, что действительно умный, но точно веселый и храбрый. Сам себе идеальный вымышленный друг.

Достала из кармана сигареты; в этом, можно сказать, и заключалась цель ее прогулки по городу – покурить с невидимыми друзьями. И неважно, вымышленные они или нет. Мне больше нравится жить в мире, где они есть, – думала Жанна. – Значит, будем считать, что они есть. Все просто! Правильно выбранная парадигма – не та, которая больше похожа на правду, а та, с которой интересней жить.

Чудо – это когда слабый человек, который поневоле трясется над своей жалкой шкуркой, потому что не понаслышке знает, какую она способна испытывать боль, и может, хоть и до усрачки боится, представить, сколько боли успеет ощутить, умирая, все равно готов немедленно, не откладывая,

И тут надо не сожалеть об утраченных – временно, блин, не рычи! – возможностях, а радоваться, что они у меня вообще хоть когда-нибудь были. И однажды вернутся. Очень скоро вернутся, до сих пор всегда возвращались, не бзди, – говорю я себе со всей возможной суровостью.