Глава вторая. Что значит «читать сознание»?

Философия по-прежнему может играть свою роль в науке – изучая и проверяя на целостность выдвигаемые учеными концепции. Она может также служить в науке особой областью, предназначенной для рассмотрения гипотез, которые представляются слишком странными или слишком смелыми для того, чтобы всерьез озаботиться ими. Последние, однако, порой, приводят в будущем к весьма неожиданным результатам.

Ларисса МакФаркуар. «Две головы». – The New Yorker, 12 февраля 2007 г. Стр. 58–69.

В своем остроумном предисловии к книге «Нас ждет замена мозга по частям» (“Toward Replacement Parts for the Brain”) специалист в области нейроинженерии Джеральд Е. Леб (Gerald Loeb) отмечает разницу между вымыслом (fiction) и ложными (false) предположениями^[22]. К первому, по его мнению, относится то, что выходит за пределы технологических возможностей, но не противоречит физическим законам, – например, полет на Юпитер. Вторым же следует считать то, что нельзя совершить по законам физики, – скажем, перемещение быстрее скорости света.

Давайте уберем с нашего пути некоторые «ложные» предположения относительно майндридинга, или «чтения сознания» (mind reading). Независимо от уровня своей совершенности, оно не позволит ни одному человеку почувствовать, каково это – быть другим. Мозг, используя свои нейронные связи, может только интерпретировать представление о другом мозге – то есть всегда рассматривает его под собственным углом зрения. Нейробиолог и эволюционист Марк Хаузер (Marc Hauser) размышляет о том, что могло бы происходить, если бы человек обладал обонянием собаки и соответствующим устройством мозга. «С помощью новой и выдающейся обонятельной системы, – пишет ученый, – человеческое существо могло бы учуять ничтожные миллимоли мочи на гидранте, который находится на площади в сотню ярдов, но интерпретировало бы обнаруженный запах так, как свойственно человеку». Собаке этот запах мог бы понравиться, а у человека вызвал бы отвращение^[23]. Подавать в два различных мозга одни и те же данные – вовсе не означает, что полученный опыт у каждого из них будет одним и тем же.

То же самое относится и к людям. Ученые Иллинойского университета сделали видеозапись студентов, обменивающихся пасами на баскетбольной площадке. А затем предложили зрителям проследить, сколько раз мяч будет передан из рук в руки. Половина опрашиваемых не заметила человека в костюме гориллы, который прошел прямо по полю, среди игроков. Некоторые из видевших запись обращали внимание на эту гориллу, другие – нет, хотя на поверхность ретины каждого глаза попадали одни и те фотоны. Заметим еще раз: направление к мозгу одной и той же информации вовсе не означает, что два мозга (в данном случае – человеческих) получат один и тот же опыт.

Еще одна «ложь» касается мгновенного обучения. Когда я рассказываю, что пишу о возможностях майндридинга, реализуемых посредством мозговых имплантов, порой глаза моих слушателей загораются: «О! Всего один плагин (plug-in) – и я буду знать японский язык!» Или вспоминают Нео из «Матрицы», который научился кунг-фу сразу же после того, как ему прямо в мозг загрузили соответствующие знания. Однако те, кто так думает, создают ложную аналогию между мозгом и компьютером. Последний способен «выучить» что-то новое сразу по загрузке новой программы. Но с мозгом дело обстоит совсем иначе. Он не видит разницы между «железом» и «софтом». То, каким образом нейроны мозга соединяются друг с другом, – и есть программное обеспечение. Мозг учится, усиливая существующие нейронные связи, создавая новые и уничтожая старые.

Нейроны не статичны. Они постоянно создают новые проекции, в произвольном порядке затрагивающие другие нейроны. Особенно свободно этот процесс идет в детском мозгу, однако то же самое происходит и во взрослом. В начальной стадии нейронная связь (синапс) еще довольно слаба, дендрит (отросток нервной клетки) легко ветвится и ищет контакт с другим нейроном. Но сигнал продолжает наполнять собой синапс, связь крепнет. Если нервный импульс проходит одним и тем же путем много раз, то установившееся соединение становится весьма устойчивым и, в конечном счете, постоянным. Иными словами, работа оперативной памяти приводит к возникновению долговременной – у вас возникают новые синапсы и усиливаются уже существующие.

