В других армиях Генеральные штабы представляли собой всего лишь сборище адъютантов командующего. Большего и не требовалось в периоды, когда численность войск редко достигала шестизначных чисел и фронт сражений был соответственно ограничен. Но рассредоточение армий на марше, ставшее возможным благодаря железной дороге и телеграфу, а также рассредоточение в ходе сражения, ставшее возможным благодаря современному огнестрельному оружию, повышало требования к нижестоящим командирам и создавало технические проблемы поставок и связи, решение которых оказывалось под силу лишь хорошо подготовленным специалистам в данной области. Командующим высоких рангов требовались не просто адъютанты, а профессионалы-консультанты, способные предложить нужное решение проблем, связанных с техническими трудностями связи и войскового подвоза.

Однако оперативный простор в значительной степени ограничивал прямое управление. Штаб армии мог располагаться в нескольких днях марша от своих передовых частей, командующему оставалось уповать лишь на то, насколько верно будут подчиненные ему командиры следовать ранее данным им инструкциям, то есть даже в его отсутствие они должны были реагировать на нештатные ситуации именно так, как требовал этого он. Трудно было ожидать подобной слаженности от командующих корпусами и армиями, не прошедших соответствующей подготовки, и тех, кто нередко по званию был старше начальника Генштаба, да и был настроен к нему не всегда дружелюбно. Но офицеров-штабистов можно было соответствующим образом подготовить, и хотя офицеры-штабисты подчинялись командующему, это было подчинение по форме и оттачивалось самим начальником штаба. Таким образом, прусский Генштаб действовал подобно нервной системе, приводящей в движение неповоротливое тело армии, обеспечивая ему необходимую гибкость, позволявшую войскам действовать наиболее эффективно. Ту самую гибкость, которой были лишены французы, кое-как стянутые в одно место и не имевшие возможности рассредоточиться в нужный момент, когда численность сил перестает быть фактором успеха, а превращается в свою противоположность.

То, что прусский Генеральный штаб оказался способен выполнить эти функции, объясняется прежде всего формой, которую придал этой структуре Гельмут фон Мольтке, с момента своего назначения на должность начальника Генштаба в 1857 году сделавший упор на обучении. Его заслуга состояла не в инновациях, а в личном контроле за подбором офицеров и их подготовкой. Сыграли роль и незаурядные качества самого Мольтке. Действительно, склонность Мольтке к самоанализу, широта его кругозора и даже его внешность ассоциировались скорее с миром искусства, чем с полями сражений, и свидетельствовали о присущем этому человеку гибком уме. Преданность и уважение его подчиненных объяснялись прежде всего характером отношений, больше напоминавших учителя и ученика, чем вышестоящего к нижестоящему. По характеру Мольтке был либеральным гуманистом, но строгая самодисциплина превратила его в добросовестного, даже педантичного специалиста, и Генеральный штаб он сформировал по своему собственному подобию. Он набирал сотрудников из числа самых незаурядных своих учеников, ежегодно заканчивавших военную академию. Из приблизительно 40 человек, отобранных его советниками из 120 ежегодных выпускников, фон Мольтке отбирал лишь 12 человек, но лучших из лучших. Однако и им предстояло выдержать испытательный срок, работая под постоянным личным контролем Мольтке и сопровождать его в штабных выездах, которым он всегда отводил центральную роль в обучении. Если тот или иной кандидат стопроцентно не удовлетворял Мольтке, он направлялся в войска. Офицеры-штабисты в любом случае должны были какое-то время до обучения в военной академии прослужить в действующих войсках – именно это и обеспечивало постоянную связь штаба и войск, распространяло идеи и подходы фон Мольтке в вооруженных силах. Таким образом, к 1870 году армия была в основном сформирована согласно его концепции. Многие командующие бригадами и дивизиями обучались у него, и ядром каждого корпуса и каждой армии становился проницательный и лишенный авантюризма начальник штаба соединения, отдававший продуманные распоряжения, сформулированные в предельно простой форме. Этот начальник штаба перебрасывал силы до самого последнего момента компактно, не рассредоточивая их, и постоянно обращал внимание на необходимость взаимовыручки.

