Из моего приемника тоже раздался треск и завывание. Я отвлекся от управления разошедшимися уже очень далеко друг от друга бомбардировщиками и сосредоточился на поиске источника помех. Похоже, противник, решил затруднить мне координацию действий авиагруппы. Внизу одновременно заработали девять генераторов помех, забивая известные немцам частотные диапазоны, на которых велся радиообмен между советскими летчиками. Проблема эта вылезла очень не вовремя, и хотя способ ее решения лежал на поверхности, мне требовалось время для перехода на заранее оговоренные резервные частоты и перестройки схемы передачи команд на ретрансляцию через спутники. А времени этого, как оказалось, у меня не было.

– «Шершень», …сь «Акула-8»… атакован вра……ребителем. Повреж……ль. Теряю выс….

Я ругался про себя на трех языках, проклиная собственную тупость и непредусмотрительность. Как я мог проглядеть эти самолеты? Пять «дорнье», переоборудованных в ночные истребители, вошли в зону действия моих ТБ-7 и Ер-2. Связь, наконец, наладилась, но легче от этого не стало.

– Здесь «Акула-4». Веду бой с истребителем противника. Я ничего не вижу, а он стреляет прицельно! Сбрасываю остаток бомбового груза!.. Попадание в третий двигатель! Правое крыло горит! Падаем! Экипажу, покинуть самолет!

Откуда они здесь взялись? Я знал, что у немцев в составе сил противовоздушной обороны городов есть ночные истребители, но эти машины не могли действовать сами по себе, без наведения по радио с земли и без подсветки цели десятками, если не сотнями прожекторов.

– «Акулам» пять, девять и десять курс строго на восток! Третий и шестой – северо-восток! Бомбы не сбрасывать, они еще пригодятся, – я пытался вывести свои самолеты из-под удара, но вражеские «дорнье» тоже изменили курс, догоняя не слишком быстрые тяжелые бомбардировщики.

– Лейтенант, курс на юго-запад! – крикнул я Калине. Сейчас в небе над полем боя кроме моего Пе-2 никто не мог помешать немцам безнаказанно расстреливать наши ТБ-7 и Ер-2.

Я продолжал отдавать команды бомбардировщикам. На данный момент они уже освободились от двух третей бомбового груза, но целей внизу еще хватало, причем не просто хватало, а имелось в избытке.

– «Акула-6», три градуса влево. Приготовиться сбросить весь остаток бомб!

Я видел, что бомбардировщику от преследования не уйти – он забрался слишком далеко, и мой Пе-2 просто не успевал прийти к нему на помощь, но жестокая арифметика войны требовала от меня с максимальной эффективностью использовать бомбовый груз обреченной машины.

– «Акула-6», семьдесят метров вправо…. Сброс!.. Шестой, через пару минут вас атакует немецкий истребитель. Я постараюсь вас прикрыть, но мне нужно время. Противник зайдет сзади-снизу. Вы его не увидите, но по моей команде откроете заградительный огонь – пусть думает, что обнаружен. Ваша задача – продержаться десять минут.

– «Шершень», здесь «Акула-6». Принято. Жду приказа.

Моего внимания одновременно требовали восемь самолетов, и мне элементарно не хватало времени, чтобы разобраться с причинами происходящего. Я наскоро сформулировал вычислителю задачу проанализировать вооружение и оборудование истребителей противника. Они как-то ориентировались в полной темноте и при отсутствии связи с землей, а значит, имели на борту что-то такое, что раньше немцами не применялось.

– «Акула-6», открыть заградительный огонь!

Я все-таки не успел. К моменту прибытия моего Пе-2 к месту воздушного боя, бомбардировщик уже горел, а экипаж покидал обреченный самолет. Уловка со стрельбой куда-то в сторону вражеского «дорнье» подарила ТБ-7 немного времени, заставив немца промахнуться в первом заходе и выстрелить не слишком точно во втором. Однако в третьей попытке вражеский пилот свой шанс не упустил.

* * *

Обер-лейтенант Беккер не слишком разбирался в стратегии и тактике действий наземных войск. Его стихией было небо, причем, как показала практика последних месяцев, именно ночное небо. Тем не менее, даже ему, пилоту ночного истребителя, быстро стало ясно, что на земле что-то идет не так, как того хотелось бы господам генералам.