Однако если поток импульсов иссякает, то соединение слабеет, дендрит отделяется, синаптическая связь разрывается – и определенная ассоциация оказывается забытой. Когда вы перестаете слышать доносящийся из-за окна уличный шум, причина – в ослаблении синапсов, относящихся к данной апперцепции (психологи скажут, что вы привыкли к шуму). Каждый студент-нейробиолог знает правило, согласно которому нейроны, действующие некоторое время совместно, становятся в конце концов взаимосвязанными физически. Этот механизм описан канадским физиологом Дональдом Хеббом в теории, выдвинутой им в 1949 году (Hebbian learning). Никакой комплекс знаний и навыков нельзя приобрести, как своего рода программный плагин, – необходимо изменение множества нейронов в головном мозге.

А теперь позвольте мне поведать вам кое-что в духе фикшн. Я расскажу вам вымышленную историю о том, что неосуществимо при современной технологии, но вполне возможно теоретически.

Штурм нарколаборатории

Тони Витторио, капитан полиции, уже не первый день наблюдал за этими парнями. За стенами из крошащегося песчаника скрывалась одна из последних лабораторий города, в которой производился метадон. Ночка обещала быть непростой. Витторио проверил свой пистолет.

20 лет назад люди стали принимать наркотики, чтобы «вспенивать мозги» безумными количествами допамина и окситоцина. Фантастически заманчивы эти вещества – вызывают эйфорию. Но сами-то наркотики – яд для нервов. Убивают клетки мозга. И вызывают жуткую зависимость. Кто на них подсел, тому нужно все больше и больше, и такие люди готовы на все, что заполучить свою дозу.

Этот рынок достиг дна в 2030-е годы, когда мозговые импланты позволили людям получать эйфорию безопасно, в точных пределах и без побочных эффектов. Конечно, эти импланты задумывались для другого, их назначение – подсоединять людей ко Всемирной Сети Разума (World Wide Mind – WWM). Однако развитие этого рынка быстро открыло путь к использованию их для отдыха и развлечений. После соответствующего решения Верховного суда, принятого в 2037 году, делу был придан законный статус. Хотите провести свою жизнь исключительно в состоянии блаженства? Что ж, теперь это ваша проблема.

Однако все еще оставались те, кто предпочитал старинные способы взбодриться, меняя биохимию своих мозгов. Крайне опасные люди.

Витторио и три его партнера были подсоединены к Мировой Сети Разума. В прошлом полицейские подверглись специальной операции, которая коренным образом модифицировала их головной мозг, изменив его реакцию на свет: в пространство между костями черепа и тканью мозга были помещены плоские жидкокристаллические дисплеи – получилось нечто вроде начинки бутерброда. Одни цвета передавали нейронам сигналы-активаторы, другие – сигналы противоположного свойства. Кроме того, эта технология помогала сделать видимыми активные нейроны. Это решение оказалось настолько прецизиозным, что позволило наблюдать и выявлять даже воспоминания окружающих. И не только их, но и впечатления, эмоции, а также импульсы двигательной активности. Встроенные в головной мозг крошечные суперкомпьютеры накапливали в себе достаточно информации, чтобы точно определять, какой мозговой активности соответствует то или иное поведение человека.

Благодаря единому соединению по радиосвязи каждый из полицейских знал, что происходит в мозгу другого, и мог воспринимать его эмоции и впечатления. Это было не телепатией, а телеэмпатией – телемпатией (telempathy), способностью улавливать не столько мысли, сколько переживания. Конечно, такая коммуникация не была совершенной – точно так же, как и разговорный язык порой бывает небезупречным. Однако при общем понимании контекста и единой цели оказывалась весьма эффективной.

