Глава 3

«Ненависть – очень сильное слово, моя маленькая. Никогда не употребляй его просто так», – говорил Ане отец. Она не ощущала ненависти с тех самых пор, когда девятилетней девочкой рыдала на груди у папы после того, как мать в очередном приступе жестокости сожгла все ее куклы.

Но сейчас она ненавидела Бастьена Хейдекера.

Она ненавидела его за то, что он имеет над ней власть и не испытывает по этому поводу вины. Ненавидела за то, что не способна бороться с ним.

Вместо того чтобы самой решать, как строить свою карьеру, Ана была связана шестилетним контрактом, который ее мать заключила с агентством прямо перед ее восемнадцатилетием. Сумма, которая оставалась у нее после грабительских вычетов в пользу матери, была столь мала, что она была не в состоянии откупиться от Бастьена.

Она была полностью в его власти, и он знал об этом. Взрыв ее эмоций абсолютно его не тронул, он продолжал невозмутимо смотреть на Ану.

– У меня нет нужной суммы, – заявила она.

– Ты топ-модель и любимица журналистов. Если у тебя нет денег, чтобы внести за себя залог, это наводит на определенные мысли.

– На что я трачу свои деньги, тебя не касается. И конечно же ты веришь всему, что пишут в газетах.

Бастьен осклабился, изобразив подобие улыбки, отчего волосы зашевелились у нее на затылке.

– К своему великому сожалению, я понял, что не бывает дыма без огня. Так или иначе, мисс Дюваль, в какой-то момент вам придется рассчитаться со мной. Можешь ненавидеть меня сколько влезет, но это факт.

Не дожидаясь ответа, он достал сотовый телефон. Беседа велась на безупречном французском и продолжалась минут пятнадцать. Все это время сердце Аны бешено колотилось. Она чувствовала, что ее самый страшный ночной кошмар становится явью.

Через три недели ей придется вернуться в зал суда, где ее обвинят в хранении наркотиков. А пока она будет вынуждена наблюдать последствия скандала. Сколько Ана себя помнила, ее мать любила оказываться в центре скандалов – чтобы постоянно быть на виду. А если в скандал удавалось втянуть дочь-супермодель – тем лучше.

И нет ничего странного в том, что у мужчин вроде Бастьена сложилось о ней превратное мнение.

Внезапно Ане захотелось поговорить с отцом, услышать его спокойный, умиротворяющий голос. Он был единственным якорем, за который она могла уцепиться, когда попадала в беду. Но Сантьяго Дюваль был в амазонских джунглях, и на связь они выходили лишь раз в две недели.

– Мы приехали.

Бастьен открыл дверцу и вышел на улицу. Ана удивленно взглянула на частную взлетно-посадочную полосу. Девушка была настолько поглощена бурными эмоциями, которые вызывал у нее Бастьен, что они могли спокойно доехать до Монголии и она ничего не заметила бы.

Огромный реактивный самолет стоял в нескольких ярдах от машины. Голубая с золотом эмблема «Корпорации Хейдекера» украшала его хвост.

Однако же Давид победил Голиафа…

Ана подавила зарождающуюся истерику и проводила взглядом Бастьена, твердой походкой направляющегося к трапу, где его ждал пилот. Она никогда не хотела бороться с Бастьеном. Шестнадцать лет назад, несмотря на трагичные обстоятельства их знакомства, она пыталась завязать с ним дружеские отношения. Ана старалась доказать, что она не враг, что они могут быть друзьями несмотря на то, что ее мать разрушила их семью. В глубине души она понимала, за что Бастьен обижен на нее. В глубине его холодных серых глаз она разглядела ту боль, которая жила и в ней. Она отчаянно хотела достучаться до него, облегчить эту боль в надежде, что он сделает то же самое для нее.

Как наивна она была…

Рядом, взвизгнув тормозами, остановилась машина. Из нее выскочила взволнованная Симона и устремилась к ней.

– Ана, я так рада, что с тобой все в порядке! Я пришла в ужас, когда узнала, что стряслось!

Симона Паскаль была на два года младше Аны. Шесть месяцев назад она приехала из родной Франции, и они решили вместе снять квартиру, так как для Аны жизнь с матерью стала невыносимой.

– …А потом появились незнакомцы. Сначала я не знала, что и думать. Я волнуюсь, ведь не каждый день твоя соседка переезжает к миллиардеру…

– Что ты сказала? – Ана вытаращила глаза. – Я никуда не переезжаю. Как это могло взбрести тебе в голову?

Голубые глаза Симоны расширились.

