Глава 6

Оз Тернер сидел на особо выбранном месте, у стены в ближайшей к двери кабинке. От глаз остальных посетителей «Снежной Мэри» его защищала вешалка для одежды. Зато ему была хорошо видна парковка, легковушки и грузовики-пикапы, которых объединяло одно: все они успели многое повидать на своем веку. Он дважды побывал в баре накануне, чтобы подготовиться. Служащие офисов, пришедшие пообедать, и молодые мамаши, которые кормят детей салатами из собственных тарелок. Вечером состав посетителей менялся – одинокие мужчины и пары среднего возраста, выпивающие в мирном молчании или тоске. Их машины ждали своих хозяев снаружи, точно старые верные псы, бесцветные и призрачные в темноте. Чуть дальше расположился городок Хэнли. Через несколько улиц, за маленьким, застывшим во времени старым кварталом, несла свои воды широкая тихая река. Либо сама Миссисипи, либо Блэк. Оз не знал наверняка. Впрочем, ему было все равно.

Он медленно пил пиво, чтобы сохранить свое место. Он заказал еще и фирменное блюдо, но не притронулся к липким на вид крылышкам. И не только потому, что нервничал. За последний год у него изменились привычки. Когда-то он был гурманом, своего рода экспертом в чревоугодии. Сыпал в чашку три ложки кофе «Максвелл хаус». Съедал огромные порции. Разумеется, он получал удовольствие от вкуса еды, но не меньшее – от ее количества. Однако больше пища не доставляла ему радости и умиротворения. Через некоторое время пришла официантка и забрала его тарелку, но он это воспринял равнодушно.

Он снова взглянул на часы. Уже за полночь. В баре царил полумрак, горели лампы и неоновая реклама пива. Телевизор едва слышно что-то бормотал. Осталось человек десять или пятнадцать. Оз решил дать ему еще четверть часа, а затем уйти.

Как раз в этот момент на парковку въехала машина.

Вошедший мужчина был в старых хлопчатобумажных штанах и потрепанной куртке с эмблемой «Окленд Рейдерс»^[7], он держался с видом человека, который большую часть времени проводит на широких плоских равнинах рядом с сельскохозяйственными машинами. Куртка явно была не отсюда, но сейчас понятие географии стало довольно растяжимым. А потом Оз подумал, что она являлась сигналом – для него. Он повернулся к окну и принялся наблюдать за отражением мужчины в стекле.

Тот подошел к стойке, взял пиво, обменялся парой обязательных слов с барменом, а затем направился прямо к его кабинке. Вне всякого сомнения, он воспользовался зеркалами за стойкой бара и осмотрел помещение, чтобы все выглядело так, будто он пришел на встречу с приятелем, а не ищет незнакомого человека.

Оз отвернулся от окна, когда мужчина сел у противоположной стены кабинки.

– Мистер Джонс?

Мужчина кивнул, окинув Оза оценивающим взглядом. Оз знал, что тот увидел человека, который выглядит на десять лет старше, чем есть. Покрытые седой щетиной обвислые щеки говорили о том, что когда-то он весил на тридцать кило больше. Его толстое пальто сидело слишком свободно, как одеяло на большой собаке.

– Я рад, что вы согласились встретиться со мной лично, – сказал мужчина. – И немного удивлен.

– Двое мужчин в баре, – сказал Оз, – и больше никто не узнает. А электронное письмо можно прочитать. Даже когда оба мертвы.

Мужчина уважительно кивнул.

– Если они захотят тебя найти, они это сделают.

Оз знал это даже слишком хорошо, поскольку «они» напали на него год назад. Он до сих пор не был уверен, кто «они» такие. Ему удалось исправить то зло, которое они пытались ему причинить до того, как ситуация стала безвыходной, но он все равно чувствовал, что должен уехать из города. С тех пор он постоянно был в дороге, оставив работу в маленькой местной газетке и тех немногих людей, которых называл друзьями. Ушел на дно. Так было лучше.

Разумеется, Джонс про это ничего не знал. Просто Оз говорил о том, что каждое электронное письмо, каждое сообщение и загруженный файл оказываются на сервере, находящемся где-то в потайном месте. Машины ничего не видят и еще меньше понимают, но зато у них идеальная память. В Интернете нет анонимности, и рано или поздно законопослушные граждане узнают, что их письма любовникам или любовницам не только их личное дело, как и часы, озаренные сиянием чужой наготы. Что за вами наблюдают – все время. Что Сеть не детская песочница. Это зыбучий песок, который легко может тебя проглотить.

– И как вам Хэнли? – спросил мужчина, оглядываясь по сторонам.

Пара в соседней кабинке шепотом вела едва слышную словесную схватку, но ядовитые реплики не доходили до собеседников, они попросту не слышали друг друга.

– Я немного знаю Висконсин. А про этот город никогда даже не слышал.

