Цитаты из книги «Отдай мое сердце»

Я бы не стал тебя затруднять, если бы мог прочитать твои мысли, но там почему-то одни междометия. И рефрен: «Твою мать, твою мать, твою мать». Выразительно, но недостаточно содержательно

У него несгибаемая воля, помноженная на сверхчеловеческую концентрацию. Проще говоря, он упрям, как адский осел из ослиного ада.

Однако прежде я и вообразить не мог настолько полной концентрации, так решительно отменяющей все, кроме единственного объекта, что поневоле начинаешь опасаться исчезнуть навсегда вместе со своим домом, площадью, где он стоит, соседними улицами, Старым и Новым городом, Соединенным Королевством материком Хонхона, на котором вся эта красота размещается, и окружающими его морями – только потому, что какая-то рыжая тетка забыла о вашем существовании

не решался отключать на ночь домашний телефон – а вдруг в этот самый момент стрясется что-то Невероятно Важное, и мне позвонят, чтобы сообщить?

В общем, отпуск меня окончательно доконал.

Какими бы способностями ни обладал человек, а для успешной практики магии высоких ступеней нужна жажда жизни. Даже вожделение к жизни. Страсть.

– А почему она мне сказала: «Отдай мое сердце»? – наконец спросил я. – Считай, это просто что-то вроде комплимента, – объяснила леди Сотофа. – Если тебя просят отдать чье-то сердце, предполагается, что ты его похитил. В древности так обычно говорили близким, чтобы напомнить им о своей любви. Но иногда и сразу, при первом знакомстве… – Но не кому попало, а только тому, кто на самом деле тронул, – перебил ее Гэйшери. – Не из этой вашей пустой вежливости, а чтобы новый знакомый сразу узнал, как обстоят дела. Мы умеем быть благодарными. А похитить сердце – величайшее одолжение, которое может сделать любому из нас другой человек. Потому что любовь – источник самой сладкой разновидности силы, и одновременно – мост, соединяющий нас с жизнью, смертью, иными Мирами и временами, со всем свершившимся и несбывшимся. И, в конечном итоге, с самими собой. Мы всегда внимательно смотрим по сторонам, ищем, кого бы еще полюбить. И ликуем, когда находим.

– От моей несправедливости пока что больше вреда, чем от вашей, – заметил Гэйшери, то ли прочитав мои мысли, то ли просто вспомнив, что я об этом ему говорил. – Но вы за собой тоже следите. У вас уже достаточно силы, чтобы изрядно испортить Мир, думая о нем не в ту сторону. И дальше будет только хуже. Пока не поздно, учитесь строить иллюзии. Больше того, привыкайте в них верить. Каждый день палкой выколачивайте из себя скептический ум. Только наш наивный идеализм может спасти Мир от погружения во тьму мерзости и невежества. Иного способа ежедневно спасать его нет. Вы понимаете?

– Это очень просто. Сперва надо представить себе, что вы и есть Мир… – Ни хрена себе «просто»! Я не собирался его перебивать. Само вырвалось. – Гораздо проще, чем кажется. На самом деле даже представлять необязательно, достаточно подумать: «Я – весь Мир». Но если удастся подключить воображение, вам самому будет гораздо приятней, а это очень важно. Получать удовольствие от колдовства, я имею в виду. Вы, надеюсь, согласны? Я молча кивнул. – Если вы – Мир, значит, ваше сердце в этот момент – Сердце Мира, – продолжил Гэйшери. – Об этом тоже необходимо подумать; в идеале – вообразить. А потом мысленно отдать свое сердце человеку, которого решили благословить. Вот и все.

Это, сам знаешь, довольно нелегко, когда вокруг люди, которых в жизни вполне устраивает все, кроме тебя. – Кроме твоего нежелания их устраивать, – вставил я.