Глава 3

– Сожалею, – произнес врач, – но я и вправду не могу вас впустить. Ребенок сильно истощен, и мы не хотим его беспокоить.

Макушка у него была лысая, с пучками седых волос по бокам, и Ханне хотелось ухватиться за них и трясти его до тех пор, пока он не сменит тон.

– Я не буду повторять этого еще раз, доктор, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Но где-то там на улице еще одна девочка, и мы ее до сих пор не нашли. Ваша пациентка может знать, где ее подруга. Нам нужно опросить ее прямо сейчас.

– Ну… насколько я понимаю, ее нашли в парке, – произнес врач. – Вы уже обыскали парк?

Ханна была готова взорваться.

– Я знаю, как выполнять свою работу, спасибо. А теперь – дорогу!

Она решительно шагнула вперед, вынуждая его посторониться, и дернула двойную дверь. Та была заперта. За ней, сквозь маленькое окошко в двери, ей был виден коридор, по сторонам которого протянулись палаты, залитые резким люминесцентным светом. Медленно подошла медсестра, толкая больничную тележку. Ханна принялась колотить в окошко, издавая глухой стук.

– Откройте эту чертову дверь!

– Как я уже сказал…

Вышедшая из лифта агент Манкузо решительно направилась прямо к ним, уже показывая значок.

– Агент Манкузо, ФБР, – сказала она. – Нам нужно поговорить с Грейси Дарем прямо сейчас.

Врач заморгал.

– Как я уже сказал вашей коллеге, Грейси Дарем в данный момент…

– Это федеральное расследование. Жизнь другой девочки в опасности.

Доктор помедлил.

– Ну хорошо, – наконец произнес он. – Но только пять минут. Палата триста девять.

Подойдя к панели сбоку от двери, ввел четырехзначный код. Дверь со щелчком открылась.

– Столько, сколько понадобится, доктор, – поправила его агент Манкузо, распахивая дверь и проходя внутрь. Ханна поспешила вслед за ней.

– Удобная штука, этот ваш жетон, – заметила она.

– Да, у него и вправду есть свои преимущества.

Подойдя к палате Грейси Дарем, они открыли дверь. Бежевые стены, унылая обстановка… Грейси, белая как бумага, лежала на больничной койке, наполовину укрытая тонким одеялом; к руке ее сбегала трубка капельницы. На ней была зеленая больничная пижама. На тумбочке возле кровати стоял одинокий искусственный цветок – единственное украшение унылого интерьера. Рядом с девочкой на светло-коричневом стуле сидела ее мать, стиснув зубы и держа дочь за руку.

– Миссис Дарем, нам нужно задать вашей дочери несколько вопросов, – обратилась к ней агент Манкузо.

Женщина кивнула, шмыгнув носом.

– Конечно, – отозвалась она.

По ее глазам Ханна поняла, что Грейси уже что-то успела ей рассказать. Что-то, что оказалось для матери сильным ударом.

– Грейси, меня зовут Кристин, а это Ханна, – сказала агент. – Не возражаешь, если мы зададим тебе кое-какие вопросы?

Девочка закивала головой.

– Ты знаешь, где сейчас Эбигейл?

Грейси опять закивала.

– Какие-то люди ее захватили, – шепотом произнесла она. – Люди в черных масках.

Ханна почувствовала себя так, будто по затылку у нее сползает пчела. Эбигейл похитили!

– Пожалуйста, расскажи нам, как это случилось, – попросила агент Манкузо.

– Мы были на детской площадке, – прошептала девочка тонким, еле слышным голоском. – И уже собирались идти домой, когда появился какой-то человек. Человек… в черной маске. Мы побежали, а он за нами погнался. Потом к нему присоединился еще один. Тоже в маске. Они схватили Эбби. А я убежала.

Она умолкла.

– А что произошло дальше? – Агент подалась вперед; ее поза указывала на то, что вот-вот последуют еще несколько вопросов. Ханна позволила ей вести беседу.

– Я не помню.

– Их точно было двое?

– Да.

