Brunetti’s Secret Son

© 2015 by Maya Blake

«Повторим брачную ночь?»

© «Центрполиграф», 2021

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2021

Глава 1

Уродливый особняк был в точности таким, каким Ромео видел его в своих ночных кошмарах. Отец… человек, который в лицо называл его ублюдком и ошибкой природы. Он приказал своему помощнику вышвырнуть его за дверь и проследить за тем, чтобы он не вернулся. Его не интересовало, живо или умерло отродье, которым наградила его шлюха в Палермо, поскольку он, Агостино Фатторе, глава крупнейшей мафиозной семьи, не желал больше видеть лицо этого мальчишки.

Нет… он не был его отцом. Этот мерзавец не заслуживал такого слова.

Ромео крепче сжал руками руль своего «феррари» и в который раз удивился тому, что решил приехать сюда. Почему письмо, которое он прочитал и тут же порвал в холодной ярости, заставило его нарушить клятву, которую дал себе больше двадцати лет назад?

Ромео со злостью нажал ногой на акселератор и с визгом въехал на заасфальтированную аллею, ведущую к дому.

Выйдя из машины, он подошел к дверям и распахнул их. Он приехал сюда для того, чтобы окончательно избавиться от призраков, которые дремали в глубине его сознания с детства, но которые проснулись в ту ночь, пять лет назад, в объятиях женщины, заставившей его потерять над собой контроль.

Ромео услышал приближающееся шарканье, которое сопровождалось более уверенными шагами. Итак, старые порядки не изменились. Или, возможно, бывший помощник Фатторе каким-то образом почувствовал силу ярости Ромео, что побудило его прибегнуть к помощи телохранителей.

Лоренцо Кармине протянул руки в знак приветствия, но Ромео заметил настороженность во взгляде старика.

– Добро пожаловать, mio figlio^[1]. Пойдем, обед нас ждет.

Ромео напрягся.

– Я тебе не сын, и наша встреча продлится не более пяти минут, поэтому предлагаю перестать тратить мое время.

В светло-серых глазах Лоренцо вспыхнула злость, но его лицо расплылось в фальшивой благодушной улыбке.

– Я прошу прощения. Но состояние моего здоровья требует, чтобы я принимал пищу в строго определенные часы.

Ромео повернулся к двери, снова сожалея о своем решении приехать сюда.

– В таком случае, конечно, пойди позаботься о своем здоровье. Желаю тебе хорошего дня, и больше не трудись искать встречи со мной.

Он шагнул к двери.

– Твой отец оставил кое-что для тебя. Кое-что, что ты захочешь увидеть.

Ромео остановился.

– Он не был моим отцом, и ничто, принадлежавшее ему, не может заинтересовать меня.

Лоренцо вздохнул.

– И все же ты проделал весь этот путь по моей просьбе. Или ты просто хотел по-дружески навестить старика?

Ромео в ярости сжал челюсти, глядя на старого безжалостного бандита.

– Просто выкладывай все начистоту, Кармине, – процедил он сквозь зубы.

Лоренцо взглянул на стоявшего рядом телохранителя и кивнул. Мускулистый малый направился по коридору и исчез из виду.

– Ради моего друга и твоего отца – упокой, Гос поди, его душу! – я нарушу предписания моего врача.

Лоренцо указал на комнату, находившуюся слева от них. Ромео помнил, что это была дорого обставленная прихожая для посетителей, ведущая в зал приемов, где его отец любил устраивать собрания. Лоренцо, шаркая, подошел к похожему на трон креслу и тяжело опустился на него.

Ромео предпочел остаться стоять. Он повидал много ужасного в детстве, и ему не нравилось, что вся обстановка напоминала об этом. Попав сюда в первый раз, он забился в дальний угол комнаты, когда громкая ссора его отца с одним из приспешников закончилась выстрелами и дикими криками. А диван с позолоченными подлокотниками был тем самым, где отец приказал ему сидеть и смотреть, как его помощники до смерти избивали Паоло Джиордано.