– Сейчас я здесь, – сказал Оз. – И это все. Как вам удалось узнать мой электронный адрес?

– Слышал ваш подкаст^[8]. Нам захотелось с вами поговорить. Немного покопал, решил рискнуть. Ничего особенного.

Оз кивнул. Время от времени он участвовал в ночном радиошоу, когда жил на востоке страны. Разумеется, передачи прекратились, когда он уехал из города. Но в последние несколько месяцев он начал записывать на свой портативный компьютер разные музыкальные фрагменты, а затем загружал их в Сеть. Впрочем, не только он это делал, были и другие.

– Меня беспокоит то, что вы сумели найти мой электронный адрес.

– Вам бы следовало больше беспокоиться, если бы я не смог его узнать. Это означало бы, что я не профессионал, а любитель.

– И что же вы хотите мне сказать?

– Сначала вы, – проговорил Джонс. – То, что вы сказали в своей передаче, весьма невнятно. Я в электронном письме намекнул на то, что нам кое-что известно. Теперь я хочу послушать вас.

Оз обдумывал, как передать суть и при этом соблюсти безопасность. Он сделал глоток пива, затем поставил кружку на стол и посмотрел Джонсу в глаза.

– У неандертальцев были флейты, – сказал он. – Зачем?

– Чтобы на них играть, – пожал плечами тот.

– Перефразирую вопрос: почему они считали важным иметь возможность воспроизводить некоторые звуки, когда добыча пропитания была для них невероятно тяжелой работой?

– Действительно, почему?

– Потому что звук важен в определенных ситуациях, которые мы забыли. В течение миллионов лет его было невозможно записывать. Теперь эта задача решена, вот почему мы сосредоточили наше внимание на типах звуков, имеющих очевидное значение. Но музыка – это, скажем так, боковая аллея. Даже речь не так важна. Все остальные живые существа общаются при помощи лая или чириканья – почему же нам требуются тысячи слов?

– Потому что наша Вселенная сложнее мира собак.

– Это следствие, а не причина. Наш мир полон разговоров, радио, телевидения, все болтают между собой, да так громко, что мы забываем, почему контроль над звуками изначально представлял для нас такое огромное значение.

– Какое?

– Речь возникла из доисторических религиозных ритуалов, развилась из произносимых нараспев звуков. Но встает вопрос: почему мы тогда так делали? И с кем пытались разговаривать?

На лице мужчины появилась едва уловимая улыбка.

– А также почему, когда вы смотрите на европейские памятники каменного века, становится ясно, что звук являлся основным фактором в их создании. Ньюгрейндж^[9], Карнак^[10] и сам Стоунхендж – внешние поверхности камней грубые и шероховатые, зато внутренние невероятно гладкие. Чтобы через них проходил звук. На определенных частотах.

– Это было очень давно, Оз. Кто знает, что было в головах у ребятишек, которые тогда жили? Нам-то какое до них дело?

– Почитайте «Синтагма музикум», древний каталог музыкальных инструментов, составленный Преториусом^[11]. В шестнадцатом веке все главные соборные оргáны в Европе имели трубы высотой под тридцать метров, монстры, производившие инфразвук, слишком низкий, чтобы его могло услышать человеческое ухо. Зачем, спрашивается, использовать такие частоты? Почему люди в церкви ощущают себя иначе, не так, как за ее стенами, почему у них появляется чувство связи с чем-то потусторонним? И почему в наше время столько нетрадиционных медицинских практик, основывающихся на вибрациях, которые, по сути, одна из форм звука?

– Вот вы мне и скажите, – тихо проговорил Джонс.

– Потому что история про стены Иерихона рассказывает о разрушении не реальных стен, а фигуральных, – пояснил Оз. – Стены между этим местом и другим. Звук – это не только то, что мы слышим. Он наша способность видеть.

Джонс медленно кивнул, принимая его слова.

– Я понимаю, о чем вы. Отлично понимаю.

Оз откинулся на спинку стула.

– Достаточно?

– Пока да. Можете не сомневаться, мы с вами, скажем так, на одной частоте, простите за дурацкую шутку. А где вы столкнулись с этой темой впервые?

– Много лет назад встретился с одним человеком на конференции. Она была совсем маленькой и посвящалась аномальным явлениям. В Техасе. Мы с ним поддерживали связь. У него появились кое-какие идеи, и он начал над ними работать в свободное время. Что-то строил. Время от времени мы переписывались по электронной почте, и я делился с ним своими находками касательно доисторических времен. А потом, примерно месяц назад, он пропал. И с тех пор я о нем ничего не слышал.

– Возможно, с ним все в порядке, – сказал Джонс. – Иногда люди пугаются чего-то, уходят в подполье и не высовываются. А вы с ним обсуждали свои идеи на каком-нибудь форуме?