– Можешь их описать?

Грейси помотала головой.

– А что на них было надето, помимо масок?

– Вроде что-то темное… Правда не помню.

– Ты видела, куда они потащили Эбби?

– Вроде там был фургон… Но я не видела, как они ее схватили, я убегала… Не знаю.

– Какого рода маски?

– Лыжные.

– Можешь описать тот фургон?

Грейси опять помотала головой.

– Он был белый? Синий? Красный?

– Пожалуйста, она больше ничего не знает! – взмолилась Карен Дарем. – Она всего лишь маленькая девочка.

Как и Эбигейл. И ту кто-то похитил. Ханна повернулась к Карен.

– Простите, миссис Дарем, но даже самая мельчайшая деталь может помочь нам найти Эбигейл. Мы вынуждены задавать эти вопросы, причем именно сейчас.

– Но…

– Что вы там с ней делали, Грейси? – спросила Ханна, не обращая внимания на почти обезумевшую Карен. – Что вы делали в парке?

Широко раскрыв глаза, с трясущейся нижней губой, Грейси посмотрела на свою мать.

– Тебе не грозят никакие неприятности, Грейси, – мягко произнесла Ханна. – Но нам нужен твой правдивый ответ. Это поможет найти твою подругу.

– Мы собирались встретиться с Ноэлем. – Грейси упорно смотрела в одеяло, голос ее звучал совсем робко. – Бойфрендом Эбби.

– А какая фамилия у этого Ноэля? – спросила агент Манкузо.

– Я не знаю.

– Где его можно найти?

– Не знаю… Понятия не имею, где он живет.

– И давно они с Эбби вместе?

– Две… три недели, наверное, – ответила Грейси. Ее вроде уже охватывала дремота. – Трудно сказать. В смысле… Это не то чтобы они по-настоящему встречались или еще чего.

– А как они познакомились? – спросила Ханна.

– Они общались в интернете, – ответила Грейси, опуская голову на белую подушку. – Довольно давно уже.

– Ты знаешь, как он выглядит?

– Да. Эбби показывала мне фотку, которую он прислал.

– Фотку? А до этого она с ним не встречалась?

Девочка ничего не ответила. Ее глаза были закрыты, и она глубоко дышала.

– Грейси, – произнесла Ханна, тряся ее за руку. – Грейси!

Та лишь жалобно заскулила.

– Оставьте ее в покое, – проворчала Карен, безропотная покорность которой напрочь испарилась.

– Грейси! – громко сказала Ханна. – Это очень важно! Она когда-нибудь встречалась с этим Ноэлем в реальной жизни?

– Нет, – выдохнула Грейси со все еще закрытыми глазами. – Сегодня они собирались встретиться первый раз.

– А он появился?

Девочка никак не отреагировала, но Ханна уже знала ответ. И поняла, что агент Манкузо тоже его знает.

* * *

Эбигейл поеживалась от холода. Она невольно обмочилась, когда грубые руки заталкивали ее в фургон; моча пропитала ее леггинсы. А теперь мокрая ткань леденяще холодила кожу, и ноги чесались там, где леггинсы прилипли к ней. Эбби попробовала потереть ноги друг о друга, но стало только хуже, и она в отчаянии заскулила. Ей очень хотелось, чтобы можно было снять эти чертовы шмотки хотя бы на секундочку, но она не могла. Руки были связаны у нее за спиной.

Эбигейл ничего не видела – ее окружала полнейшая тьма. Когда они бросили ее сюда, она успела заметить, что это какая-то серая комната со стулом и маленьким матрасом, на который они ее свалили. А потом закрыли дверь, и она провалилась во тьму. Иногда ей казалось, что видны очертания стула, но она не была уверена, что это не обман зрения. В какой-то момент показалось, будто вокруг нее столпились десятки темных фигур, придвигающихся все ближе и ближе. Эбби хрипло взвизгнула в тряпку, которую затолкали ей в рот, а потом осознала, что все это ей просто почудилось. Никого с ней не было. Она была одна.

