Глава 2

Проблем с тем, чтобы незаметно покинуть территорию интерната у нас не возникло. Многочисленные технические коридоры, частично разрушенные при орбитальных бомбардировках, почти не контролировались охранными системами. То, чем занимались воспитанники после занятий, администрацию почти не волновало. Раньше я не задавался вопросом почему так происходит, но теперь эта ситуация показалась мне странной. Впрочем, причин могло быть много. Я бы не удивился, узнав, к примеру, что у Тироя или, что вероятнее, у его покровителей давно выстроены взаимовыгодные отношения с интернатской охраной, а может и с полицией. Уж слишком легко мы каждый раз проходили мимо всех постов и без всяких проблем проникали в промзону, считавшуюся территорией, контролируемой Роем.

На поверхность мы поднялись уже за пределами города. Формальная граница между мегаполисом и промзоной существовала только на картах, составленных еще до Вторжения. Фактически же жилые кварталы и деловая застройка плавно переходили в производственные комплексы, соединяясь с ними одними и теми же улицами и магистральными коридорами. Орбитальные удары уничтожили верхние ярусы, разрушив большинство жилых и промышленных зданий и обнажив довольно обширные участки поверхности. Земли, правда, почти нигде видно не было. Она и до Вторжения была по большей части покрыта пластобетоном, а теперь её скрывал еще и толстый слой обломков рухнувших и выгоревших строений.

Тем не менее, относительно открытые участки встречались, особенно в тех местах, где взрывалось что-то мощное, сметая стены и переборки и расчищая местность от обломков. Здесь уже можно было нарваться на функционирующую технику Роя, но вероятность такой встречи оставалась невысокой. Появлялись здесь и рейдовые группы колониальных сил самообороны, однако на такие вылазки они решались нечасто и предпринимали их лишь по необходимости или в силу полученного сверху пинка.

– Напоминаю всем еще раз, – с видом воспитателя приюта, приучающего тысячного по счету ребенка не писать в штаны, произнес Тирой, – правила выживания на нейтралке просты и незамысловаты, но обязательны к исполнению, если, конечно, вам дороги ваши задницы. Я говорю это каждый раз, когда мы входим в зону Руин, и при этом почти всегда находится кретин, который в погоне за очередным куском какого-нибудь дешевого дерьма забывает обо всем и подставляет под удар себя и всю группу. Итак, правило первое: никто не должен покидать указанный мной район поиска. Только в этой зоне я смогу вас прикрыть в случае появления реальной опасности. Второе: забудьте про коммуникаторы. Роботы Роя, да и колониальные вояки легко засекут сигнал, поэтому все переговоры только голосом, а на большом расстоянии – жестами. Отсюда же следует третье правило: крутите вашими тупыми головами. Вы должны видеть всё, что происходит вокруг, вовремя обнаруживать угрозы и, если я или кто-то другой подаст сигнал об опасности, вы обязаны его увидеть и вовремя отреагировать. И ещё раз напомню про сканеры. Использовать их можно только на средней мощности. На максимуме они нарушают работу ваших маскировочных полей, так что, даже если вам кажется, что вот под этой плитой лежит и ждет вас энергоячейка Роя или плазменная пушка, засуньте свои предчувствия куда поглубже и не вздумайте превышать допустимый порог мощности сканирования. Вам всё ясно?

Ответом лидеру стали четыре мрачных кивка. Мы действительно выслушивали подобный инструктаж всякий раз, когда выходили в рейд, но, как ни обидно, Тирой был прав – редко когда никто не нарушал эти написанные кровью нехитрые правила, и зачастую такие нарушения приводили к гибели старателей. Поэтому никто не возмущался. Выслушивали молча и так же молча кивали.

Полоса шириной пять-семь километров, вытянувшаяся вдоль границ разрушенного мегаполиса, считалась чем-то вроде нейтральной зоны, появление в которой отдельных роботов Роя не вызывало у жителей городских развалин особой тревоги. Рой тоже реагировал на обнаружение здесь вооруженных людей довольно вяло, так что противостояние на этой территории, как правило, ограничивалось редкими стычками малочисленных групп противников, не приводящими к эскалации конфликта.

