Цитаты из книги «Книга Одиночеств»

Люди ведь умеют испортить в процессе реализации любую славную идею.

Эта книга посвящается Василию, который однажды позвонил мне домой да так не вовремя, что телефонный звонок застал меня на пороге. – Ты есть? – спрашивает. – Меня уже почти нет, – отвечаю. – Везет тебе! – говорит.

После встречи с нею мне стало окончательно ясно, что я знаю всего два способа любить человеков. Первый способ – безмерно радоваться всякий раз, когда я вижу человека. И почти совсем не вспоминать о нем, когда его не вижу. Второй способ – вообще не видеть почти никогда (или вовсе без «почти» обойдемся), но помнить, что есть, теоретически говоря, такой человек. И землю целовать за то, что такое существо по этой земле где-то ходит. В обоих случаях мне, понятно, ничего от объекта любви не нужно. В том числе взаимности (когда она есть – это просто дополнительное удовольствие).

Потому что люди, которых я люблю, – они каким-то образом живут во мне, и мне хорошо с ними. И мне по дурости представляется, что и я в них тоже как-то живу, ползаю нежной чужеродной штуковинкой по артериям, отравляю кровь, скапливаюсь на стенках сосудов. Всем, как мне кажется, от таких простых и понятных процессов хорошо.

Меня, в общем, не надо бы любить. Дурное это дело. В качестве объекта любви я существо сомнительное, ненадежное и малопривлекательное. Было бы из-за чего рвать сердце в клочья, а жопу на фашистский крест. «Ы-ы-ы-ы-ы, бу-у-у-у-у-у!»Но вот, любят меня зачем-то чужие, в сущности, но прекрасные люди. Сижу, штопаю теперь свое сердце (не перепутать бы с чужой жопой).

Бог обывателей, тот, что, согласно их наивным представлениям, должен помочь наладить быт, примерно наказать злодеев и вложить по конфетке во всякий благочестивый рот, – это уж и не бог вовсе, а этакий могущественный горничный на полставки.

Бог нужен не затем, чтобы наладить быт, а затем, чтобы быть где-то рядом, когда не только стены персональной башни рухнут к чертям собачьим, но и земля из-под ног, и небо вдребезги, и сердце вдрызг.

Эта книга посвящается Мишке, который говорил, что жизнь человечья бывает двух разновидностей: или просранная, или проебанная. И пояснял: просранная – это когда скучно было жить. А проебанная, соответственно, если было весело.

«Однажды свинью резали. Меня тогда со двора прогнали, чтобы не смотрел». Пауза. Добавляет: «Лучше бы они меня прогнали, когда жизнь свою жили. На такое детям действительно смотреть нельзя».

Мне хотелось закричать, но так, понятно, было бы слишком просто.