Эбигейл хотела увидеть свою маму. Хотела увидеть Грейси. Хотела, чтобы хоть кто-то оказался сейчас рядом с ней, чтобы сказал ей, что все будет хорошо. Дома она всегда спала с маленьким ночником. Эбби была уже не маленькая – не боялась всяких чудищ, – но свет придавал уверенности, успокаивал, когда она вдруг просыпалась посреди ночи. Ей отчаянно требовался маленький свет, хотя бы крошечный огонек.

Эбигейл кричала и умоляла сквозь тряпку, не зная, слышит ли ее кто-нибудь. Казалось, будто она вот-вот задохнется – слизь и слезы забили нос, тряпка перекрыла другой источник воздуха. Потом она сморкнулась посильней, и одна ноздря открылась. Эбигейл ощутила склизкое прикосновение собственных соплей к лицу и потерлась щекой о матрас, часть стерев, а часть размазав.

Ее родители найдут ее или найдет полиция. Во всех книжках, которые она читала, во всех телесериалах, которые смотрела, копы всегда находили преступников или дети ухитрялись сбежать.

Вот только разве…

Несколько месяцев назад, когда родителей не было дома, Эбигейл посмотрела один фильм по телику. Это было поздно вечером, и вообще-то ей не полагалось его смотреть. Он был из категории «восемнадцать плюс», а ей тогда только стукнуло двенадцать. Но фильм казался таким увлекательным, и она решила, что достаточно взрослая, чтобы решать самой. Ребята в классе вечно хвастались просмотром фильмов ужасов или даже клипов для взрослых в интернете, и ей самой захотелось так же похвастаться.

В нем некий офицер полиции расследовал похищение семилетнего мальчика и где-то на середине фильма обнаружил его тело. В этот момент она поспешно выключила телевизор – не сумела досмотреть до конца. И потом три ночи не могла спать без того, чтобы несколько раз не проснуться с криком. Эбигейл не знала, чем там кончилось дело, но даже если преступников поймали… мальчик все равно был мертв.

Она расплакалась опять, уткнувшись лицом в матрас, пытаясь выдавить «Мамочка!» сквозь тряпку – слово вышло приглушенным до неузнаваемости, но она повторяла его вновь и вновь, словно мама могла сейчас услышать ее и прийти, как это бывало дома, когда Эбигейл звала ее. Словно мама сейчас обнимет ее, и взъерошит ей волосы, и скажет, что все будет хорошо.

И вдруг свет. Дверь была открыта, и кто-то стоял на пороге.

На нем была та же черная лыжная маска, что и в тот раз. Эбигейл заскулила, пытаясь забиться в угол кровати, когда он приблизился. Он убьет ее прямо сейчас, как убили того мальчика в фильме? У него было что-то в руках – какой-то черный комок. Эбигейл попыталась выдавить «пожалуйста!», но тряпка во рту по-прежнему проглатывала слова, и она закашлялась и затрясла головой.

– Я собираюсь вытащить кляп у тебя изо рта, – сказал мужчина. – И если ты хотя бы пикнешь, я сразу затолкаю его обратно, поняла?

Эбигейл закивала, широко раскрыв глаза.

Плавным спокойным движением он вынул из кармана ножницы. Как только их лезвия приблизились к лицу, Эбигейл быстро задышала через нос, не сводя глаз с сияющего металла.

Единственным щелчком он срезал тряпку, и ее рот опять стал свободен. Она открыла и закрыла его несколько раз, подвывая от облегчения.

– Ты дрожишь, – сказал мужчина. – Я принес тебе одеяло.

Он приподнял ком в руке. Это оно и было – свернутое одеяло.

– А не могли бы вы меня отпустить, ну пожалуйста! – умоляюще попросила Эбигейл.

– Если будешь хорошо себя вести, – произнес мужчина, – то в момент окажешься дома. Хорошо?

– Хорошо.

– Ну вот и отлично. Тебе не нужно в туалет или… – Тут он заметил мокрое пятно на ее леггинсах. – О-о…

Эбигейл закрыла глаза. Он теперь разозлится? Подумает, что она плохо себя вела? Она ведь так испугалась! Это вышло случайно! Но она не знала, что он может подумать.

