Последний из Агравейнов

Отвернувшись от Холта, Талия мгновенно ощутила вину и тревогу одновременно. Ей все же стоило пойти с ним. Их осталось всего двое Всадников, чтобы защитить Сидастру – ее дом. Никакая надежность стен не гарантирует им безопасность. Вдруг с Холтом что-то случится, а ее не будет рядом…

Нет, сил думать еще и об этом у нее не было. Талию мучили свои кошмары.

На какой-то момент она ушла в себя, чтобы согреться в пламени привязанности Пиры. Принцесса черпала от своего дракона больше утешения, чем решилась бы показать.

– Детеныш должен сам научиться расправлять крылья, – заявила драконица. – А тебе пора выкурить эту крысу.

Вспышка гнева пробежала по их узам, но Талия подавила ее. В последний раз она поддалась этому огню, когда они с Пирой и Броудом вернулись в Крэг. Тогда, увидев Эша, принцесса потянулась за клинком, потому что так захотел ее дракон, а ее собственная голова словно отключилась.

Принцесса любила Пиру, а Пира любила ее, но драконы это драконы. Из-за влияния Байтера Мирк был всегда холоден, а Командор Денна благодаря мощи Изеры обладала такой силой воли, что часто пренебрегала чужими советами. Каждому Всаднику приходилось иметь дело с характером своего дракона. Они получали свою силу только через связь. Сущность дракона проникала в человека, а не наоборот.

Но с Эшем, белым драконом, все обстояло иначе, и это вызывало любопытство. Ничто не говорило о том, что Эш подавляет личность Холта. Хотя они синхронизировались чаще, чем действовали порознь. И причина явно заключалась не в том, что Эш был драконом лунным. Этот вид не мог настолько отличаться от остальных. Что-то иное делало эту пару особенной.

Только тогда принцесса заметила, что Пира тоже смотрит им вслед.

– Приятно знать, девочка, что тебе не все равно.

Пира фыркнула.

– Я просто радуюсь, что детеныш ушел. Он постоянно кричит, что голоден, и ходит за мной, как утенок.

– А я-то думала, тебе нравится, когда другие тобой восхищаются.

– Если бы только он иногда прекращал болтать…

Следующие слова Талия передала через их связь.

– Тебе нравится, как он восхищается тобой. И ты беспокоишься о нем. От меня это скрыть не получится.

Пира затрепыхала крыльями, точно пыталась отряхнуться. Талия улыбнулась и, подойдя ближе, протянула руку. Драконица подчинилась и опустила голову, позволив принцессе прижаться лбом к своему пурпурному гребню.

– Прямо за кухнями – просторный двор, там много места для драконов и даже есть гнезда. Я сообщу туда, какую говядину ты предпочитаешь. – Талия провела рукой по морде Пиры, и связь их засветилась.

Пока они прощались, Озрик и его охрана успели дойти до дверей дворца.

– Тогда лети. Мне нужно позаботиться о крысе.

– Я буду неподалеку, – обнадежила принцессу Пира, прежде чем подняться в воздух.

Бесценное письмо от Леофрика Талия еще раньше спрятала в передний карман своего дублета. Шероховатый листок покоился на ее груди. Принцесса машинально прижала к этому месту ладонь, чтобы проверить, не выронила ли она его. Письмо было там – чернила, которыми оно было написано, перенесли все испытания, которых не пережил ее брат. И Талия решилась. Подзарядившись силой ядра Пиры, которая еще не успела улететь далеко, принцесса припустила бегом, за несколько секунд догнала дядю и преградила ему путь.

– Мы должны поговорить наедине.

– Обязательно. Идем.

– Нет. Только не во дворце. И только ты и я.

– Если ты настаиваешь. – И король опустил охрану.

– Передайте на кухню, что мой дракон предпочитает говядину средней остроты! – прокричала им вслед принцесса.

Озрик уже зашагал в сторону сада, и Талия поспешила за ним. Из-за нависшей над ними угрозы невероятная красота этого места показалась ей неживой. Талия остановилась у фонтана – за шумом воды их никто не услышит.

– Для Всадника ты слишком много волнуешься, – заметил Озрик и поскреб темную щетину на подбородке.

Торчащие волоски плавно переходили в коротко стриженные жесткие волосы, и казалось, что лицо короля было погружено в тень.

– Я не о себе беспокоюсь.

– Этот город достаточно хорошо защищен.

– Достаточно хорошо? Ожидается ли подкрепление? Ты послал весточку в Бренин?

