Некоторые необратимые, роковые поступки, когда их совершают люди сильные, страстные, необузданные и исполненные любви, могут дать очень интересный эффект. Пространство вокруг совершившего роковой поступок постепенно становится магическим. Потому что сила его желания отменить случившееся неописуемо велика, однако ее обычно не хватает на то чтобы его действительно отменить – это самое невозможное из невозможного, никому не по зубам.
В результате мы получаем источник невероятной силы, которая не может быть использована по прямому назначению, и в итоге творит что заблагорассудится – не ее страдающему от непоправимого источнику, а миру вокруг.
Ясно при этом, что от необратимых поступков бездушных негодяев никакой практической пользы. Равно как от необратимых поступков добрых и совестливых, но недостаточно сильных духом людей.
На самом деле следовало бы просто записать в дневнике: «Кормили ангелов сахаром». Или: «Дали ангелу божьему две конфетки». Это была бы чистая правда – в той самой любимой мною форме, когда сухие факты похожи на фрагменты чужого сна.
Тем не менее.
Когда-то давно мне про этот Холм Ангелов рассказывала знакомая, у которой подружка живет под Тракаем. Ну как – рассказывала, просто мельком упомянула: «Она живет возле Холма Ангелов». И мне так понравилось, как это звучит, что не захотелось уточнять.
Прошло несколько лет, и вчера гость города Х. вдруг спросила: «А вот знаете ли вы Холм Ангелов где-то возле Тракая и как туда добраться?»
Пришлось пообещать, что обязательно узнаю дорогу. Но обещание, каюсь, вылетело из дырявой моей головы.
Но кого остановит чужая дырявая голова. Ангелы сами позаботились, чтобы мы узнали о них.
Сегодня с другим гостем города Н. внезапно поехали в Тракай. Ехали моей любимой длинной дорогой, уже почти приехали, как вдруг Н. спросила: «А что это там за ангелы справа от дороги?»
Ну и оказалось, что рядом с дорогой, по которой я езжу примерно пару десятков раз в год, на самом виду красуется этот самый Холм Ангелов (настолько пологий, что холмом я соглашаюсь считать его только условно, для красоты звучания фразы), густо покрытый деревянными ангелами.
Нет, вру. На самом деле не очень густо. У них там необъятный простор.
Ангелы бывают такие:
– Ангелы скамеек. Это ангелы, просто сидящие на скамейках. Рядом с каждым ангелом много свободного места, так что можно сесть рядом.
– Ангелы-скамейки. В отличие от первых, которые антропоморфны (ангеломорфны), эти выглядят именно как скамейки. Но крылатые! Я думаю, это просто скамейки, которые при жизни достигли просветления. И теперь доживают в таком виде.
– Ангелы-специалисты. Это, конечно, самое интересное. Специализация у каждого ангела своя. Есть ангел любви, ангел здоровья, ангел надежды (очень, очень печальный), ангел хороших новостей (этот стоит далеко-далеко на отшибе, к нему нужно брести через поле, где цветут редкие маки и васильки; подозреваю, кроме нас никто до него еще не добирался, поэтому хороших новостей так мало). И еще много разных хороших ангельских специальностей, все не упомнишь. Среди ангелов разных общегуманитарных ценностей выделяются ангел самоуправления Тракайского района, ангел какого-то кооператива, ангел соседней школы – стоят среди прочих, никто их не дразнит и не задирает, все профессии почетны.
– А еще есть ангел божий. Вот просто Dievo angelas, и все, так и написано. Он самый большой, самый красивый и самый мрачный. Практически в отчаянии. И явно очень устал. Мы сразу поняли, что он состоит при Господе, как Дживз при Вустере. Не позавидуешь! Очень трудная жизнь.
Штука еще и в том, что возле всех ангелов-специалистов (кроме ответственных за конкретные организации) стоят специальные ритуальные железные деревья для подарков. Ну, то есть такие штуки, на которые подарки удобно вешать. И больше всего подарков у ангела любви – ничего не поделаешь, всем женихов надо. На втором месте ангел здоровья. У остальных – понемножку, или вовсе никаких подарков нет. Очень за них обидно!
Дарят же ангелам в основном… Правильно, ангелов! Сувенирных и самодельных, керамических и вязаных крючком. Какие есть, таких и дарят, короче. Видимо, чтобы ангелам было с кем дружить.