Гул канонады доносился и с запада, и с востока. Радиоэфир был забит помехами, и команду на взлет Беккеру принес фельдфебель, присланный из штаба авиагруппы, к которой временно прикрепили его штаффель. Русские ночные бомбардировщики, о которых обер-лейтенанта предупреждал полковник Рихтенгден, уже висели над зоной боевых действий, и командиры наземных частей вермахта, не стесняясь в выражениях, жаловались на болезненные удары с воздуха. Судя по количеству и взаимному расположению пострадавших подразделений, Беккеру и еще четырем «дорнье» из его эскадрильи предстояло иметь дело с десятком-другим противников. Обер-лейтенанта это не смущало – в небе над немецкими городами ему приходилось встречаться с куда большим количеством англичан, а русские не ждут эффективного противодействия и станут легкой добычей.

Бодро разогнавшись по взлетной полосе, тяжелый двухмоторный истребитель оторвался от земли. Пожалуй, Беккер предпочел бы идти в бой на «мессершмитте» Bf.110, но их еще не успели оборудовать радиолокаторами, и приходилось довольствоваться тем, что имелось в наличии. «Дорнье» тоже показал себя неплохим бойцом в ночных условиях, и, по большому счету, обер-лейтенант своей машиной был доволен.

Сделав разворот над аэродромом, Беккер взял курс на место последнего авиаудара, информация о котором пришла всего за несколько минут до взлета. Остальные истребители его штаффеля получили другие цели – недостатка в них не было, разгневанные вопли из штабов всех уровней приходили по линиям связи непрерывным потоком, хотя, как подозревал Беккер, достучаться до узла связи его авиагруппы удавалось далеко не всем.

– Вот они! – коротко доложил обер-ефрейтор Гёнслер, – выполнявший одновременно функции борт-механика и радиооператора. Локатор их видит! Судя по размеру отметки, это четырехмоторный тяжелый бомбардировщик. У русских их всего несколько десятков. Будет большой удачей, если мы его завалим.

– Не если, а когда, Вильгельм, – усмехнулся Беккер. – Включай инфракрасный прожектор. Радиолокатор – штука хорошая, но ночной прицел дает больше деталей, хоть и действует на меньшем расстоянии.

– Комплекс «Спаннер-1» готов, герр обер-лейтенант, – сосредоточенно отозвался бортмеханик, проверив работу связки прицел-прожектор, – Противник меняет курс! Они пытаются уйти!

– Случайность, – отмахнулся Беккер. – Русские не могут нас видеть. У них нет ничего похожего на наше оборудование. Просто сменили курс для захода на следующую цель. Никуда они от нас не денутся – у «дорнье» скорость в полтора раза выше, чем у этого лаптя.

Далеко впереди земля покрылась вспышками взрывов.

– Ну, точно! – кивнул сам себе Беккер, – на новую цель заходили, потому и курс сменили. Жаль, не успели мы их свалить до того, как они отбомбились.

Вот он, русский бомбардировщик. Огромный, даже по сравнению с двухмоторным тяжелым истребителем, но это ему не поможет… В ночном прицеле самолет, подсвеченный инфракрасным прожектором, выглядел очень контрастно, и обер-лейтенант чуть приподнял нос своего самолета, вгоняя в прицел силуэт ТБ-7.

ТБ-7 (другие названия: Пе-8, АНТ-42) – советский тяжелый бомбардировщик дальнего действия. Максимальная скорость (на 1941 г) – до 350 км/ч. Бомбовая нагрузка до 5000 кг. Практическая дальность 3600 км. Практический потолок 9300 м. Стрелковое вооружение: четыре пулемета (ШКАС, УБТ), две пушки ШВАК (20 мм).

Внезапно впереди замелькали вспышки, и росчерки трассеров прочертили небо сначала справа и выше, а затем в десятке метров под самолетом Беккера.

– Шайсе, – выругался обер-лейтенант, дергая самолет в сторону и одновременно открывая огонь из курсовых пулеметов.

– Русские повреждений не получили, – с беспокойством в голосе произнес борт-механик. Курс не меняют. Похоже, они все-таки видят нас, герр обер-лейтенант.

– Если и видят, то плохо. Стрельба была неприцельной, но ты прав, они о нас знали.

Второй заход тоже не принес ожидаемого результата. На этот раз Беккер решил зайти сбоку, но тут русский бомбардировщик встретил его огнем сразу из двух пулеметов. Испытывать судьбу обер-лейтенант не стал, и, обстреляв противника с предельной дистанции, снова пристроился ему в хвост. Немецкий пилот чувствовал досаду. Он точно знал, что русские стрелки его не видят и палят просто «куда-то туда», но нарваться на шальную очередь Беккеру совершенно не хотелось.

Третий заход вышел удачнее. Кормовая пушечная установка бомбардировщика стреляла совсем не в тот сектор, откуда подбирался к своей цели «дорнье» Беккера, и обер-лейтенант открыл огонь почти в упор, всадив в огромную тушу русского самолета две длинные очереди.