Подготовка штаба и через него армейского командования в целом была лишь одной из стоявших перед Мольтке задач. Кроме того, он отвечал за составление оперативных планов – жизненно важную и весьма сложную составляющую безопасности и военной мощи государства, имевшего столь уязвимые границы, как Пруссия. Исход войны зависит от быстрого принятия решений и верного развертывания сил, от умения командиров повести за собой войска, от проявленного в ходе сражений мужества. Но и перечисленные факторы не стоят ничего без своевременной переброски подразделений, частей и соединений, необходимой численности на нужный участок. «Ошибка в первоначальном сосредоточении войск, – писал Мольтке, – может едва ли быть компенсирована всем дальнейшим ходом кампании». Во-первых, необходимо было следить за бесперебойной мобилизацией сил; во-вторых – за доступностью необходимых железнодорожных линий и их готовностью к использованию и, наконец, располагать продуманно составленными планами развертывания сил, которые соответствовали бы любой мыслимой политической чрезвычайной ситуации.

Сложности мобилизации 1859 года убедили фон Мольтке в масштабах проблемы, с которой ему предстояло столкнуться, и впредь он неустанно работал над ее разрешением. Один административный метод облегчал задачу: децентрализация мобилизационных мероприятий до уровня корпусных территорий, командующие которых находились в тесном контакте с соседями и где удобно было иметь под рукой все необходимые списки резервистов и склады обмундирования и оружия. В 1866 году мобилизационные мероприятия были проведены достаточно оперативно, позволив отыграть время, потерянное из-за нерешительности короля Вильгельма I, долго колебавшегося, прежде чем напасть на Австрийскую империю, к которой он питал такую глубокую симпатию. К 1870 году военная машина была усовершенствована. Все армейские соединения, части и подразделения, все боевые единицы ландвера, все службы, отвечавшие за транспорт и связь, располагали заранее заготовленными приказами – оставалось лишь, получив соответствующее распоряжение сверху, проставить дату и приступить к их исполнению.

Были также тщательно изучены ошибки, связанные с организацией железнодорожных перевозок в 1866 году. В той кампании пруссаки совершили множество ошибок, как и французы в 1859 году. Поставки отправлялись без учета наличия разгрузочных средств в пунктах назначения, а разгруженные вагоны, срочно требовавшиеся в другом месте, скапливались, блокируя запасные пути и целые станции. Железнодорожные линии функционировали сами по себе, и командующие фронтовыми формированиями отдавали распоряжения местным железнодорожным служащим без ссылки на Мольтке или на кого-либо еще. Все эти огрехи исчезли с созданием при Генштабе специального отдела связи и гражданско-военной централизованной комиссии, заранее составлявших планы на случай использования железных дорог в военное время. Детально описанные мероприятия были также децентрализованы до уровня корпусных территорий, но главный инспектор по вопросам связи в полной мере нес ответственность за все поставки, а один из трех главных заместителей фон Мольтке отвечал исключительно за связанные с железнодорожным транспортом вопросы. Даже в 1870 году далеко не все шло гладко. По-прежнему избыток пустых вагонов блокировал линии, и поговаривали даже, что, дескать, лишь захват французских припасов избавил армию вторжения от «условий, граничащих с голодом». Но те воистину ужасные условия, в которых оказались французские войска вследствие некомпетентного управления железнодорожными перевозками, служат неоспоримым доказательством важности усилий, прилагаемых фон Мольтке по созданию специального отдела транспортных перевозок и контролю за его деятельностью, что в конечном итоге позволило добиться пусть даже относительного, но успеха германских войск, своевременно получавших все необходимое для ведения боевых действий.

Наконец, были разработаны планы развертывания войск – всем известный Aufmarsch, обусловленный центральным положением Пруссии в Европе, определявшим ее стратегию. Железные дороги значительно облегчили проблему войны с тремя потенциальными противниками, но не решили ее окончательно. Открытым оставался вопрос, против кого из противников бросить главные силы и какие минимальные силы оставить для прикрытия границ. Для разрешения этой наиглавнейшей проблемы было необходимо точно выяснить, какими доступными коммуникациями располагали Франция, Австрия и Россия и сроки их мобилизации и доставки в оперативные районы. Кропотливая работа Генерального штаба выкристаллизовалась в создании планов развертывания, разработанных фон Мольтке в период 1858–1880 годов. Они содержали полученные разведкой достоверные данные о неприятельских ресурсах, о ресурсах потенциальных союзников, необходимые меры для усовершенствования эксплуатации германской железнодорожной сети, усилия по обеспечению самой быстрой в Европе мобилизации. Кроме того, эти планы служили своего рода барометром, чутко реагировавшим на все изменения напряженности политической ситуации в Европе, очевидных угрозах Пруссии, из года в год менявшихся. Оценка Мольтке этих угроз неизбежно была подвержена влиянию его собственных политических воззрений. Конфликт с Австрией он рассматривал как необходимую, но прискорбную «кабинетную войну» в старом добром стиле, целью которой было восстановление баланса сил. С Францией он, судя по всему, не считал возможным поддержание постоянного мира, как до, так и после 1870 года, а исходившая от России опасность время от времени казалась еще большей. Следовательно, постоянное составление и переработка планов относительно войны на два фронта и озабоченность безопасностью – все это досталось в наследство его преемникам и в конечном итоге возымело фатальные последствия для мира в Европе.