Начинающие старатели вроде меня как раз и паслись в основном в этом преддверии Руин. Почти семьдесят лет назад здесь состоялось несколько крупных наземных сражений, и мешанина обломков изобиловала ценными сплавами и фрагментами систем и агрегатов, оставшимися на месте гибели боевых машин Роя и военной техники колониальной армии. Сейчас такие вещи делать уже не умели, однако использовать наследие той давней схватки люди всё еще могли, так что скупщики довольно прилично платили за находки из Руин, легализуя их потом с использованием различных серых схем и продавая на официальном рынке.

Конечно, со времен Вторжения прошло уже немало лет, и самое ценное из нейтральной полосы уже успели вытащить, но тут всё еще оставалось немало полезного для того, чтобы неплохо вознаграждать старателей за их тяжелый и опасный труд. Люди здесь гибли регулярно. Собственно, именно таким образом и происходила ротация кадров в небольшой артели Тироя. Предложение войти в ее состав я получил после того, как из очередного рейда не вернулся мой предшественник – воспитанник второго года обучения из нашего интерната. Тирой этого особо и не скрывал, да и сложно было не связать скупой некролог, выложенный администрацией в официальной инфосети, с последовавшим через пару дней разговором с Тироем.

Почему он выбрал именно меня? Сложный вопрос. Получив предложение, я думал совершенно о другом. Тогда в моей голове вертелась одна только Нила, и стабильный источник дохода вместе с бонусом в виде ауры таинственности, окружавшей, как я тогда думал, образ серого старателя, воспринимался мной, как новая возможность обратить на себя ее внимание. Сейчас я смотрел на эту ситуацию несколько иначе, и чем дальше мы углублялись в Руины, тем более мрачные мысли бродили в моей голове.

Ночи на Бригане-3 тёмными не бывают. Три крупных спутника планеты дают достаточно много света, но ими ближайшее окружение планеты далеко не ограничивается. Рой так и не смог свалить с орбиты две из восьми орбитальных крепостей. Как военные объекты они перестали существовать, но не взорвались и так и продолжали вращаться вокруг планеты исковерканными памятниками прошедшей войне, исправно отражая свет желтого и голубого компонентов нашей двойной звезды. Кроме крепостей по самым неожиданным орбитам вокруг планеты крутились несколько сотен крупных обломков, когда-то бывших частями кораблей Роя, федерального флота и эскадры прикрытия системы Бриганы. Вместе со своими естественными коллегами эти искусственные спутники фактически превращали ночь в светлые сумерки.

Около часа мы осторожно двигались через нейтральную полосу. Здесь, вблизи города, тоже можно было что-то найти, но, как правило, усилия себя не оправдывали, и Тирой вел нас в более перспективные места, к сожалению, одновременно являвшиеся и более опасными.

В артели я был самым младшим и по возрасту, и по статусу. Это определяло отношение ко мне остальных старателей. Оказывать новичку поддержку и помощь никто из них не спешил, и в этой среде такой подход считался нормальным. Необходимые инструкции давал Тирой, а остальное – твои проблемы. На разделе добычи мое положение сказывалось не лучшим образом. Половина собранного всегда отходила Тирою. Не всё, конечно, ему лично. Артели серых старателей держали под плотным контролем смотрящие Синдиката. Нельзя сказать, что их боевики прямо дышали нам в спины. Некая иллюзия самостоятельности у нас всё же имелась, но именно что иллюзия.

