– Думаю, папа никогда не простит нас за всю эту историю с церковью, – грустно сказала Мона.

– Да, не простит.

Йоханнес посмотрел на большой резервуар для навозной жижи, стоявший на поле справа от них. У него были мощные бетонные стены, а над ними был натянут толстый прорезиненный брезент. Запах навозной жижи слегка бил в нос. Перед резервуаром лежала пара жирных свиней. Всего они держали одиннадцать.

– Если бы только он хотя бы в чем-то мог быть как ты, – продолжала она. – Ты быстро простил приходской совет и умеешь налаживать отношения с Беатой.

Йоханнес устало вздохнул. Под его ботинками ломалась сухая трава. Мона крепко схватила его за руку.

– Ты слышал об этой пропавшей женщине?

– Нет.

– Могильщик рассказал мне вчера вечером. Я вспомнила ее имя, это она писала в нашей газете о преподавании религии в школе и вообще об этой теме.

Йоханнес усмехнулся.

– И что с ней случилось?

– Понятия не имею. Хеннинг просто сказал, что дети этой женщины провели с Беатой большую часть вечера, а Питер в это время помогал мужу искать ее.

– Они поссорились? – спросил Йоханнес.

– Да, наверное, так и есть, – кивнула Мона и отвернулась. – Но сегодня утром в городе было много полицейских.

На фоне серо-голубого неба церковь казалась особенно светлой, особенно красивой. Как только Йоханнес прошел через низкие двери, он услышал орган и всем телом почувствовал звуки. Затем он медленно пошел в сторону алтаря и сел позади единственного находящегося в церкви человека. Он слегка наклонился вперед.

– Вы находите успокоение?

Клаус медленно повернулся к нему, его изможденное лицо говорило само за себя.

– Нет.

Йоханнес заботливо положил руку ему на плечо.

– Я сочувствую вам и буду молиться за вас сегодня вечером.

* * *

Нассрин пошевелила плечами.

– Больно? – спросила Дея.

Девушка подняла на нее взгляд.

– Нет.

– Это от кайтинга?

В юности Дея немного занималась серфингом и до сих пор помнила полное онемение под лопатками, которое проходило не сразу.

– Нет, мне не больно, – повторила Нассрин.

– Ладно, не больно – так не больно, но я могу определить перетренированное плечо, когда вижу его, – сказала Дея и добавила: – Позаботьтесь о себе. В конце концов, нам всем важно, чтобы мы были в отличной форме, верно?

Нассрин опустила взгляд.

– Для того чтобы сидеть за столом и кликать мышкой, у меня прекрасная форма, – парировала она.

Дея собралась было поставить ее на место, но потом, взглянув на молодую коллегу, засомневалась, стоит ли это делать. Она немного наклонилась над столом и, чуть понизив голос, произнесла:

– Вы просто должны понять, что надо немного больше идти навстречу людям, если вы хотите добиться успеха в нашей системе. Разговаривайте с коллегами. Общайтесь с ними. Если вы планируете сделать здесь карьеру и мечтаете подняться по карьерной лестнице – откройтесь. Не замыкайтесь в себе. Ведь правильно говорят, что, прежде чем начать ходить, нужно научиться ползать. Вы, молодые, всегда так спешите, что хотите успеть все в два раза быстрее. Наберитесь терпения и впитывайте знания. Учитесь у нас.

– Сложновато учиться, когда тебя не подпускают к расследованиям, – сказала Нассрин, пристально посмотрев Дее в глаза.

Дея вздохнула и развела руками.

– Недовольство непродуктивно. Уж поверьте мне, я была такой же, и посмотрите, где я сейчас!

– А разве вы не сами захотели работать здесь? – спросила Нассрин. Она никак не могла понять – Дея пытается ее ободрить или это она решила сделать ей выговор?

– Да, вы правы, – вздохнула Дея. – В конце концов, я сама выбрала это место работы. Просто я пытаюсь сказать, что все лучше складывается у того, кто восприимчив и доброжелателен. Никто не любит недовольных баб.