Пост начальника Генерального штаба в тот период, когда Мольтке занял его, большого значения не имел. Никто с Мольтке не консультировался в период составления и осуществления армейских реформ, как и в начале войны с Данией в 1864 году. Командующим вооруженными силами Пруссии в начале этой кампании был 80-летний фельдмаршал фон Врангель, который уже водил их в бой в неудавшейся кампании 1848 года и чье здравомыслие внушало сомнения. Своим начальником штаба он назначил тоже некомпетентного генерала Фогеля фон Фалькенштейна. Рекомендации Мольтке о том, что датчан необходимо окружить и уничтожить на передовых позициях, не позволив им отойти на недоступные острова, были проигнорированы. Лишь после трехмесячных ни к чему не приведших сражений Фалькенштейн и Врангель были заменены на фон Мольтке и на племянника короля, человека, способного к принятию гибких решений и разбиравшегося в военных вопросах принца Фридриха Карла. После этого операции проводились умело, продуманно, что навсегда обеспечило фон Мольтке благосклонность короля. Но Мольтке предстояло приложить еще массу усилий, чтобы стать единственным и общепризнанным военным советником короля и, таким образом, теневым главнокомандующим вооруженными силами Пруссии во время войны. Его план кампании против Австрийской империи должен был быть ратифицирован неким военным советом, раскритиковавшим его. Предложенное фон Мольтке распределение сил было изменено по настоянию Бисмарка военным министерством ради обороны Рейнланда, и для поддержки первоначального плана фон Мольтке потребовалось личное вмешательство короля. Даже статус Мольтке как главного военного советника короля не способствовал повышению к нему доверия. «Почти 70-летний король во главе войск, – выразился один офицер, сын великого Бойена, – а рядом с ним этот убогий Мольтке. Ну, и каков будет результат?» Армейские командующие были на грани прямого неповиновения. Фогель фон Фалькенштейн, командуя войсками, наступавшими на Ганновер, презрев наставления Мольтке, впоследствии имел проблемы. Кронпринц, командуя продвинутой дальше остальных на восток одной из трех армий, силами которых

Мольтке запланировал вторгнуться в Чехию, изменил планы ради усиления обороны Силезии и таким образом нарушил практически весь план кампании. Фридрих Карл, продвигавшийся в центре, еле тащился, и в один прекрасный момент даже показалось, что командующий силами Австрийской империи Бенедек, воспользовавшись численным превосходством, вот-вот атакует силы кронпринца и разгромит пруссаков. Решение Мольтке вести армии отдельно друг от друга и объединить их только на поле битвы вызвало резкую критику большинства его коллег. В конце концов, когда австрийцы оказались в сложном положении, когда Фридрих Карл (1-я армия) с кронпринцем Фридрихом Вильгельмом (2-я армия) развернулись против правого фланга австрийцев, а Эльбская армия стала угрожать с тыла их левому, Фридрих Карл, вместо того, чтобы малыми силами сдержать противника, бросил все имеющиеся силы в явно преждевременное наступление, которое, окажись оно даже успешным, дало бы возможность австрийцам отойти на безопасное расстояние и не оказаться в клещах ловушки фон Мольтке. Посыльный Мольтке добрался до командующего резервным подразделением генерала фон Манштейна как раз вовремя. И тот произнес знаменитую фразу: «Все, кажется, в порядке. Но кто такой генерал фон Мольтке?» К вечеру австрийская армия была разбита, потеряв 24 000 человек убитыми и ранеными и 13 000 взятыми в плен. Больше подобных вопросов никто не задавал.