После того, как лидер забирал свою долю, оставшаяся половина трофеев распределялась между нами пропорционально личному вкладу каждого и с учетом стажа нахождения в артели и общих заслуг. Каждый старатель получал четверть от стоимости собственноручно собранных артефактов. Еще четверть общей добычи делилась в зависимости от количества паев, назначенных Тироем каждому из старателей. Я единственный обладал всего одним паем, а, к примеру, у Дженго, ближайшего помощника лидера, их было пять. По итогам каждого рейда Тирой мог перед разделом добычи добавить кому-то один или несколько паев за грамотные действия или же наоборот снять их за нарушения правил и прочие косяки. Последнее случалось заметно чаще, чем первое. К моему сожалению, премии и штрафы учитывались только при подведении итогов конкретного рейда, и к следующему походу в Руины я опять оставался при своем одном пае. Эта довольно сложная система распределения добытого позволяла Тирою управлять артелью и хоть как-то мотивировать старателей соблюдать дисциплину и действовать командой, но в результате я почти всегда получал меньше всех.

Сдачей найденных артефактов скупщикам обычно занимался сам Тирой, но мог поручить это и кому-то из рядовых старателей, правда, такое доверие еще нужно было заслужить. Иногда он брал на сделку кого-то из нас, демонстрируя, что продает товар именно по тем ценам, о которых нам говорит, и создавая видимость честного раздела добычи. Как оно обстояло на самом деле, сказать сложно. Лидеру ничто не мешало встретиться потом со скупщиком еще раз и получить с него какие-то дополнительные деньги. Впрочем, примерные цены нам были известны, так что, если Тирой и крысятничал, то делал это по мелочи или только на нестандартных находках.

С каждой минутой Тирой продвигался вперед всё медленнее и осторожнее, иногда останавливаясь и тщательно обследуя развалины с помощью сканирующего комплекса. Лидер был единственным среди нас, кто имел более или менее приличную экипировку. Его сканер видел намного дальше, чем наши примитивные поделки, собранные далеко не лучшими механиками Синдиката из самых дешевых запчастей, найденных здесь же или обменянных у скупщиков на другие столь же бросовые артефакты. Впрочем, если верить Тирою, для этого рейда он выдал мне снаряжение чуть лучшего качества, хотя разница вряд ли велика, и сделано оно всё из того же оптоэлектронного мусора.

– Работать будем здесь, – наконец, принял решения Тирой, остановившись на небольшой возвышенности, с которой почти во все стороны Руины просматривались метров на сто пятьдесят, а где-то и на двести.

Я остановился, оглядываясь вокруг и оценивая выбор лидера. Мертвых зон, создаваемых крупными обломками, конечно, хватало, но по-другому здесь и не бывает, так что вряд ли это место чем-то хуже других.

– Я займу позицию в тех развалинах, – лидер указал рукой на огрызки почерневших пластобетонных стен, за которыми угадывались металлические останки какого-то промышленного оборудования, покрытые рыжей окалиной и причудливо скрученные воздействием высокой температуры. – Сектора разбираем вокруг меня по обычной схеме. Глубина поиска не больше ста метров. Увижу кого-то, кто полезет дальше – сразу уполовиню паи. И это если своей тупостью вы не навлечете на нас неприятности. Уяснили?

Мы опять молча кивнули, и Дженго начал распределять старателей по секторам. Меня, как обычно, загнали на самое бесперспективное направление. Справа почти треть моего сектора занимали покосившиеся массивные опоры, между которыми бесформенной грудой лежали остатки какого-то рухнувшего сооружения, когда-то поднимавшегося высоко над поверхностью и составлявшего, видимо, часть второго, а то и третьего яруса промзоны. На довоенных картах оно было отмечено, как грузовая гравиконтейнерная магистраль. Как эта штука выглядела до орбитального удара, я не знал, да и чем бы мне это помогло? Сейчас она представляла собой исковерканные решетчатые фермы, сорванные с опор серией весьма неслабых взрывов и местами оплавленные попаданиями плазменных зарядов. Лезть в эту мешанину бесполезного промышленного металла, ощетинившегося острыми штырями разорванной арматуры, представлялось крайне опасным и совершенно бессмысленным занятием.