Вот почему Витторио мог чувствовать, что он и его партнеры готовы к действию. Сознание каждого из них было спокойным и свободным от подспудного страха. Состояние ума было таким же ясным, как и выражения лиц. Они были совершенно готовы следовать далее.

Витторио выступил вперед, его люди в считаные секунды взломали дверь и, перепрыгивая через ступеньки, бросились на второй этаж. По пути пришлось преодолеть еще три двери! Но вот Витторио сделал последнее движение, и они ворвались внутрь, в центральную комнату. В то мгновение он точно знал, где находятся его люди, ощущая их, как свои собственные руки и ноги. Импланты получали данные, поступавшие в мозг по спинномозговым нервам и определявшие положение его конечностей в пространстве. Ощущение собственного тела и его частей отлично помогает ориентироваться в пространстве. Нередко оно служило Витторио лучше, чем пять обычных органов чувств. По отношению к его головному мозгу каждый из партнеров был как бы частью его самого, своего рода дополнительной конечностью. Знать об их местоположении было так же легко, как и о том, где оказались в определенный момент пальцы рук или ног. И мозг каждого из партнеров в восприятии Витторио отличался от всех других примерно так же, как люди различаются выражением лиц – поэтому перепутать их невозможно.

Вот почему Витторио знал, что Вильсон находится в комнате левее (по циферблату – на 8 часов), замерев у двери. Сарсен был в комнате правее (на 3 часа) и продвигался вперед. Ростропович остался позади. Они все передвигались и действовали, как части единого организма.

Вильсон не испытывал ни страха, ни угрозы, и они все знали, что опасаться с той стороны нечего. Витторио не видел перед собой ничего подозрительного. Если кто-то в доме и был, то искать этого человека следовало в правой комнате.

Вдруг Витторио ощутил тяжелый удар в грудь – но как будто на расстоянии. Это его имплант уловил, что Сарсена сильно стукнуло прямо в грудину. Но что или кто нанес этот удар? Пуля, вылетевшая из ствола того пистолета, который мог быть у притаившегося незнакомца? Или чей-то кулак? Или то было просто столкновение с кем-то в темном и заполненном людьми помещении?

Витторио сосредоточился на сигналах, исходивших от мозга Сарсена. Такие призывы рождались по-разному: они могли быть вызваны каким-то впечатлением, воспоминанием или просто словом. И каждый соотносился с определенным типом нервной реакции. Витторио показалось, что впереди блеснул металлическим боком какой-то бочонок. То было мимолетное ощущение, но его оказалось достаточно: Витторио понял, что именно видит Сарсен.

Ствол. Большой, длинный ствол, направленный прямо на него.

Витторио чувствовал, что возбужденного и потрясенного Сарсена переполняет ощущение грозящей опасности.

В другую комнату Витторио не успевал. К тому моменту, когда он мог бы ворваться в нее, Сарсен будет мертв. Однако Витторио понимал, что Сарсену нужно сделать всего шаг-другой внутрь комнаты. Хорошо, что незнакомец с пистолетом находится в противоположном конце помещения.

Не мешкая, Витторио всадил длинную очередь прямо в стену. По крайней мере, это собьет с толку того, с пистолетом. И подарит Сарсену секунду или две для того, чтобы выстрелить самому.

Витторио услышал автоматную очередь и ощутил, как Сарсен почувствовал облегчение, смешанное с еще неуверенным чувством освобождения после пережитого потрясения. Он застрелил того, другого. Однако – и этот сигнал тоже исходил от Сарсена – грудь его чертовски болела и, вероятно, пара ребер были сломаны.

Впрочем, Витторио незачем было звонить медикам, чтобы вызвать их для оказания помощи пострадавшему. Он знал, что технические специалисты скорой медицинской помощи, ждавшей на улице, так же, как и он сам, улавливали происходящее в мозгу Сарсена. Они должны были ясно представлять себе, какие медикаменты взять с собой из машины. Он уже слышал их шаги на ступенях лестницы.