Глава 2
На сцену выходит Кид

Но на этот раз толпу влекло не простое любопытство. Ее интерес скорее был сродни вечной жажде мужчин присутствовать при схватке достойных противников.

Перед входом в гостиницу тянулась огромная крытая веранда, крышу которой поддерживали узкие деревянные пилястры. У лестницы на нее с каждой стороны стояли поилки для животных, настолько длинные, что из каждой можно было разом напоить никак не меньше дюжины лошадей, причем даже их не расседлывая.

К этому времени на веранде собралось около пятидесяти человек.

– Похоже, шериф, у вас вот-вот станет одной заботой больше, – произнес кто-то из знакомых Уолтерса.

– У меня их и так немало, – отозвался тот. – Так что одной больше – одной меньше, какая разница?

– Я слышал, в город возвращается Малыш Кид. А пустил слушок не кто иной, как Чарли Пейсон.

– А кто он такой, этот Малыш Кид? – полюбопытствовал Милман. – Откуда он взялся? Денвер, Миссисипи, Бостон, Чикаго?

– Да нет, с чего ты взял? Разве не слышал – это же Кид! – повернулся к нему шериф, но потом опять обратился к знакомому: – Послушай, так, значит, это Чарли Пейсон рассказал? Странно… И чего Киду понадобилось в Драй-Крик?

– Вот-вот, – кивнул его собеседник, – в нашем городе этого парня никто не пустит даже переночевать, хоть бы и на чердаке! Но Пейсон клянется и божится, что так оно и есть. Понятия не имею, откуда он это взял. Может, письмо получил? Говорят, в незапамятные времена Чарли знался с Малышом Кидом, еще в Юкатане.

– Слышал я эту историю, – буркнул Уолтерс. – Это как они вдвоем поднялись вверх по реке, отыскали старую, заброшенную крепость, а там якобы – изумруд в виде глаза, и все такое прочее. Как по-твоему, в этих байках есть хоть крупица правды?

– Знаешь, хочешь – верь, хочешь – не верь, но я уже давно убедился: во всех сказках о Малыше Киде всегда что-то есть.

– Да кто ж он такой, этот Малыш Кид? – вмешалась Элинор Милман.

– Так вы что же, никогда о нем не слышали? – удивился шериф.

– Нет, никогда. Как странно, такое забавное прозвище. А вы знаете его настоящее имя?

– Нет, не слышал. Но, насколько мне известно, на двести пятьдесят миль вокруг Юкатана есть только один Малыш Кид. Этот самый.

– А что он за человек? Наверное, молодой?

– Что за человек? – протянул Уолтерс. – О нем так просто не расскажешь. Впрочем, вы правы, еще достаточно молодой.

– Что значит «достаточно»?

– Да вот, иной раз кажется, что старее его никого на свете нет. Не объяснить… Впрочем, давайте-ка я лучше расскажу вам то, что мне поведал один приятель. А было это в мексиканском городишке – Чихуа-хуа. Когда до жителей его долетели слухи, что в окрестностях видели Кида, они создали отряд, в который вошли не только самые свирепые местные головорезы, но и все горожане, имеющие оружие. Потом пригласили в него землевладельцев округи, в первую очередь тех, у кого были лошади. Вывели отряд за ворота города, и стал он день и ночь прочесывать окрестные леса, да так, что даже мышь не могла проскользнуть незамеченной. А женщины, в особенности те, у кого были дочери-красавицы, мигом загнали всех детей по домам, посадили их под замки, а сами вооружились большими мясницкими ножами и сидели не спуская глаз с дверей. Игорный дом тут же закрылся, все деньги исчезли, как по волшебству, будто их там отродясь не бывало. А магазин – смех и грех, право! – его мгновенно заперли, окна закрыли ставнями и погасили свет. Словом, можно было руку дать на отсечение, что в городе все спят мертвым сном, хотя за всеми этими затворами и запорами не дремала ни одна душа… Люди затаились, точно коты возле мышиной норки. Да уж, они там, в Мексике, знают Малыша Кида куда лучше, чем мы тут. Вот так оно все и было, хотите – верьте, хотите – нет.

– Но почему же здесь, в Драй-Крике, – вмешалась Элинор Милман, – вам и в голову не приходит устроить нечто подобное? Ведь в город собирается пожаловать развратник, конокрад, наемный стрелок и Бог знает кто еще. Бандит, одним словом.

