Но что все это означает? Это весьма важный вопрос. Бесчисленные попытки дать ответ на этот вопрос можно классифицировать по‑разному. Мнений по поводу структуры книги – легион. Лютер высказался по этому поводу с ядовитой точностью: «Каждый думает о книге, что ему захочется»[6]. Мнения относительно «привязанности» книги к реальным историческим событиям можно грубо разделить на четыре категории: претеритская (от лат. praeteritum – претерит, прошедшее время) точка зрения, согласно которой Иоанн в завуалированной форме описывает события, свидетелем которых он был, и ничего большего в книге не содержится; футуристическая (от лат. futurum – будущее время), согласно которой книга представляет собой в основном пророчество, которому еще предстоит сбыться; историческая, приверженцы которой утверждают, что в книге прослежены основные события истории человечества от первого прихода Христа до второго; и идеалистическая, согласно которой сообщения для первых христиан и пророчества о далеком будущем служат лишь обрамлением разговора о вещах, неизменно ценных для христиан во все времена. Существует также разброс мнений относительно частного вопроса о «миллениуме» – тысячелетнем периоде, описанном в главе 20. (Премилленаризм, постмилленаризм и амилленаризм будут рассмотрены во вводном эссе к сцене 7.)
Для комментатора невозможно не защищать какую‑либо из этих точек зрения, если только он не «разведет» комментарии до такой степени, что они уже лишатся всякого полезного содержания. В данном исследовании также поддерживается один из подходов, что быстро станет ясным для имеющего нюх на такие вещи знатока; и это делается не из‑за каких‑то предвзятых идей, а потому что простое чтение текста указывает в этом направлении. Автор, однако, старался избегать вызывающего раздражение использования таких наречий, как «ясно» и «очевидно», в высказываниях, которые приверженцам другим взглядов вовсе не кажутся такими уж ясными или очевидными!
Убеждение, что предназначение Откровения состоит в открытии нам истины, а вовсе не в затемнении ее, и что его сокровища лежат на поверхности, стоит только взглянуть на них под правильным углом зрения, вовсе не равнозначно убеждению, что мы получим словесное, четкое и логичное объяснение смысла этой книги. Конечно, Бог не пренебрегает словесным общением; в конце концов, Своему собственному Сыну Он дал имя «Слово». Но Его слова, Его заявления и рассуждения все уже были высказаны к тому времени, как Он привел Иоанна на Патмос. Для последнего откровения в запасе у Него осталось слово иного рода: слово в действии, слово драматизированное, слово, ставшее картиной, положенное на музыку, – слово, которое вы можете видеть, осязать и пробовать. Иначе говоря, это таинство.
Нет смысла читать Откровение так, как мы читали бы богословский трактат, подобный Посланиям Павла и лишь слегка от них отличающийся. Нет также смысла принимать его за историческое повествование в стиле Луки, с той только разницей, что эта книга обращена в будущее. С таким же успехом можно анализировать радугу – или вино причастия, или воду крещения. Такие вещи не поддаются логическому анализу. Они предназначены для того, чтобы пользоваться и наслаждаться ими.
Нам, живущим в двадцатом веке, следует это понимать. Мы живем в постлитературную эпоху, в которую уставшие от слов люди вновь начинают мыслить образами. Телевидение приходит на смену радио, а существительное «образ»[7] вновь начинает использоваться, только его значение обогатилось целой дюжиной современных оттенков. Ну что же, Бог давно знал, что так будет; и когда Его дети насытились систематическим богословием, Он дал им роскошную книжку с картинками, чтобы показать им иной путь познания истины.
Картины – христианские истины, представленные в ярких образах, к которым следует относиться как к таинствам, – вот что мы имеем в Откровении. Помните ли вы заклинание для «укрепления духа», которое Люси Певенси нашла в «Руководстве по магии»? Когда она закрыла книгу, то заклинание (представлявшее собой историю), стало постепенно изглаживаться из ее памяти. В конце концов она могла только вспомнить, что в истории говорилось «о чаше, и о мече, и о дереве, и о зеленом холме»[8]. В памяти остаются образы. Страницы книги Иоанна насыщены ими, и цель их та же: добиться, чтобы мы уловили ключевые концепции веры не только умом, но и воображением. Итак, пока Жених не вернулся – пока город не спустился с неба, пока не наступил рассвет и не начался праздничный пир, – мы делаем это в память о Нем.