– Нет, конечно. Только между собой.

– И вы сами никому не писали про это в электронных письмах?

– Нет.

– Никогда ведь не знаешь, когда «они» подслушивают.

Ирония и одновременно – нет. Оз на это только фыркнул. Среди людей, пытающихся отыскать правду, понятие «они» было очень сложным. Разумеется, ты знал, что «они» существуют – только так можно объяснить все необъяснимые события, происходящие в мире, – но ты понимал, что если будешь говорить про «них», то все решат, что ты не в своем уме. Поэтому ты ставил кавычки. Кто-то произносил ОНИ с подчеркиванием, заглавными буквами и жирным шрифтом, но это означало, что он либо прикидывается, либо безумен. Но если ты слышал маленькие насмешливые кавычки… существовала вероятность того, что твой собеседник в полном порядке.

– А разве нет? – сказал Оз, подыгрывая своему собеседнику. – Этого никогда не узнать. Даже если «они» на самом деле не существуют.

– Я поговорю со своими друзьями, – улыбнувшись, сказал Джонс, – и попытаюсь собрать нас всех вместе. Рад, что мы познакомились, Оз. Давно ждал возможности встретиться с человеком вроде вас.

– Я тоже рад, – сказал Оз и на мгновение почувствовал себя ужасно одиноким.

– Скоро свяжемся. А вы тем временем будьте осторожны, – проговорил Джонс и ушел.

Оз наблюдал за тем, как Джонс сел в свою машину, выехал с парковки и повернул в сторону шоссе. Затем Оз медленно допил свое пиво. Он не спешил – для разнообразия. На мгновение у него даже появилось чувство, будто он всего лишь сидит в баре, а не прячется в нем. Люди у стойки разговаривали и смеялись. Пара, которая ссорилась, уже помирилась, и женщина заключила мужчину в тесные объятия. Оз пожелал им удачи.

Когда он наконец вышел наружу, там оказалось холодно и ветрено, на улицах было пусто. Люди, живущие нормальной жизнью, давно спали дома, в своих постелях. Оз собирался к ним присоединиться. В настоящий момент его домом был незаметный мотель на краю города, но любой дом лучше, чем ничего.

По дороге он задумался о Джонсе, пытаясь понять, кого тот представляет. Существовало множество групп, интересующихся скрытыми от глаз общественности вещами и тайной правдой. Например, фанаты Джона Кеннеди, которые встречались раз в месяц и изучали результаты посмертного вскрытия. Психи, бесконечно пересматривающие записи 11 сентября и моделирующие на компьютере траектории упавших самолетов, те, кто утверждал существование Приората Сиона^[12], и те, кто отрицал существование холокоста, – иными словами, компании сумасшедших, поднимающих на щит все, что могло и не могло быть правдой. Ему показалось, что те, кого представляет Джонс, – другие, иначе он ни за что не согласился бы с ними встретиться. Небольшая группа целеустремленных мужчин и женщин, изучающих факты без оглядки на предыдущие исследования. Они собирались тайно и не зацикливались на отдельных деталях, а потому видели целое. Именно такие люди и требовались Озу. Решительные и преданные своему делу.

Может быть, теперь, после того как он провел столько времени в бегах, дело начало сдвигаться с мертвой точки. Оз пошел немного быстрее, рассеянно размышляя о том, есть ли в его мотеле буфет.

Буфета там не оказалось, а автомат по продаже содовой не работал. Установив эти факты и смирившись с ними, Оз вошел в свой номер, сначала убедившись в том, что полоска скотча, приклеенная к нижней части двери, осталась нетронутой.

Оказавшись внутри, он остановился посреди комнаты, не зная, что делать. Было уже поздно, и ему следовало лечь спать, а завтра как можно раньше отправиться в путь. Продолжить двигаться. Но встреча с Джонсом его взволновала, и он знал, что, стоит ему лечь, в голове тут же закрутятся бесконечные спирали мыслей и наутро он встанет уставшим и с головной болью.

Он включил древний телевизор на подставке, стоящий рядом с не менее древним столом. Громадный экран медленно ожил, и на нем появилось повторение шоу такого старого, что Оз его едва вспомнил. Отлично. Легкий шумовой фон, который проникает в голову и убеждает в том, что все хорошо. Успокаивающий звук.

Раздался стук в дверь.

Оз быстро повернулся, чувствуя, как забилось в груди сердце.

Телевизор работал не настолько громко, чтобы возмутить соседей. А представить себе, почему кто-то мог к нему постучать, было трудно. Часы у кровати показывали два тридцать три.

Он знал, что мерцание телевизионного экрана видно сквозь шторы. Оз подошел к двери и остановился около нее. Именно этого момента он боялся, когда не спал по ночам, и вдруг понял, что не придумал план, который поможет ему в такой ситуации. Неужели это конец?