– Мэм, – вежливо перебил ее шериф, – вы, если не ошибаюсь, тоже слышали, что он приближается к городу. Однако, если меня не подводят глаза, сами спокойно стоите на улице, да еще вместе с Джорджией. Так что вы от меня хотите?

Эвелин слегка порозовела, а девушка расхохоталась.

– Я вас прекрасно понимаю, – продолжил Уолтерс. – Только, будь она моей дочерью и услышь я, что Малыш Кид едет сюда, уж, будьте уверены, вмиг накинул бы ей мешок на голову, а потом отволок в самый темный и глубокий погреб, из тех, что местные жители копают в этом паршивом городишке на случай циклона. Здесь, на нашей стороне Рио-Гранде, мы все как-то дьявольски самоуверенны, черт меня побери! Нет чтобы поостеречься, ей-богу! А результат… Были бы предусмотрительнее, глядишь, и сломанных жизней в наших краях оказалось бы меньше! – В его голосе появилась странная минорная нотка, лицо потемнело.

Но миссис Милман, повернувшись к дочери, лишь слегка улыбнулась, и та послала ей в ответ сияющую улыбку. Они всегда понимали друг друга с полуслова.

А в это время собравшаяся на веранде толпа оживленно перешептывалась.

– Что происходит, шериф? – то и дело спрашивал кто-нибудь.

Но Уолтерс только пожимал плечами, продолжая разглядывать дом напротив. На лице его застыло озадаченное выражение, будто он изо всех сил старается, но так и не может разгадать, почему в доме напротив забаррикадировался его хозяин.

– Занавес поднят, – прокомментировал кто-то из собравшихся зрителей, – и, сдается мне, актеры уже на местах. Так что, почтеннейшая публика, ежели не хотите опоздать к началу, занимайте места согласно купленным билетам!

– Вон там кто-то едет! – вдруг сказала Джорджия, вглядываясь в дальний конец улицы.

– Да, – подтвердил шериф, – но что-то еле тащится. Сдается мне, это не тот, кого мы ждем.

– Тише едешь, дальше будешь, – невозмутимо напомнил кто-то.

Люди постепенно стали терять терпение, словно зрители на корриде, когда, затаив дыхание, они ждут матадора, а его все нет.

– По-моему, мы напрасно тратим время, – шепнул Милман, обращаясь к жене. – А нам еще ехать домой.

Шепот в толпе постепенно становился все громче. Кто-то уже смеялся и шутил, когда вдруг в дальнем конце веранды резко прозвучал чей-то испуганный голос. Присутствующие замерли. Воцарилось молчание, будто огромная волна разом накрыла всех с головой.

– В чем дело? – прошептал Милман, поворачиваясь к шерифу.

– Тише! – прошипел тот в ответ. – Похоже, появился Кид!

Порыв ветра разогнал клубившееся на улице огромное пыльное облако, и вдруг перед ним возник высокий мужчина, державшийся прямо и так приподнявшийся в высоких стременах, что можно было подумать, будто он не сидит, а стоит в седле. Голова его была высоко поднята, он пристально вглядывался в даль, как это делает человек, привыкший полагаться на свою лошадь. В его облике не было ничего примечательного, если не считать крохотных золотых бубенчиков на шпорах, издававших мелодичный звон. В тишине, повисшей над верандой, этот звук, слабый и робкий, будто лепетание далекого ручейка, слышался совершенно отчетливо. Уолтерс легко подтолкнул локтем Джорджию.

– Взгляните-ка, подходящая для вас лошадка! – вполголоса проговорил он. – Ее зовут Дак Хок^[2], по крайней мере, так я слышал. Чистокровный мустанг, причем кобыла. Кид заарканил ее под Сонорой. Ну разве не красавица? Идет будто на цыпочках, тут всякий залюбуется, верно?

Шериф был прав. Кобыла, будто настоящая танцовщица, приближалась изящным, плавным карьером, с гордо поднятой головой. Можно было подумать, что она гордится и своим седоком, и тем, что он задумал. От такой лошади не отказался бы и сам король. А уж любой генерал или даже мэр отдал бы все на свете, лишь бы хоть раз в жизни удостоиться счастья в торжественный день появиться на ней перед глазами восторженной толпы.

– Ее назвали так из-за отметин на шкуре, – объяснил Уолтерс. – Видите, она вся черная, только грудь и шея будто в белом пуху. Никогда прежде не видел у лошадей такого окраса. Вот она какая – Дак Хок! Как в первый раз увидел ее в Финиксе – с тех пор забыть не могу. Господи, провалиться мне на этом месте, если за такую лошадку я не согласился бы лет десять копать картошку! А как вам, дорогая, всадник? – Рот шерифа растянулся в лукавой усмешке.