Когда мы увидели, что ангелу дружбы не принесли ни единого подарка, мы возмутились окончательно и решили исправить положение. Но ангелов у нас при себе не было. Зато был сахар из кафе. Пришлось дать ангелу дружбы сахар.
А божьему ангелу Дживзу мы отдали две конфетки, тоже из кафе. Которые прилагаются к кофе, а мы не съели, припрятали. И правильно сделали, как выяснилось. Когда мы уходили, оставив конфеты, он больше не выглядел мрачным. Просто задумчивым и усталым. Но это в его положении неизбежно.
меня родили, стал совсем-настоящим-обыкновенным-человеком в возрасте пяти с небольшим лет.
Совсем-настоящий-обыкновенный-человек начинается со страха. Мне и так было это понятно, но теоретически. Теперь знаю точно.
У меня было очень счастливое детство, мне удалось прожить без страха (без представления о том, что такое страх) очень долго. Целых пять с лишним лет. Царский подарок на самом деле. Потому что до своего пятилетнего сознания дотянуться гораздо легче, чем до младенческого. Может и дотянусь.
Утрата невинности (а впустить в себя страх – это и есть утрата невинности) совершенно необходима для того, чтобы потом к этой невинности вернуться осознанно, вопреки опыту и вообще всему. Ясно, что совершенно невозможно, ну так а зачем еще мы здесь собрались? Это прекрасное упражнение развивает прямые мышцы сознания и косые мышцы кармы.
Похоже, что стремительное развитие именно информационных технологий – это, в первую очередь, создание безупречного инструмента эскалации страха и ненависти в среднеарифметической тушке среднеарифметического же пользователя.
Мало что упрощает сознание так эффективно, как страх и ненависть.
Поэтому страх и ненависть – чувства, испытывать которые нельзя себе позволять. Как нельзя пограничнику в военное время пропускать врага на охраняемую им территорию. Потому что время уже давно военное. Последняя Битва, о которой так много говорили товарищи Вельвы, просто растянулась на очень-очень много лет. И внешне далеко не всегда похожа на битву.
Есть, грубо говоря, две культурные парадигмы. Одна направлена на развитие сознания, другая – на упрощение и скотоморфирование его. Проявляться это может сколь угодно разнообразно, принимать самые неожиданные формы, но суть всегда в общем очевидна. И где на этой войне наши, а где нет, тоже видно сразу.
Им (не нашим), кстати, тоже сразу видно.
Хитрая фишка тут в том, что когда ты боишься и/или ненавидишь врага, автоматически начинаешь играть на его стороне. Сколь бы оправданным ни был страх и сколь бы справедливой ни была ненависть, они упрощают сознание. Такая засада.
Предпринимать действия против врага при этом можно и нужно. Просто без страха и ненависти. Это возможно (строго говоря, только так и возможно) для развитого сознания, белив ми.
И еще одну штуку скажу, совсем простую. В этой затяжной последней битве победит или парадигма развития сознания, или никто. Потому что в качестве еще одной породы обезьян человек на этой планете на хрен не нужен. Он для другого придумывался. Или будет работать на свое высшее предназначение (быть полигоном для выращивания и тренировки духа), или спокойной ночи, малыши.
Цыганский Симфонический оркестр Будапешта – это когда примерно полсотни развеселых божеств приходят на землю, как в кабак, вселяются в примерно полсотни человеческих тел и пересотворяют мир заново – не потому что прежняя версия была неудачной, а просто ради бесконечного счастья еще раз его сотворить.
Цыганский Симфонический оркестр Будапешта вообще, в первую очередь, про бесконечное счастье. В том виде, в каком оно доступно прямо здесь и сейчас, на этой земле – в те редкие моменты, когда слабый и глупый, из костей, мяса и повседневных забот слепленный человек становится вратами в небо. И все, кто оказался поблизости, в эти врата неизбежно входят. Потому что это не вопрос выбора, никогда не вопрос выбора. А только возможности, которая или есть, или нет.