– По-вашему, я такая и есть? – вырвалось у Нассрин. – Недовольная баба?

– Ну что вы, я так не говорила, – быстро ответила Дея, подумав, что вот этого ей точно не нужно – чтобы молодые начали жаловаться на нее руководству за то, что она их принижает. – Это я вела себя как недовольная баба. Вот что я пытаюсь сказать. Никакого толку в этом нет. И никогда не будет. Так что поберегите себя, перестаньте чувствовать себя отвергнутой и обиженной, и тогда вас начнут привлекать к расследованиям.

Она махнула рукой в сторону окна, куда-то в пространство.

– Может быть, нам имеет смысл узнать друг друга поближе?

Нассрин с некоторым недоумением посмотрела на Дею и спросила:

– А как там продвигается с Томмерупом?

– Это просто черт знает что такое, – ответила Дея, повернувшись к своему столу.

Она взяла в руки несколько листков, затем отбросила их в сторону.

– Вообще, не знаю, есть ли дело, но похоже, жена этого Клауса действительно исчезла.

Нассрин встала и подошла к столу Деи.

– Лиам поехал туда, – продолжала Дея. – Они разговаривают с мужем и собираются обыскать дом… Ну, вы понимаете.

Нассрин кивнула.

– А вы что будете делать?

– А я пока изучу все, что у нас уже есть на Шарлотту Лаурсен, хотя у нас мало что есть.

Она показала на жиденькую стопку бумаг.

– Но что-то все-таки есть?

Дее очень хотелось попросить коллегу сесть за свой стол, но она сдержалась.

– У их маленького сына болезнь Дауна, но других серьезных заболеваний или психических расстройств в семье никогда не было. Никаких нарушений в заведенном порядке жизни. Никаких неожиданных трат. Никаких странных телефонных контактов. – Она подняла голову. – Ничто не указывает на то, что кто-то мог спланировать ее исчезновение, но разбитый мобильный телефон, к сожалению, указывает на преступление. Лиам, кажется, постепенно приходит к выводу, что с Шарлоттой что-то случилось.

– Если я могу чем-то помочь, – Нассрин старалась казаться невозмутимой, – обращайтесь ко мне, хорошо?

– Конечно, но… подождите, – сказала Дея. – Вы не можете покопаться в этих ваших контактах?

– Моих контактах?

– Да, все эти парни из картотеки. Если где и звучат барабаны джунглей, так это в их кругах. Они знают все. Может быть, кто-то слышал что-то о Шарлотте. Попробуйте копнуть среди них, ладно?

Дея понимала, что это не совсем то, чего добивается Нассрин, которая, похоже, снова почувствовала, что с ней несправедливо обращаются.

– Если честно, – сказала Дея, – на самом деле это было бы большой помощью, и очень может быть, что это к чему-нибудь приведет.

Нассрин кивнула, и в это время зазвонил ее мобильный. Дея услышала, как она спросила, там ли еще бабушка, затем Нассрин отошла в сторону, и Дее уже не было слышно, что она говорит. Но чуть позже она вернулась и объявила, что готова выполнить поручение.

– Вы правы, они могут что-то знать.

– Именно так, – кивнула Дея с улыбкой. – В целом сеть кузенов, вероятно, знает практически о каждом уголовном преступлении, которое происходит здесь, на Фюне.

Нассрин ничего не ответила, взяла со стола темные очки и ключи от машины и вышла за дверь.

* * *

Почти через три часа Нассрин снова оказалась перед маленькой автомастерской в Ассенсе. Выйдя из машины, она пошла к воротам с крошечными стеклянными окошками. Она уже почти успела забыть, какие тут обшарпанные стены. Либо хозяин не замечает грязь и упадок, либо ему на все наплевать.

– Эй! Есть тут кто-нибудь?

Она заглянула в открытые ворота и осмотрелась по сторонам. На одном из подъемников по-прежнему стояла машина, а запах машинного масла и выхлопных газов все так же висел в воздухе.