Левая часть выделенной мне зоны поиска оказалась высоким неровным гребнем, созданным краями нескольких крупных воронок. Собственно, они и занимали почти весь центр моего сектора, уходя к его дальнему концу неровной цепочкой. После такой качественной обработки здесь вряд ли могло уцелеть хоть что-то. По крайней мере, на первый взгляд. Времени на распределение секторов Тирой нам дал немного, так что особо присматриваться к этому направлению остальные старатели не стали, сходу определив его как тухлое и скинув на новичка.

Во мне закипела злость, однако в этот раз справиться с ней удалось на удивление легко. Раньше я, возможно, попытался бы спорить с Дженго, однако сейчас у меня даже такой мысли не возникло – всё равно результат известен заранее, а самолично нарываться на очередной презрительный ответ просто глупо.

Я начал медленно пробираться через груды обломков, внимательно осматривая доставшуюся мне зону поиска. Меня заинтересовала одна деталь, заметить которую при беглом осмотре сектора было не так уж просто. Отойдя метров сорок от позиции Тироя, я убедился, что с этим местом всё не так просто, как представлялось на первый взгляд. Не вызывало никаких сомнений, что окружающий печальный ландшафт в основном сформировался в результате орбитального удара, разрушившего строения нескольких ярусов промзоны. Однако в эту картину вписывались далеко не все повреждения, полученные искореженными фермами гравиконтейнерной магистрали. В некоторых местах на металлических конструкциях и пластобетонных опорах были видны неплохо сохранившиеся следы попаданий плазменных зарядов, оставленных чем-то намного менее мощным, чем пушки и ракеты тяжелых кораблей, обрабатывавших промзону с орбиты.

Из этих наблюдений следовал довольно очевидный вывод. Уже после атаки из космоса здесь столкнулись в бою наземные силы Роя и колониальной армии. Возможно, даже не один раз. Конечно, совершенно не факт, что именно в моем секторе стороны понесли серьезные потери, но шанс на это имелся, и к поиску обломков стоило подойти со всей тщательностью.

Я включил сканер на среднюю мощность. В глубине небольшого мутноватого экрана возникло объемное изображение местности, попавшей в зону захвата его поискового луча. Старательские сканеры настраивались на обнаружение сплавов определенного состава, характерного для брони и элементов боевого оснащения роботов Роя и техники колониальных войск времен Вторжения. При широком луче получить детальную картинку не представлялось возможным, да и злоупотреблять этим режимом не стоило из-за повышенного риска быть обнаруженным.

Я сузил сектор сканирования и попытался подробнее изучить местность вокруг обнаруженных следов попаданий плазменных зарядов. В кого-то ведь здесь стреляли, а значит, могли и попасть. Эта нехитрая тактика поиска, конечно, не гарантировала успеха. Прежде всего потому, что всё вкусное запросто могли вычистить другие старатели задолго до моего появления. Тем не менее, это давало хоть какой-то шанс, и не воспользоваться им было бы странно.

Первый результат мои усилия принесли минут через десять. Находка оказалась более чем скромной. Небольшой причудливо изогнутый кусок брони лежал довольно глубоко под крошевом пластобетона и мне пришлось изрядно повозиться, чтобы до него добраться. Судя по всему, когда-то он был частью экипировки тяжелого пехотинца колониальных войск. При другом раскладе я, возможно, не стал бы тратить время и силы на извлечение столь дешевого артефакта, но пренебрегать первой добычей в рейде считалось плохой приметой.

Суевериями я не страдал, однако особых перспектив добыть здесь что-то серьезное не просматривалось, а возвращаться к Тирою пустым означало вызвать очередную волну насмешек и еще сильнее уронить свой и так невеликий авторитет в нашей артели. Вот такая сволочная система. Чем меньше приносишь добычи, тем хуже отношение к тебе лидера и других старателей, ведь от твоих успехов прямо зависят их доходы. А это значит, что тебя всегда будут отправлять на самые бесперспективные направления, где почти невозможно найти что-то действительно ценное, что позволило бы хоть немного исправить ситуацию. Классический замкнутый круг.