– Потом принесу тебе чистые штаны, – сказал мужчина. – Давай-ка… Вставай.

Он помог ей встать на ноги. На матрасе осталось темное пятно там, где с ним соприкасались пропитанные мочой леггинсы. Мужчина перевернул матрас, так что промокшая сторона теперь оказалась внизу, на раме. Потом он развернул ее, и она услышала, как вновь щелкнули ножницы, и почувствовала, что ее руки свободны.

– Ну вот, – сказал мужчина. – Так будешь хорошо себя вести?

Она кивнула.

– Ну ладно. – Вытащив свой телефон, он посмотрел на нее. – Стой вот так, не двигайся.

Мужчина отступил на несколько шагов, и на какой-то безумный момент Эбигейл подумала, не рвануть ли к выходу. Дверь у него за спиной была не заперта, он был слишком далеко, чтобы перехватить ее, и… и…

Она заставила себя стоять неподвижно. Этот мужчина в секунду ее перехватит. Он высокий, ноги длинные, тело мускулистое. А она всего лишь двенадцатилетняя девчонка. Если попытается сбежать, он опять ее свяжет. Опять заткнет рот кляпом. Оставит ее в темноте.

Сверкнула крошечная вспышка телефона, когда мужчина сделал снимок, потом другой. Перед глазами у Эбигейл заплясали яркие точки, и она несколько раз моргнула. В комнате словно потемнело. Он развернулся и двинулся к выходу из комнаты.

– А нельзя оставить свет, пожалуйста? – попросила она.

Мужчина на миг задумался.

– Пожалуйста… – прошептала Эбби, по щеке у нее сползла слезинка. Если эта комната вновь погрузится во тьму, она просто умрет.

Он коротко кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Щелкнул замок.

Стащив с себя мокрые леггинсы, Эбигейл улеглась на матрас, завернувшись в одеяло. Она все еще жива. У нее есть свет. И она не связана.

Эбби опять расплакалась – и так и не могла остановиться, пока, полностью истощив силы, не уснула.

* * *

В груди у Наамит словно колотил отбойный молоток. Пока больничный лифт медленно поднимался наверх, останавливаясь на каждом этаже, ей хотелось завизжать, вытолкать всех наружу, чтобы метнуться на площадку и отыскать лестницу.

Никто ей ничего не говорит.

Ханна не отвечала на звонки. Коп, который появился в доме Наамит, сказал, что Грейси уже нашли – только Грейси, но не Эбигейл, – и теперь везут в больницу. Пока что вроде та заявляет, будто не знает, что произошло.

Кто-то знал, где сейчас Эбигейл и что с ней случилось. Но никто не говорил об этом ни Рону, ни Наамит. Рон остался дома, ожидая возращения Эбигейл, а Наамит поехала в больницу.

Наконец двери лифта открылись, и она тараном вырвалась из него, лихорадочно выискивая глазами кого-нибудь, кто мог бы знать, где палата Грейси. Грейси расскажет ей, что произошло. Грейси…

Тут ее взгляд упал на Ханну, выходящую из отделения первой помощи. Ее сопровождала агент ФБР. Наамит бросилась к ним.

– Ханна, – взмолилась она, почти задыхаясь. – Что случилось? Где Эбигейл? С ней все хорошо?

Детектив посмотрела на нее – зубы стиснуты, лицо бледное. Она не улыбнулась, не положила руку Наамит на плечо, не сделала ни одну из тех вещей, которые люди делают, когда пытаются успокоить кого-нибудь, дать понять, что волноваться не о чем.

– Пожалуйста! – Голос Наамит застрял у нее в горле. – Где Эбигейл?

Ханна взяла ее за руку, подвела к скамейке, стоящей возле стены. Обе сели.

– Эбигейл похитили, – негромко произнесла Ханна.