1:1–8
Пролог
К кому обращена книга Откровения
1. Заглавие (1:1–3)
2. Приветствие (1:4–8)
1:9–3:22
Сцена 1. Церковь в мире
Семь продиктованных посланий
Повторение образцов
1. Сцена 1 открывается: Церковь, центр которой – Христос (1:9–20)
2. Первое послание: в Эфес (2:1–7)
3. Второе послание: в Смирну (2:8–11)
4. Третье послание: в Пергам (2:12–17)
5. Четвертое послание: в Фиатиру (2:18–29)
6. Пятое послание: в Сардис (3:1–6)
7. Шестое послание: в Филадельфию (3:7–13)
8. Седьмое послание: в Лаодикию (3:14–22)
4:1–8:1
Сцена 2. Страдания ради Церкви
Семь печатей снимаются
Значение чисел
1. Сцена 2 открывается: творение, центром которого является Христос (4:1–5:14)
2. Первая печать: победа (6:1, 2)
3. Вторая печать: вражда (6:3, 4)
4. Третья печать: скудость (6:5, 6)
5. Четвертая печать: смерть (6:7, 8)
6. Пятая печать: страдание Божьих свидетелей (6:9–11)
7. Шестая печать: окончательный катаклизм (6:12–17)
8. И все же Церковь уничтожить невозможно! (7:1–17)
9. Седьмая печать: «Самое лучшее – безмолвие» (8:1)
8:2–11:18
Сцена 3. Предостережение миру
Протрубили семь труб
Последовательность событий
1. Сцена 3 открывается: Бог слышит вопль Своих людей (8:2–6)
2. Первая труба: земля поражена (8:7)
3. Вторая труба: поражено море (8:8, 9)
4. Третья труба: поражены реки (8:10, 11)
5. Четвертая труба: поражены небеса (8:12)
6. Пусть мир людей не забывает о трубах, которым еще предстоит прозвучать! (8:13)
7. Пятая труба: мучение (9:1–12)
8. Шестая труба: погибель (9:13–21)
9. Значение последней трубы (10:1–7)
10. И тем не менее мир не желает каяться (10:8–11:14)
11. Седьмая труба: мира больше нет (11:15–18)
11:19–15:4
Сцена 4. Драма истории человечества
Семь виде́ний космического конфликта
Анализ драмы
1. Сцена 4 открывается: за занавесом – Божий Ковчег Завета (11:19)
2. Действующие лица (12:1–6)
3. Схема событий (12:7–16)
4. Прелюдии (12:17)
5. Первое виде́ние: зверь из моря (13:1–10)
6. Второе виде́ние: зверь, вышедший из земли (13:11–17).
7. Число зверя (13:18)
8. Третье виде́ние: Агнец и Его последователи (14:1–5)
9. Четвертое виде́ние: Ангелы благодати, приговора и предостережения (14:6–13)
10. Пятое виде́ние: последняя жатва (14:14–20)
11. Шестое виде́ние: вступление в сцену 5 (15:1)
12. Седьмое виде́ние: песнь победы (15:2–4)
15:5–16:21
Сцена 5. Наказание миру
Семь чаш проливаются
Единство драмы
1. Сцена 5 открывается: за занавесом – Божий гнев, которого нельзя избежать (15:5–16:1)
2. Первая чаша: поражена земля (16:2)
3. Вторая чаша: поражено море (16:3)
4. Третья чаша: поражены реки (16:4–7)
5. Четвертая чаша: поражено небо (16:8, 9)
6. Пятая чаша: мучение (16:10, 11)
7. Шестая чаша: погибель (16:12–16)
8. Седьмая чаша: мира больше нет (16:17–21)
17:1–19:10
Сцена 6. Вавилон-блудница
Семь слов справедливого суда
Значение символов
1. Сцена 6 открывается: первое слово о Вавилоне (17:1–6)
2. Второе слово: тайна Вавилона (17:7–18)
3. Третье слово: падение Вавилона (18:1–3)
4. Четвертое слово: суд над Вавилоном (18:4–20)
5. Пятое слово: смерть Вавилона (18:21–24)
6. Шестое слово: хвалебная песнь участи Вавилона (19:1–5)
7. Седьмое слово: преемник Вавилона (19:6–8)
8. Сии суть истинные слова Божии (19:9, 10)
19:11–21:8
Сцена 7. Драма, стоящая за историческим процессом
Семь виде́ний подлинной реальности
Тысячелетнее царство
1. Сцена 7 открывается: первое виде́ние: Военачальник небесного воинства (19:11–16)
2. Второе виде́ние: Его победа не подлежит сомнению (19:17, 18)
3. Третье виде́ние: Его враги обречены (19:19–21)
4. Четвертое виде́ние: дьявол (20:1–3)
5. Пятое виде́ние: Церковь (20:4–10)
6. Шестое виде́ние: последний суд (20:11–15)
7. Седьмое виде́ние: новая эпоха (21:1–8)
21:9–22:19
Сцена 8. Иерусалим-невеста
Семь последних откровений
1. Сцена 8 открывается (21:9)
2. Первое откровение: Божий город (21:10–21)
3. Второе откровение: место обитания Бога (21:22–27)
4. Третье откровение: обновленный Божий мир (22:1–5)
5. Четвертое откровение: Божье слово подтверждается (22:6–10)
6. Пятое откровение: Божья работа завершена (22:11–15)
7. Шестое откровение: последнее благословение Бога (22:16, 17)
8. Седьмое откровение: последнее проклятие Бога (22:18, 19)
22:20,21
Эпилог
Книга, без которой можно обойтись
Послесловие автора (22:20, 21)
«Взойди сюда» – произносит таинственный голос (Отк. 4:1); и Иоанн оказывается перенесенным в области настолько отдаленные и странные, что не многие христиане без колебаний отправились бы вместе с ним их исследовать. Евангелия и Послания – территории более знакомые и более доступные. Разве может быть, чтобы эта необыкновенная, расположенная в самом конце Библии книга, принадлежащая (более чем в одном смысле) к другому миру, имела какое-нибудь отношение к реалиям жизни двадцатого столетия?
Однако в Откровении изначально говорится, что она написана не для пользы церковного меньшинства, а для всех; и не только для своей собственной эпохи, но для Церкви всех времен. Подобно всей Библии, эта книга говорит сегодня.
а. Необходимость заглавия
Двухтомная история, написанная Лукой (его Евангелие и книга Деяний), была составлена для человека, которого он называет Феофилом (Лк. 1:3; Деян. 1:1). Тем не менее у нас не вызывает сомнений факт, что написанное для Феофила обращено к читателям всех веков. Павел писал
О проекте
О подписке