Когда играет Цыганский Симфонический оркестр Будапешта, она есть, я точно знаю. Врата отворились, и мы вошли. На небесах было хорошо. Но и вернуться потом обратно на землю – тоже ничего себе. Путешествие можно считать по-настоящему удавшимся, когда возвращение не приносит разочарования, вы это знали? Я, кажется, нет. До сегодняшнего дня – нет. Теперь-то, конечно, знаю.
Они, эти венгерские симфонические цыгане, играют, сияя от счастья. От той его простой и чистой разновидности, которая – следствие полноты, целостности и уместности человеческого существа. Они адресуют друг другу и за компанию залу легкомысленные, как бы ни к чему не обязывающие улыбки, они играют без нот, с божественной фамильярностью небожителей, без тени старания и тем более опасения совершить ошибку. Не может быть никакой ошибки, когда музыка – это и есть ты.
степень влияния условий и обстоятельств на формирование сознания всегда очень индивидуальный вопрос. Зато сознание целиком определяет бытие. Речь не столько о персональном сознании каждого, сколько о сумме сознаний всех нас, одновременно живущих сейчас, здесь, на этой земле.
И тут, к сожалению, действительно работает принцип демократии, которую я ненавижу. То есть большинство всегда побеждает. Так устроено, ничего не попишешь. В этом, собственно, и состоит пиздец.
Я имею в виду, что сумма человеческих сознаний создает картину мира. А потом уже всякое сознание в индивидуальном порядке воспринимает созданное коллективным трудом.
Я хочу сказать, что каждую секунду своей жизни мы, сами того не осознавая, утверждаем и закрепляем текущую реальность своими представлениями о ней. «Сами того не осознавая» – ключевой момент. И еще один из слонов, на которых стоит упомянутый выше пиздец.
(«Один из слонов пиздеца» – это я, конечно, прекрасно формулирую. Но кому от этого легче.)
На неосознанное поддержание картины мира уходят почти все силы всякого отдельного человека. Сил этих на самом деле до хрена, но все мы в положении рантье, живущего, скажем, на 2 процента годовых. Причем в условиях постоянной инфляции, которая делает наше состояние с каждым годом все меньше.
Работа по поддержанию реальности, повседневный результат которой, замечу, не устраивает никого (или почти никого) из нас – это, скажем так, наша с вами пожизненная каторга. Вопрос, конечно, как с этой каторги сбежать; впрочем, честный ответ «умереть» мало кого устроит. Зато от каторги можно время от времени отлынивать. Самый верный способ – медитация и сходные практики, приводящие к внутреннему молчанию (не путать с размышлениями на высокодуховные темы, которые почему-то считают «медитацией» многие современные читатели брошюр и посетители семинаров «Йога для похудения и карьеры»).
Одновременно чрезвычайно полезны любые практики, позволяющие увеличить капитал, на условные два процента с которого мы живем. В смысле личную силу. То есть (извините) энергию, о которой написано уже столько ужасающих глупостей, что никто уже толком не понимает, о чем речь. Но что теперь поделаешь.
Теперь немного подробней о том, как работает «демократия». Штука в том, что один человек с огромной, немыслимой личной силой может переделать сообразно своим представлениям небольшую часть реальности. Если он называется «гуру» и вокруг него вьются ученики, в некотором радиусе от этой группы реальность будет работать по другим законам. В смысле зимой расцветут подснежники, злодеи станут покаянно рыдать, мучимые приступами эмпатии, а старики в соседней деревне внезапно доживут до ста пятидесяти лет, ничего специально для этого не предпринимая.
Однако никто не может изменить реальность всего человеческого мира сразу. Просветление Будды – событие его персональной реальности. И (возможно) персональных реальностей некоторых его учеников. Место происшествия, возможно, станет священным (то есть местом, где действуют немного иные законы и причинно-следственные связи, чем на других территориях). Но для человечества в целом ничего не изменится. В каких-нибудь ста километрах от священного места, люди продолжат страдать от неисполнимых желаний, чихать от простуды, убивать и скучно по-житейски мучить друг друга – просто по привычке, потому что так делали деды. И даже на секунду не ощутят течение потоков невиданной божественной силы в своих искореженных собственными и чужими представлениями о так называемой «реальности» телах. Через какие-нибудь сто лет, слова, сказанные Буддой, станут для большинства последователей его учения просто «правильными» словами, которые следует произносить в определенных случаях и, конечно же, обдумывать.
О проекте
О подписке