– Но я видела фотографии, сделанные после суда… К тому же папарацци, поджидавшие у входа в квартиру, спрашивали меня, как давно вы встречаетесь. Это так романтично!

Ана пришла в ужас. Она заметила, что Бастьен наблюдает за ней.

– Симона, что ты ответила репортерам? – шепотом спросила она.

– Я сказала, что это лучшая новость, которую я услышала, и что я желаю вам счастья… Боже мой, что с тобой?

Ана проглотила тошнотворную желчь, подступившую к горлу. Она сделала невнятную попытку переубедить Симону и почувствовала, как кто-то схватил ее за запястье. Тепло поползло по руке, раскаляя до предела все чувства. Она потянула руку, но Бастьен сжал ее еще сильнее.

– Что здесь происходит? – В его голосе звучала сталь.

– Ничего, – перехватила инициативу Ана, прежде чем Симона успела сообщить нежелательные новости. – Я благодарила Симону за помощь. – Ана сверлила ее взглядом, пока та с открытым ртом рассматривала Бастьена.

– Паспорт мисс Дюваль у вас? – спросил он.

Порывшись в сумочке, Симона достала паспорт и передала Бастьену.

– Благодарю. На этом все.

– Я перезвоню тебе позже, – сказала Ана.

Симона кивнула и обняла ее.

– Держись за него, Ана. Он великолепен! – прошептала она взволнованно.

– Пошли! – раздраженно скомандовал Бастьен.

Поднимаясь по трапу, Ана остро осознавала, как неуместно ее короткое платье.

Войдя в салон, она в изумлении замерла. Ей приходилось летать на частных самолетах, но такую роскошь она видела впервые. Ярко-синее ковровое покрытие, кремовые кожаные кресла по обе стороны прохода, разделенные мраморными столиками, на которых стояли изысканные цветы и стильные лампы. Шторки иллюминаторов наполовину опущены. Одним словом, великолепная обстановка, дарящая ощущение непринужденного комфорта.

К ним подошла улыбающаяся стюардесса и, поприветствовав, помогла Ане избавиться от пиджака Бастьена. Удивительным образом Ана почувствовала, что ее обнажили как снаружи, так и внутри.

Бастьен проводил ее до кресла и занял место напротив, протянув свои длинные ноги по обе стороны от ее ног и лишив Ану тем самым свободы передвижения. Она сжала в руках сумочку, пытаясь хоть как-то защититься от него.

Ане захотелось пересесть, но она поняла, что это не поможет. До тех пор, пока Бастьен будет рядом, она не сможет укрыться от противоречивых эмоций, раздирающих ее. Его присутствие всегда производило такой эффект. Кроме того, нельзя позволить ему запугать ее.

Ана выглянула в иллюминатор, делая вид, что с интересом наблюдает за грузовиками, передвигающимися невдалеке. Однако вскоре они поднялись в воздух, в иллюминатор стали видны только облака, и у нее не было больше причин игнорировать Бастьена.

Набравшись храбрости, она взглянула на него. Бастьен смотрел на нее. На его коленях лежал закрытый портфель. Краснея, Ана задалась вопросом: как долго это продолжится?

– Я заставляю тебя нервничать? – поинтересовался он.

– Конечно нет, с чего ты взял? – Она попыталась рассмеяться.

– Ты какая-то напряженная. Не могу понять почему, – небрежно заметил Бастьен.

– Я не… мне не нравится, что ближайшие три недели я буду привязана к тебе.

– У каждого свой крест.

– Но тебе это тоже неприятно, так почему же ты поручился за меня? Почему не доверил это кому-нибудь из подчиненных?

– Чтобы возложить на них ответственность, если ты вздумаешь убежать?

Ана не понимала, почему его слова причинили ей боль.

– Бастьен, что я сделала? Почему у тебя столь низкое мнение обо мне?

– Думаю, мы оба знаем ответ.

Лицо Аны вспыхнуло.

– На яхте…

– На яхте ты попыталась соблазнить меня, чтобы я не уволил тебя.

– Я этого не делала… – пробормотала Ана, погружаясь в яркие воспоминания…

Она оборачивается и видит на палубе Бастьена, наблюдающего за ней. И каждая клеточка ее тела наполняется жизнью.

Мальчик, которого когда-то знала Ана, превратился в бесподобного мужчину, пленившего ее. Но очаровательная улыбка, которой она одарила его, вскоре исчезла, а настроение испортилось. Когда Бастьен подошел к ней, в его взгляде не было ничего радостного.

– Что ты здесь делаешь? – Он чеканил каждое слово. Его губы были невероятно чувственными. – Отвечай.