Телохранитель вскоре вернулся с большой резной антикварной шкатулкой и передал ее Лоренцо.

– Хорошо, что твой отец всегда держал тебя в поле зрения, не так ли?

– Scusi?^[2] – Ромео задохнулся от изумления.

Лоренцо взмахнул рукой.

– Твоя мать – упокой, Господь, ее несчастную душу! – пыталась сделать как лучше, но мы все знали, что она ни на что не годится, верно?

Ромео с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Воспоминания о матери он тщательно запер в глубине своего сердца в тот день, когда похоронил ее пять лет назад.

И тогда же он отбросил свою обычную настороженность и провел ночь с женщиной, чье лицо до сих пор всплывало в его памяти. Он прогнал от себя эти мысли. Мэйзи О’Коннелл не играла никакой роли в его жизни, она просто подарила ему несколько часов забвения.

– Похоже, ты заблуждаешься в том, что я буду предаваться с тобой воспоминаниям о славных былых временах. Можешь быть уверен, что этого не случится. Если мне не изменяет память, это ты помог выбросить меня за ворота, когда я был ребенком.

Лоренцо пожал плечами:

– Это были горячие деньки. А посмотри на себя сейчас. Ты процветаешь, несмотря на убогое начало. – В его глазах вспыхнула злоба. – Никто из нас не мог представить, что парень, родившийся в канаве, пойдет так далеко.

Ромео сунул руки в карманы, чтобы не поддаться безумному искушению задушить сидящего в кресле старика.

– Мне повезло, что я был достаточно умен, чтобы рано понять, рожден ли ты в канаве или с дюжиной золотых ложек в руках, ты сам можешь управлять своей жизнью. – Старик рассмеялся. – Ты никогда не смирился бы с жизнью без борьбы. Я видел это по тебе, даже когда ты был еще мальчишкой. Но тебе следовало бы помнить, кому ты обязан своей смекалкой.

– Неужели ты всерьез предполагаешь, что я обязан всем, чего добился, тебе или жалкой кучке бандитов, которых ты называешь семьей? – недоверчиво спросил Ромео.

Лоренцо только отмахнулся.

– Мы скоро обсудим, кому и чем ты обязан. Твой отец собирался сделать это до того, как трагически покинул нас, – пробормотал он.

Ромео сдержался и не стал говорить, что уход его отца из жизни вовсе не был трагической случайностью, что взрыв на яхте, который унес его жизнь, был тщательно спланированным убийством. Вместо этого он молча наблюдал, как Лоренцо доставал документ за документом и раскладывал их на столе.

– Первый документ касается этого дома. Он полностью принадлежит тебе и свободен от любых финансовых обязательств. Адвокатам требуется лишь твоя подпись, чтобы дом перешел в твою собственность. Сюда же входят коллекция машин, лошади и, разумеется, сто двадцать гектаров земли.

От изумления Ромео потерял дар речи.

– Теперь что касается наших деловых предприятий. Дела идут не так хорошо, как мы надеялись. Семья Кармело ошибочно полагает, что может начать наступление на сферу влияния Фатторе, но я подозреваю, что все изменится, как только наш бизнес перейдет под эгиду твоей компании, «Брунетти интернэшнл».

Ромео расхохотался.

– Ты, должно быть, сошел с ума, если думаешь, что мне нужна хоть часть этого кровавого наследства. Я скорее вернусь в канаву, чем свяжу свое имя с семьей Фатторе и всем, что за этим стоит.

– Ты можешь презирать имя Фатторе, но, по-твоему, Брунетти, сын дешевой шлюхи, звучит лучше? – глумливо поинтересовался Лоренцо.

Это звучало не лучше, но в его мрачном, страшном детстве это было меньшее из двух зол. Особенно учитывая, что большее из зол предупредило его, чтобы он никогда не смел использовать фамилию Фатторе.

– Это твое наследие, как бы ты ни старался откреститься от него, – настаивал Лоренцо.

– Твои пять минут истекли, старик. И наши переговоры закончились. Любые проблемы с вашим бизнесом и войны с семьей Кармело касаются только вас.