– Возможно, это сделал Леофрик, – предположил Озрик. – Некоторое время назад. Если гонцы и добрались до места, ответа мы не получили.

Эта новость еще больше встревожила принцессу. Ее мать была сестрой короля Бренина, который приходился Талии и Леофрику дядей. Разумеется, он не бросил бы собственную семью на произвол судьбы уже хотя бы потому, что ни одно королевство не должно было пасть. Этого нельзя было допустить. Рисалия, конечно, не стала бы посылать помощь без крайней необходимости. Однако король Бренина никогда бы не отказал племяннику, если бы тот молил его о помощи.

– Жаль, что не так много членов вашего Ордена пережили это нападение, – буркнул Озрик.

Внезапная смена темы показалась Талии странной. Ее дядя всегда отличался прямотой, не терпел пустых разговоров, говорил четко и по существу. Что это? Гордость? Он уже кичится тем, что в одиночку отразит нападение врага и докажет, что Феорлен – это нечто большее, чем крохотное королевство на краю света? Ее отец думал точно так же и поплатился за это своей жизнью.

А теперь уже слишком поздно обращаться за помощью в Бренин или к другим резиденциям Ордена. Теперь они предоставлены сами себе.

– Выжил только Холт, – сказала Талия. – Если бы в тот момент я не оказалась так далеко от Крэга…

– Тебя там не было? – вскинулся Озрик.

– Нет… Я отправилась повидаться с мамой. Разве она тебе не сказала?

– Я ничего не слышал от Фелиции с тех пор, как она уехала в северное поместье. Еще и забрала с собой всю охрану дворца. А сейчас каждый солдат на счету. Но что уж теперь… Так что же именно случилось в Крэге? – внезапно поинтересовался король. – Когда до Сидастры добрались беженцы оттуда, они были так измучены, и каждый запомнил что-то свое.

Талия пересказала то, что поведал им с Броудом Холт. Чем все закончилось было и так ясно.

– Звучит логично, – заметил король. – Окажись я на их месте, сделал бы то же самое. Поразительно, что до этого случая Скверна никогда не атаковала резиденции Ордена до начала очередного вторжения.

– Раньше нашего врага не направлял Всадник-предатель.

– Сайлас был здесь месяца два назад. Такой же обаятельный и высокомерный, как любой зазнавшийся Повелитель из вашего Ордена.

Высказывание Озрика застало Талию врасплох. Она-то всегда считала, что ее дядя был большим поклонником Всадников. Во время своих походов он даже сражался вместе с ними против Скверны. С другой стороны, все эти истории она слышала в детстве. А с той поры они с Озриком не так часто и встречались. Неужели Талия выдумала себе образ дяди, который никогда не страшился опасных приключений? Или это Харроуэй заманил его в свои сети? Может, поэтому ее мать тоже не доверяла ему?

– Меня больше интересует, – продолжил Озрик, его сверлящий взгляд остановился на ней, – почему это произошло и как? У тебя имеются какие-то теории?

Теория у нее была – рассуждения Рейка о могущественном кукловоде. А еще Плащи Вирма упомянули какого-то Властителя. И даже Клеш тоже был частью этой теории. Но стоило ли обременять всем этим Озрика? Ее дядя был жестким и хитрым, но он имел дело с людьми и сталью, а не с драконами и магией.

– Кое-какие мысли у меня есть, – начала Талия, – но подобными вопросами должен заниматься Орден. И я хотела поговорить с тобой не об этом. Существует другая угроза, которая нависла над всеми нами.

Озрик кивнул, и принцесса перешла сразу к делу.

– Речь о Харроуэе. Его нужно немедленно призвать ко двору и допросить.

– И снова старые распри! Это твоя мать за этим стоит? Ее вечное недовольство его действиями может подождать.

– Недовольство? Дядя, он приказал западным гарнизонам не отправляться на помощь Сидастре.

Глаза короля, казалось, на мгновение уставились в пустоту. Зрачки странно дернулись, он отвел взгляд, но потом снова впился глазами в племянницу.

– Что-что он сделал?

– Когда мы покинули Крэг и отправились сюда, многое узнали. Рыцарь-капитан форта Кеннет доложил нам, какие конкретно приказы были получены от Харроуэя.

– Ты совершенно в этом уверена?

– Зачем рыцарю-капитану лгать о таких вещах?

– Не знаю. Для чего Харроуэю понадобилось перед нападением ослабить оборону города?.. Что он от этого выиграет? Вообще ничего. К тому же, он достойно проявил себя как Министр военных дел – намного лучше, чем этот тряпка Буркен, которому твой брат по просьбе твоей матери сначала отдал должность.