– Я работаю, точнее, буду работать, когда ты позволишь съемочной группе вернуться. Ты отослал их, потому что…

Не закончив фразу, Ана отвернулась, не в состоянии смотреть в его серебристые глаза, заставляющие ее дрожать, словно в лихорадке.

– Тебя не должны были утверждать.

– Ты все еще злишься на меня из-за прошлого?

– Нет. – Его ноздри раздулись. – Из-за того, что сюжет требует кого-то более консервативного, а не…

Бастьен держал паузу, оглядывая ее полуобнаженное тело. Ана ощутила возбуждение. Ей стало стыдно за такую реакцию, но она не доставила Бастьену удовольствия узнать, что он выбил ее из колеи.

Встав и приняв самую эффектную позу, она продолжила за него:

– …модель, которая будит в мужчинах желание искупать своих женщин в твоих бриллиантах? Ты не желаешь видеть модель, которая заставляет жен, любовниц и женщин, которые знают, чего хотят, со всех ног бежать в ближайший ювелирный магазин после просмотра рекламы? Прости, я думала, ты хочешь зарабатывать деньги, – усмехнулась Ана, но только ради самосохранения, потому что смесь обаяния, тихой насмешки и вожделения, которую она видела в глазах Бастьена, сбивала ее с толку. Впрочем, как и его ледяная улыбка.

– Я смотрю на бриллианты несколько иначе.

– Серьезно? – Наклон головы был многократно отрепетирован ею перед камерой. – Недавно я читала одно исследование. Наряду с натуральным шелком, самым привлекательным элементом своего туалета женщины называют бриллианты. Исходя из этого, тебе лучше сменить консервативное видение на более современное.

Бастьен приподнял бровь и медленно начал надвигаться на нее, пока она спиной не уперлась в ограждение. На палубе воцарилось молчание. Стоял знойный вечер, в небе сверкали звезды. От происходящего сердце Аны готово было выпрыгнуть из груди.

– Вы будете учить меня, как нужно работать, мисс Дюваль? – спросил Бастьен, упершись руками в ограждение по обе стороны от нее и внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Небольшой дружеский совет: привлекательность продается. Или ты не знал?

– Так ты эксперт в этом деле?

Ана, стараясь держать себя в руках, произнесла:

– Я эксперт в своем деле. Если у тебя нет четкого представления о целевой аудитории, лучше управляй банками и строй отели.

– Ты не перестаешь играть с огнем, моя маленькая.

– А ты не перестаешь смотреть на меня так, будто я заноза, от которой ты мечтаешь избавиться. Неужели тебе сложно хоть раз в жизни побыть милым?

– Милым? – Бастьен замер. – Поверь, «милый» – последнее слово, которое приходит мне на ум, когда я вижу тебя, – мягко прошептал он.

Прежде чем она смогла себя остановить, Ана коснулась рукой его упругой щеки, дотронулась пальцами до уголка рта. Его резкий выдох заставил ее вздрогнуть.

– Что ты чувствуешь?

– Тебе не захочется это знать, – хрипло ответил Бастьен.

– А может, захочется? Может, я хочу, чтобы ты хоть раз в жизни высказал то, что чувствуешь.

– Боже мой… – Он закатил глаза.

Она встала на цыпочки и впилась в его губы, не в состоянии сдержать страсть. Бастьен тут же одной рукой обнял ее за талию, а другую запустил в волосы. Опьяненная прикосновениями его губ и рук, Ана с готовностью отдалась во власть мужчины.

Она не смогла определить, сколько секунд или минут прошло, прежде чем она очнулась. Ана лежала на спине. Голова Бастьена находилась у ее обнаженной груди, бюстгальтер купальника болтался где-то на талии. Бастьен ласкал бедра Аны. В его глазах плескалась страсть.

– Хочешь знать, что я чувствую? Прямо сейчас я хочу взять тебя и заставить забыть всех твоих бывших мужчин.

– Почему?

– Потому что ты досаждала мне с первого дня знакомства. Не по годам развитый ребенок, который не приемлет отказа. Ты смотрела на меня понимающими глазами и преследовала на каждом шагу. И ты до сих пор досаждаешь мне. Куда бы я ни взглянул – на рекламный баннер или на автобус, – везде ты. Ты заставляешь меня испытывать боль, заставляешь желать того, чего я не хочу.

– И ты ненавидишь меня за это?

Его улыбка заставила ее затаить дыхание.

– Я не выношу то, что ты имеешь надо мной определенную власть. И я не могу это допустить.