– Мистер Тернер? Это Джонс.

Человек говорил очень тихо. Оз несколько мгновений смотрел на дверь, затем приложил к ней ухо.

– Чего вы хотите?

– Вы можете меня впустить?

Оз поколебался немного, но потом открыл замок. В узкую щелочку он увидел Джонса.

– Что, черт подери, вам понадобилось?

Джонс остался стоять, не пытаясь войти внутрь.

– Я проехал пару миль и вдруг сообразил, что забыл вам кое-что сказать. Я развернулся, увидел, как вы идете по городу, и поехал сюда за вами.

Оз впустил его в свой номер, ругая себя за невнимательность.

– Вы меня до смерти напугали, приятель, – сказал он, закрывая дверь и запирая ее на замок. – Боже праведный.

– Я знаю. Извините, я очень сожалею, правда. Просто я проделал такой путь… И знаете, мне кажется, что наша встреча для нас обоих имеет огромное значение. Начало великого дела.

– Да, можно и так сказать.

– Именно. Поэтому я хотел убедиться, что мы ничего не упустили.

Оз немного расслабился.

– Я вас слушаю.

У его гостя сделался смущенный вид.

– Во-первых… ну, понимаете, мне немного неловко… дело в том, что Джонс – это не мое настоящее имя.

– Ладно, – удивленно проговорил Оз, который и сам понял, что его собеседник назвался фальшивым именем. – И что с того?

– Я понимаю, что это не так уж важно. Просто… вы бы все равно узнали, а я бы не хотел, чтобы вы думали, будто я дурю вам голову.

– Все нормально, – ответил Оз, который совсем успокоился и даже подумал, что стоило бы предложить гостю выпить; впрочем, он тут же вспомнил, что у него ничего нет. А в мотелях такого класса не обеспечивали клиентов всем необходимым для приготовления кофе. Максимум, на что они были способны, это выдать чистые полотенца.

– И как же вас зовут?

Мужчина чуть сдвинулся с места и оказался немного дальше от двери.

– Шеперд, – ответил он.

Оз выдержал его взгляд, впервые заметив, какие черные у его гостя глаза.

– Ну, меня действительно зовут Оз Тернер. Итак, это мы выяснили. А что во-вторых?

– Вот что, – сказал Шеперд и толкнул Оза в грудь, застав его врасплох.

Тот не удержал равновесия – удар был спокойным, уверенным и сильным, к тому же Шеперд успел подставить ему подножку. Оз отчаянно замахал руками, но все равно полетел назад и ударился головой о телевизор.

Он был изумлен и не мог произнести ни одного внятного звука, когда мужчина наклонился над ним, схватил за куртку и рывком поставил его на ноги.

– Что? – с трудом выговорил Оз, его правый глаз моргал, и он чувствовал, что его оставляют силы. Неожиданно он обратил внимание на то, что его посетитель в перчатках. – Кто вы…

Мужчина придвинул к нему свое лицо.

– Да будет тебе известно, что «они» существуют на самом деле, – сказал он. – И шлют тебе привет.

Затем он разжал руки, чуть развернув плечо Оза вперед, когда тот начал падать. Оз снова ударился головой о телевизор, но на сей раз под менее удачным для него углом, и в комнате послышался приглушенный щелчок.

Шеперд сел на кровать и стал ждать, когда затихнут издаваемые Озом звуки, наблюдая краем глаза за экраном. Он не помнил названия шоу, но знал, что почти все, кто принимал в нем участие, давно умерли. Призраки пришли развлечь умирающего. Почти смешно.

Когда он убедился, что Тернер умер, он достал из кармана неполную бутылку с водкой и вылил ее содержимое Озу в рот. Немного на руки и куртку. Оставил бутылку на полу, там, куда она могла бы упасть. У старательного патологоанатома могут возникнуть вопросы касательно содержимого желудка и уровня алкоголя в крови, но Шеперд сомневался, что до этого дойдет. Только не здесь. Да и Тернер выглядел как человек, который именно так и должен кончить свои дни.

Шеперду потребовалось меньше трех минут, чтобы найти, где Оз спрятал свой компьютер и блокнот. На их место он положил еще пару пустых бутылок из-под водки. Уходя, он тихонько закрыл за собой дверь и потратил еще минуту на то, чтобы найти диск, на котором была скопирована информация с компьютера. Оз приклеил его скотчем под приборную доску своего автомобиля, стоявшего перед номером. Все три предмета будут уничтожены еще до того, как начнется новый день.

Дело сделано, решил Шеперд.

Сев в свою собственную машину, он сообразил, что звонит его мобильный. Он быстро засунул руку под сиденье, но ответить на звонок не успел.

Он проверил, кто звонил. Номер незнакомый, но зато он узнал код региона и выругался.

Первые три цифры 503. Орегон. Кэннон-Бич.