Получается, между Озриком и ее матерью случился еще один конфликт. Все было не так радужно, как надеялась принцесса.

– Есть кое-что еще…

– …Из-за идеологических разногласий предпочесть его Харроуэю, у которого есть реальный военный опыт, было глупо. Твой отец бы так не поступил.

Следующие слова застряли у Талии в горле. Уязвленная услышанным, она не сразу нашлась, что ответить.

– Отец хотел бы, чтобы вы поддерживали друг друга.

– Годрик много чего хотел. Хотел, чтобы ты вышла замуж за этого проныру с детским личиком – принца Рисалии. Хотел, чтобы я покорно стоял рядом с ним вместо того, чтобы искать свое место в мире. А еще он хотел завоевать Толлпас. И ни одна его заветная мечта не сбылась.

Эти слова задели еще сильнее. Озрик вонзил ледяной кинжал в ее сердце. Зачем вспоминать старые обиды? Теперь Талия еле сдерживала слезы ярости и вины, пока голос в ее голове твердил, что ей следовало выйти замуж за того мальчишку. Тогда отец не отправился бы на ту войну, и Леофрик остался бы жив. И того ужаса, с которым они столкнулись сейчас, никогда бы не случилось.

У принцессы дрожали руки. Она сжала кулаки, и языки пламени заплясали на костяшках ее пальцев.

– Неужели ты даже не выслушаешь меня?

– У меня нет времени на мелочную возню, – отрезал Озрик. Вдруг плечи его обмякли, а губы растянулись в жалостливой улыбке. – Прости. Я надеялся уберечь тебя от этой правды, но Леофрик был болен. В последние дни своей жизни он вел себя как помешанный: кричал на советников, всех подозревал, отсиживался в своей комнате. Уже никто не верил в то, что он спасет страну от этой угрозы.

Талии это показалось странным.

– У него хватило здравомыслия разослать Призыв.

– Королевская печать может и стояла на этих приказах, но, уверяю тебя, он их не издавал, – сказал король. – Последнее, что он сделал – заплатил безумный выкуп за то, чтобы вернуть пленных из Рисалии. А ведь я выиграл ту войну, и мы бы и так всех забрали. И все из-за привязанности к своему старому наставнику. Это точно. – Озрик тяжело вздохнул. – Когда солдаты вернулись, встреча с ними вызвала у твоего брата волну новых, маниакальных предположений. Мне очень жаль, Талия. Какая бы болезнь ни мучила его, она поразила и его разум тоже. Когда Леофрик скончался, я был рад, что он наконец-то обрел покой.

Талия сражалась с горем, не позволяя отчаянию накрыть ее с головой. Было ли это правдой? Гонялась ли она за призраками? Нет, нет! Они обнаружили слишком много доказательств, которые указывали на заговор во дворце. Броуд был с этим согласен, а Нибо ни разу не обмолвился, что Леофрик был чем-то болен.

Принцесса погасила пламя вокруг костяшек и потянулась к карману, чтобы предъявить Озрику то письмо. И в это мгновение она посмотрела своему дяде прямо в глаза. Холод и непреклонность – все, что она увидела в них. Именно тогда Талия поняла: письмо ничего не изменит. Озрик был убежден, что ее брат сошел с ума. И только неопровержимые доказательства могли бы его переубедить. Но теперь принцесса сомневалась и в этом. Что-то было явно не так: либо с Озриком, либо с отношениями между ним и ее матерью. Что, если дядя расскажет Харроуэю о содержании письма? Что, если ей помешают добраться до улик?

Талия отбросила рукой волосы со лба, чтобы оправдать внезапное движение.

– Ты слушаешь? – спросил Озрик.

– Да, дядя.

– Нам нужно составить план сражения, – проворчал король. – Для обсуждения неотложных вопросов уже созвали совет. Я настоятельно призываю тебя не создавать новых разногласий. Займешься этим позже. Если выживем.

И Озрик ушел.

Талии оставалось только одно. Если требуются веские улики – а, в конечном итоге, к этому и придет, – тогда она отправится на поиски тех доказательств, что оставил для нее Леофрик. Если ничего найти не удастся, она будет вынуждена признать, что Харроуэй не виновен, а ее брат действительно сошел с ума. И она будет жить дальше, справляясь с этой болью.

Но если Талия отыщет свидетельства, тогда она собственным пламенем сожжет этого предателя. И ни у кого не достанет сил, даже у дяди, ей помешать. К черту клятвы.

Преисполненная решимости, Талия помчалась во дворец. Она точно знала, куда идти.