Однако, превращенный животным инстинктом в трутня, я снова и снова тянулся к ней, желая дать выход своему семени, хотя обзаводиться потомством я совершенно не стремился. Подобно трутню, ради потомства я пожертвовал жизнью.
Еще никогда молодая женщина не смотрела на меня так, и этот взгляд поведал, что она готова отдать себя, отдать все свое – мне, и только мне, потому что так она ни на кого больше не смотрела.
Без пчел сельское хозяйство обречено. Бесконечные ряды цветущих миндальных деревьев или поля черничных кустиков – все это гроша ломаного не стоит, если пчелы прекратят переносить пыльцу с цветка на цветок
Пчелы – насекомые чистоплотные. Они покидают улей, чтобы умереть, не хотят загрязнять место, где жили. Возможно, именно за этим они и улетали. Но матка всегда оставалась в улье, а вместе с ней – молодые пчелы, правда, совсем немного. Рабочие пчелы бросают свою мать и детей, обрекая их на одинокую смерть в улье. А это противоречит всем законам природы.
– Не в желании дело… Страсть, Эдмунд. Ее я утратил.
– Страсть? – Он поднял голову. Вероятно, это слово навело его на определенные мысли. – Значит, нужно вновь обрести ее, – поспешно проговорил он, – и позволить ей вести тебя дальше.
Шли годы, и у меня оставалось все меньше времени на собственные исследования, и вскоре я обратился в самого рядового торговца, чья единственная жизненная цель состояла в том, чтобы прокормить прожорливых и, казалось, ненасытных дочерей. Многообещающий биолог отступил, а его место занял изможденный, стареющий торговец семенами
Но все это было лишь на словах. В жизни же она вяла, как соцветия, когда сезон цветения заканчивается. Взгляд ее напоминал ветер – поймать его было невозможно.
Автобус наконец скрылся за поворотом. Мы одновременно опустили руки, не сводя глаз с того места, где его не стало видно, будто по глупости ожидая, что он вдруг появится вновь.
– Да, – проговорила Эмма, – ну вот и все.
– Все? Это ты о чем?
– Жизнь дает нам их взаймы. – Она вытерла слезу, которую ветер смахнул с ее левого глаза на щеку.