Он направился было к двери, но тут Лоренцо заговорил:

– Твой отец подозревал, что, когда настанет это время, ты будешь непреклонен. Поэтому он просил меня передать тебе вот это.

Ромео снова замер. Лоренцо достал большой конверт и бросил его на стол с самодовольным видом.

– Я уже сказал тебе, что меня не интересует все, что связано с именем Фатторе. Что бы там ни было в этом конверте.

– Это очень личное и заинтересует тебя, mio figlio. Я уверен в этом.

Подойдя к столу, Ромео схватил конверт и вскрыл его. Первая же фотография нанесла ему удар в солнечное сплетение. На ней он стоял у могилы матери, помимо священника, единственный присутствовавший при том, как гроб Арианы Брунетти опускали в землю.

Он бросил фотографию на стол, и его губы скривились, потому что на следующем снимке он сидел одетый в полный траур в баре своего отеля и смотрел в бокал с коньяком.

– Итак, Фатторе следил за мной пять лет назад. Может быть, он использовал бы это время лучше, занимаясь своим бизнесом.

Лоренцо сложил руки на животе.

– Смотри дальше. Самое интересное впереди.

Ромео поежился от тяжелого предчувствия, взял следующую фотографию и замер, глядя на себя. И на нее.

Мэйзи О’Коннелл, женщина с ангельским лицом и соблазнительным телом. Но не это сочетание, хотя и невероятно привлекательное, заставляло его постоянно возвращаться мыслями к ней. Что-то произошло между ними в том номере отеля, кроме безудержного секса. Он ушел от нее, чувствуя себя надломленным, и сражался с тоской по ней, которая мучила его очень долго.

Он не имел намерения возрождать эти короткие, нарушившие его упорядоченную жизнь отношения. Ромео швырнул фотографии на стол, не заботясь о том, что они рассыпались в беспорядке. Прищурив глаза, он посмотрел на Лоренцо и резко произнес:

– Это почти смешно. Неужели вы думаете, что, следя за моей интимной жизнью, вы добьетесь от меня чего-нибудь?

Старик наклонился, порылся в фотографиях и снова выпрямился в кресле.

Вздохнув, Ромео посмотрел на стол и увидел еще несколько снимков той женщины, с которой он провел самую незабываемую ночь. Но это уже были снимки, сделанные в другой стране, если судить по дорожным знакам. Скорее всего, это был Дублин. В ту волнующую ночь Мэйзи упомянула о том, что живет в Дублине.

Ромео небрежно провел пальцем по снимку. Мэйзи О’Коннелл, идущая по заполненной людьми улице. Он взял в руки следующую фотографию. Мэйзи, останавливающая такси около клиники. Мэйзи, сидящая на скамейке в парке, держа руку на животе. Очень округлившемся животе.

Ромео судорожно глотнул и взял последнее фото. Когда он посмотрел на него, его тело застыло от шока.

Мэйзи катила детскую коляску по тихой улочке Дублина, и на ее лице играла улыбка. Она казалась воплощением материнского счастья.

– Madre di Dio^[3], что все это значит? – холодно спросил он.

– Не стану оскорблять твои способности к дедукции, разъясняя тебе, что к чему, – ответил Лоренцо.

Ромео бросил фотографии на стол, но не смог отвести от них взгляда. Небрежно перебирая снимки, он получил другие свидетельства слежки. Очевидно, его отец решил прекратить наблюдение за ним и вместо этого сосредоточился на женщине, с которой он провел ночь после похорон матери.

– Если предполагается, что эти снимки скомпрометируют меня, вы напрасно потратили время. Сексуально активные люди вступают в кратковременные отношения, сохраняя при этом свои семьи.

Сам он никогда не связывал себя длительными отношениями. Он знал, что таким поведением заработал себе прозвище «воскресный любовник». Не то чтобы его это заботило. Если его предпочтения были известны даже раньше, чем он приглашал женщину на свидание, тем лучше.

Он никогда не испытывал привязанностей, а разговоры о любви были строго запрещены. Его интересовал только секс. И больше ничего.