Всего два слова. Вот чего хватило, чтобы разбить весь мир Наамит на куски, чтобы поток страха и отчаяния вновь обжег все ее тело. Похитили. Ее девочка. В руках у… у…

– Кто… что?.. – запинаясь, выдавила она, пытаясь сформулировать вопрос, который принес бы ей хоть какое-то утешение, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь.

– Похоже, что это было профессионально исполненное похищение, спланированное заранее, – произнесла Ханна все так же негромко, глядя Наамит прямо в глаза. – А значит, это не был какой-то… – тут она вроде замешкалась, но сразу же уверенно продолжила: – …какой-то случайный педофил, рыскающий по улицам и хватающий первых попавшихся детей.

Разум быстро прихлопнул образы, возникшие в голове при этой последней фразе, тут же напомнив, что они моментально вернутся обратно, как только она останется одна.

– Тогда кто?

– Мы пока не знаем, – сказала Ханна. – Но делаем все возможное. В ФБР создана группа, чтобы помочь нам в расследовании. Мы собираемся разослать ориентировку о пропаже ребенка.

Для спутанного разума Наамит, пытающегося осознать происходящее, слова Ханны окончательно потеряли всякий смысл. Ориентировка о пропаже ребенка… Сколько раз она видела на экране телевизора или в интернете детское личико и представляла себе, насколько напуганы сейчас родители? Потерять свое собственное дитя, захваченное каким-то злобным чужаком, намерения которого неизвестны… Не знать, увидят ли они когда-нибудь вновь улыбку своего ребенка… Теперь она и сама была этим родителем.

И, что еще хуже, этим ребенком была Эбигейл.

Эбигейл, которая иногда объявлялась у нее в спальне, потому что ей приснился страшный сон, и спрашивала, нельзя ли ей поспать в их постели. Которая как-то раз, когда Наамит на десять минут опоздала забрать ее из детского садика, рыдала так, что ее даже стошнило, – потому что была в полном ужасе от того, что мамочки все нет и нет. Ее похитил кто-то, кто держит ее в неволе, под замком, не понимающую, что происходит. Наверняка она прямо сейчас плачет, отчаянно желая вернуться домой. Наамит чуть ли не наяву слышала всхлипывания дочери, и ее сердце разрывалось на миллион кусков.

– …в ФБР хорошо умеют раскрывать такие дела, – говорила в этот момент Ханна. – Вы в надежных руках. Я лично знаю агента Манкузо, и…

– Нет! – Наамит схватила Ханну за руку, все крепче сжимая пальцы. – Пожалуйста. Ханна. Ты должна остаться и помочь. Они не знают Эбигейл. Они не знают меня. Пожалуйста, останься в этом… – «Деле»? Эбигейл теперь «дело»? – В этом деле. Ты просто невероятный детектив – твоя мама всегда так говорит. Ты сможешь вернуть мне мою девочку.

Ханна уставилась на Наамит. Туповато кивнула.

– Конечно, – произнесла она. – Мы все будем искать. Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть Эбигейл, хорошо?

Вернуть Эбигейл. Это было то, что Наамит хотела услышать. То, что ей было нужно услышать. Что кто-то решительно настроен вернуть ей ее девочку.

– Спасибо, – шепнула она.

Встала, пошатываясь, и уставилась на дверь в отделение первой помощи. Грейси была там, с Карен. Карен вернули ее дочь. Наамит любила Грейси – та была чудесным ребенком, – но волна гнева и горечи захлестнула ее. Почему не могли похитить Грейси? Почему это не Карен стоит сейчас здесь, умоляя о помощи?

Наамит всегда лучше заботилась об Эбигейл, всегда старалась знать, где в тот или иной момент времени находится дочь, постоянно напоминала ей не доверять незнакомым людям. Карен и Тони как-то сказали Наамит, что детям нужно научиться самим о себе заботиться. Они разрешали Грейси одной ездить в общественном транспорте, позволяли ей иногда самой возвращаться домой из школы… Почему это не могла быть Грейси?

Наамит больше не могла сдерживать слезы. Она хотела, чтобы ее дитя вернулось.