Он обхватил губами ее сосок. Она вздрогнула, ощутив, как напряглась его плоть. Бастьен был возбужден.

– И что же? Ты собираешься воспользоваться своим положением, чтобы заставить меня повиноваться, или просто переспишь со мной?

Ана не могла отрицать, что эта мысль ей приятна, но она предпочла ее отбросить.

Бастьен замер: его хмурый взгляд скользнул по ее полуобнаженному телу. Он сглотнул и тряхнул головой, словно пробуждаясь от кошмарного сна. Потом начал подниматься, но, сцепив руки на его затылке, Ана не дала ему это сделать.

– Бастьен… – прошептала она, не зная, как продолжить фразу, потому что ей не понравился его взгляд.

Он решительно высвободился и встал.

– Мне стыдно. Как ты сказала? Привлекательность продается? Как ты права!

Хотя по большей части Бастьен осуждал себя, кое-что досталось и ей.

Пытаясь как можно быстрее встать на ноги и привести себя в порядок, Ана ощутила гнев, заглушивший последние нотки удовольствия.

– Ты не можешь уволить меня за то, что я хорошо делаю свою работу, Бастьен!

Он отвернулся, словно ему было невыносимо смотреть на нее.

– Нет, но с этой минуты я глаз с тебя не спущу!

– И не забудь сказать мне спасибо, когда продажи резко возрастут…

Воспоминания снова разожгли страсть. Ана, взглянув на Бастьена, сказала:

– Все вышло из-под контроля прежде, чем мы успели сдержать себя. Вот к чему привела твоя низость!

Он пожал плечами:

– Думаю, всему виной неожиданная новость о том, кого мои менеджеры выбрали в качестве модели.

Ана нахмурилась:

– Ты хочешь сказать, что не знал об этом?

– Я предпочитаю не вмешиваться в детали бизнеса. Но ты знала, на кого будешь работать. Почему ты подписала контракт?

– Потому что я, глупая, надеялась, что прошлое осталось в прошлом. Согласись, ты не можешь обвинить меня в том, что случилось шестнадцать лет назад.

Ане было неприятно говорить на эту тему, но мысль о том, что они навсегда застрянут в той злосчастной зиме, повергала ее в ужас.

Бастьен помолчал.

– Нет, но это не делает воспоминания о том времени менее отвратительными.

Его ответ уничтожил надежду.

– Значит, при взгляде на меня ты всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать те события?

Он промолчал.

– Что ж, и на том спасибо. – Ее сковало ледяное оцепенение. – Ах да, учти, я никогда не стала бы использовать свое тело, чтобы уговорить тебя не увольнять меня. Что случилось… то случилось.

– Я вижу, с тобой частенько что-то случается. Гнев сменил оцепенение.

– Иди куда подальше, Бастьен!

Неожиданно он рассмеялся. Она улыбнулась и вздохнула спокойнее.

– Твой чемодан доставили. Возможно, тебе захочется переодеться, когда мы наберем высоту, – предложил Бастьен.

Ана кивнула, расслабляя мышцы, но стоило ей обнаженной ногой коснуться его ноги, как ощутила новый прилив возбуждения. Низ живота наполнился жаром.

Чем скорее она освободится от этого платья и вернется к удобным джинсам и футболке, тем лучше будет чувствовать себя.

Она взяла один из журналов, лежащих на столике, и бегло просмотрела глянцевые страницы.

– Ты можешь воспользоваться душем, если хочешь, – предложил он.

Ана замерла, стараясь не представлять Бастьена голым или мокрым. Однако образ не исчез, заставляя сердце учащенно биться.

– Он небольшой, но удобный, – добавил Бастьен, отчего ее руки так сильно затряслись, что ей пришлось бросить журнал.

Что, в конце концов, с ней происходит?

Ана покосилась на него, желая узнать, заметил ли он ее волнение. Его ноздри раздувались, челюсти были сжаты, а глаза… Так он выглядел, когда был возбужден.

Она попыталась отвернуться, но ей негде было спрятаться от взгляда Бастьена. В голове опять вспыхнул его образ под душем. Все ее существо наполнилось порочным желанием.

В глазах Бастьена Ана разглядела опасность, которая, дай ему волю, могла бы погубить ее. Она затаила дыхание, с трудом справляясь с возрастающим напряжением.

Взгляд Бастьена остановился на ее не прикрытых платьем бедрах, и он сглотнул. Ану охватил жар, и, не в состоянии сидеть спокойно, она медленно положила ногу на ногу.

Он следил за ее движениями. Ей захотелось закричать…