Цитаты из книги «Книга Одиночеств»

Что ж, вы грокнули «Термин “грок” позаимствован у Р. Хайнлайна; приблизительное значение: “испить во всей полноте”», доктор.

цитировал бы Ницше, что-нибудь про бездну, которая, дескать, начинает всматриваться в нас; взрослый, несомненно, придумал бы что-нибудь еще более умное (мое текущее блеяние, в конце концов, не показатель). Но в тринадцать лет человек обычно лишен даже жалкого литературоцентричного костыля.

С дополнительным мистическим смыслом, развевающимися фалдами и нагрудным карманом – таких на пальто обычно не бывает, лишь на пиджаках и прочих поганых смокингах

С дополнительным мистическим смыслом, развевающимися фалдами и нагрудным карманом – таких на пальто обычно не бывает, лишь на пиджаках и прочих поганых смокингах.

Прекрасный повод для прекрасной прогулки по прекрасному кругу. Все это, конечно, преодолимо – в некоторых, отдельно взятых финалах некоторых отдельно взятых текстов. И то брод (кому с маслицем, а кому и через Великую Реку).

В иных ситуациях человеку с Богом вообще говорить не о чем. В иных ситуациях – сам, все сам. Не так уж и сложно, честно говоря.

Ересь, каких еще поискать. И в этом смысле в хадж действительно стоит отправляться только богатым. Не тем, кому в рай с верблюдами через игольные ушки тискаться предстоит, конечно. А тем, кто понимает: Бог нужен не затем, чтобы наладить быт, а затем, чтобы быть где-то рядом, когда не только стены персональной башни рухнут к чертям собачьим, но и земля из-под ног, и небо вдребезги, и сердце вдрызг.

Меня в ее присутствии, можно сказать, просто использовали, как свинью для поиска трюфелей: дескать, твое дело грибы находить, а наше – собирать.

Эта книга посвящается Тане, которая знает, что у меня закончились сны. Я почти не сплю больше. Уже не пять часов в сутки, а разнесчастных три. В небесной канцелярии урезали мой паек. Конец какого-то небесного квартала, не иначе

Эта книга посвящается Коле, который рассказывал мне о своем опыте игры в рулетку. – Понимаешь, – говорил, – когда у тебя уже нет денег на следующую ставку, последняя ставка уже сделана, и эта пакость уже крутится, крутится, и ничего нельзя изменить, и остановить ничего нельзя, и вообще никак повлиять, – о, это такой кайф, такой адреналин, такой отдых от всего остального! Блин. Какой же это отдых? Я себя все время так чувствую: у меня нет человеческого тела для «следующей ставки». И оно уже крутится. И повлиять на процесс я, конечно, могу примерно в той же мере, что и всякий игрок в казино на вращение колеса.