Девушка доверчиво улыбнулась ему в ответ.

– А что? Выглядит неплохо, – откровенно восхитилась она.

Так оно и было. Впрочем, не удивительно, ведь Милман Кид был переселенцем, истинным жителем Запада, и к тому же не просто Запада, а приграничной полосы. Теперь, когда он спешился, стало особенно заметно, какие у него широкие плечи и могучие мышцы, распиравшие шерстяную рубашку, какие длинные, мускулистые ноги прирожденного бегуна, которые так часто встречаются среди индейцев навахо. Лицо его напоминало выдубленную солнцем кору дуба, на котором совершенно неожиданно были ярко-синие ирландские глаза – точно такие же, как у Джорджии Милман. Из-за них ни один мужчина не мог смотреть на нее без сладостного трепета.

Однако глаза Малыша Кида отнюдь не вызывали в мужских сердцах того же самого благоговейного трепета. Больше того, под их ледяным взглядом многим тут же становилось не по себе.

Спешившись, Кид вытащил из седельной сумки большой полотняный платок, заботливо вытер взмыленную морду своей кобылы и только затем подпустил ее к поилке, позволив вволю напиться, что она и проделала с присущей ей грацией.

– Привет, ребята! – поздоровался Кид. – Ждете, что здесь пройдет какая-нибудь процессия? Или кто-то собирается сказать речь?

Он то и дело выхватывал в толпе знакомые лица и приветливо махал им рукой. Но стоило его взгляду упасть на потемневшее лицо шерифа, как Малыш резко обернулся и вспрыгнул на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей на веранду. Толпа испуганно шарахнулась в разные стороны, пропуская его. «Точно перетрусившие собаки, почуявшие волка», – с досадой подумала Джорджия.

А Кид уже дружелюбно тряс руку Уолтерса.

– Рад видеть вас, Лью. Вот решил заглянуть в Драй-Крик, а заодно и вас повидать. Похоже, вы здорово постарались, чтобы моему приятелю Шею жилось тут привольно. Мне пришло в голову, может, я вам зачем-нибудь пригожусь?

– Я тоже рад видеть вас, Кид, – повинуясь безотчетному порыву, ответил шериф. – У нас тут, в Драй-Крике, суд скорый, мой мальчик, глазом не успеете моргнуть, как получите пропуск на тот свет.

– Ну, шериф, я как-то привык ездить туда и обратно, – улыбнулся Кид. – А у вас что, маршрут в один конец? Кстати, Уолтерс, что же вы не представите меня своей дочери?

– Это тот самый бандит, о котором я тебе рассказывал, Джорджия, – пояснил шериф. – Вечный мятежник и сеятель раздоров. Фамилия молодой леди, которая, Кид, вас так заинтересовала, – Милман.

Бандит снял с головы шляпу и низко поклонился с галантностью истинного представителя латинской расы.

– Знаете, мисс, а ведь я как-то раз чуть было не увел у вашего отца парочку лошадей, – признался Кид. – Так оно и было бы, да только он всюду понаставил проволочных изгородей с колючками. Опасная это штука – колючая проволока, особенно когда имеешь дело с лошадьми. Передайте это вашему отцу, хорошо? Сделайте это ради меня! – И, нахлобучив шляпу на спутанные ветром вьющиеся волосы, он отошел.

Джорджия, ничуть не смутившись, кивнула в ответ, слегка ему улыбнулась и обратилась к шерифу:

– А похоже, этот человек ничуть не стесняется, что его считают бандитом. У вас, Лью, наверное, руки чешутся от желания схватить его за шиворот и отправить в тюрьму?

– Да уж, – вздохнул Уолтерс. – Только они чесались бы куда больше, если бы в сумме, которая стоит в моей страховке, было побольше нулей!

А в это время Кид, отойдя в сторонку, вытащил из кармана пару спичек и воткнул их в шпоры, так, чтобы поплотнее прижать язычки бубенчиков и заставить их замолчать.

Сделав это, он обернулся к замершей толпе, не сводившей с него глаз. Казалось, все затаили дыхание.

– Кто-нибудь знает, дома ли мой дружок, Билли Шей? – поинтересовался Малыш.

– Дома, – протянул кто-то неохотно.

– Ему по душе, когда ходят бесшумно, – сообщил Кид. – Говорит, так, дескать, положено любому культурному