– Горит! Русский горит! Поздравляю, герр обер-лейтенант!

– Их здесь еще много, Вилли. Сегодня у нас будет тяжелая ночь, – улыбнулся Беккер.

– Еще одна метка! – неожиданно изменившимся голосом выкрикнул бортмеханик. – Что-то небольшое, вроде нашего «дорнье».

– У русских есть двухмоторные дальние бомбардировщики. Кажется, Ер-2, или как-то так.

– Не похоже, герр обер-лейтенант. Скорость слишком большая. Он быстрее нас летит!

– Пе-2? Пикировщик? Русские изначально разрабатывали его, как высотный истребитель, а потом переделали в бомбардировщик, но приличная скорость у него осталась. Давай курс – будем валить.

– Он сам идет к нам, командир! – озадаченно ответил Гёнслер, – Дистанция километр.

– Вижу его! – русский самолет уже был вполне различим в ночном прицеле, – точно, Пе-2. Что-то уж больно смело он идет.

Обер-лейтенант Беккер был опытным пилотом, и излишней самоуверенностью не страдал. Он помнил, как странно вел себя экипаж сбитого бомбардировщика, откуда-то узнавший об опасности еще до того, как его «дорнье» открыл огонь. Немецкий пилот сделал выводы. Беккер решил, что у русских тоже появилось что-то вроде радиолокатора, но весьма несовершенного, не позволяющего точно определить направление на цель. Поэтому он просто сменил курс, чтобы атаковать Пе-2 сбоку.

– Русский тоже повернул! – тут же выкрикнул бортмеханик. – Дистанция четыреста!

– Спокойно, Вилли, – ровным голосом ответил Беккер, хотя сам уверенности уже не испытывал.

– Триста метров!

Впереди замелькали вспышки. Росчерки трассеров проходили впритирку к пилотской кабине. Беккер услышал резкие хлопки, которые ни один опытный пилот ни с чем не спутает – с таким звуком пули пробивают корпус самолета.

Вскрикнул бортмеханик. Мигнули и погасли неоновые лампы аппаратуры радиолокатора. Заглох и тут же вспыхнул правый двигатель, а безжалостные очереди русского стрелка продолжали бить в корпус и кабину самолета. Каким-то чудом в Беккера пока не попала ни одна пуля. Обер-лейтенант бросил взгляд на бортмеханика. Вилли был мертв, это не вызывало никаких сомнений, а избитый «дорнье» с каждой секундой терял управляемость.

– Экипажу покинуть машину! – Сам себе приказал Беккер.

Фонарь кабины отлетел в темноту, выбитый сработавшим пиропатроном. Невероятным усилием обер-лейтенанту удалось перевернуть горящий «дорнье», и он просто выпал из кабины вниз, в обжигающе холодный на этой высоте воздух.

– «Интересно, кто там внизу», – подумал Беккер, раскачиваясь под куполом парашюта. Попасть в руки большевиков ему совершенно не хотелось.

* * *

Бортовой радиолокатор, да еще и с ночным прицелом и инфракрасным прожектором в придачу! Вот зараза! Почему я об этом не знал? Наверное, потому, что уследить за всем просто невозможно. Немцы только что довели свой радар до рабочего образца. Этот «Лихтенштейн» еще даже в серию не пошел, и вот он здесь, под Киевом, вместо того, чтобы где-нибудь в небе Берлина защищать от налетов англичан столицу Рейха.

Немцы знали! Они ждали нас и готовились, а я не смог просчитать их планы, и это стоило и так поредевшей дальней авиации РККА новых потерь. Пять тяжелых дальних бомбардировщиков в обмен на три немецких «дорнье». Еще двое ушли – я просто не успел до них добраться…

– Товарищ старший майор государственной безопасности, задание выполнено. Бомбовые удары по штабам, узлам связи и ключевой инфраструктуре противника нанесены. Потери авиагруппы – три ТБ-7 и два Ер-2. Уничтожено три ночных истребителя противника, оснащенных новейшим оборудованием, дающим им возможность атаковать наши самолеты без подсветки прожекторами и без команд с земли.

– Пять дальних бомбардировщиков? – было темно, но я заметил, как изменилось выражение лица Судоплатова. – Ты потерял половину доверенных тебе уникальных самолетов и докладываешь об успешном выполнении поставленной задачи?

– Задание выполнено, товарищ…

– Молчать! Старший лейтенант госбезопасности Нагулин, вы арестованы! Сдайте оружие.