Казалось, здесь никого нет, но свет был включен.

Нассрин не понимала, как можно работать посреди такого жуткого беспорядка. Полная противоположность аккуратности ее дядей в книжном магазине, где у каждой книги было свое место. Наверное, пузатый человек и его сотрудники ежедневно тратят уйму времени на поиски нужных инструментов, подумала она.

Посреди стола стояла переполненная пепельница, прокисшие окурки распространяли тошнотворный запах. Рядом с пепельницей лежало несколько скомканных оберток от конфет и маленький листок, свернутый в трубочку, через которую, как она догадалась, нюхали порошок.

– Привет!

Нассрин подняла голову и посмотрела в открытую дверь, которая вела в заднее помещение.

– Ты все-таки решила поменять диски? – Пузатый мужчина заговорщически хихикнул, потом сунул руки в карманы грязного комбинезона. – Или, может, ты просто по нам соскучилась?

– Не в этом дело, – ответила Нассрин, вежливо улыбнувшись.

Она ничего не узнала от своих «контактов» в Вольсмосе – никто из них ничего не слышал ни о Каспере, ни о Шарлотте. Конечно, они могли и соврать, такое нередко случалось, но не сейчас – она была в этом почти уверена. Обычно, когда эти ребята хотели что-то скрыть, они вели себя неловко и неуверенно, как жители иммигрантских районов. Взгляд ее задержался на грязном комбинезоне. Мужчина вспотел, его лицо блестело, а выглядел он так, словно только что сошел со степ-тренажера или долго поднимал тяжести.

– Деннис или Каспер здесь?

– Нет, – поспешно ответил он и закрыл за собой дверь. – Ты никогда не носишь форму?

Нассрин наморщила лоб.

– Ты о чем?

– Ты ведь из полиции, разве не так?

– Да, но я занимаюсь расследованиями, и мы часто ходим в гражданской одежде.

Он демонстративно уставился на плакат с обнаженной женщиной.

Нассрин старалась никак не реагировать на его развязные манеры.

– Ты видел сегодня Каспера?

Он почесал толстую шею и покачал головой.

– Только Денниса, но он снова ушел… в загул.

– Пьет?

– Да.

– Понятно, а ты не знаешь, бабушка Каспера… она все еще ждет его?

Механик пожал плечами.

– Да откуда мне знать?

– Ладно, я сама проверю.

Она остановилась.

– Если ты что-то услышишь о Каспере, сразу же свяжись с нами, хорошо?

– Ладно, ладно…

Оглядев его, она снова вышла за ворота. Она чувствовала, что он смотрит ей вслед. В глубине души она надеялась, что Каспер вернулся, бабушка довольна и все прояснилось, а она сможет добраться до пристани и покататься на кайте. Но что-то ей подсказывало, что вряд ли стоит рассчитывать на столь радужный сценарий.

Как только Нассрин постучала в матовое стекло, Карен сразу же открыла дверь. Пахло в комнате гораздо приятнее, чем в прошлый раз. Бабушка добралась до всех уголков, и в воздухе стоял запах чистящих средств и мыла.

– Вы вернулись! – Лицо Карен просветлело, когда она увидела Нассрин.

– Да, я просто хотела убедиться, что все в порядке. Но как я понимаю, ваш внук еще не вернулся.

– Ничего не понимаю, на него это совсем не похоже, – как-то виновато сказала она и сообщила, что у нее разрядился телефон. – Обычно я пользуюсь зарядкой Каспера, но тут что-то не могу ее найти.

Она посмотрела на Нассрин.

– Я, конечно, глупость сделала, что оставила свою зарядку дома, но кто ж мог знать.

Пожилая женщина замолчала.

– Значит, от него не было никаких вестей? – сказала Нассрин.

Карен покачала головой. Глаза ее наполнились слезами.

– Что-то я беспокоюсь за него, не случилось ли чего? Ума не приложу, куда он подевался.

– А что говорят его родители? Есть ли у него братья или сестры?

Карен вздохнула и снова покачала головой.

– Его родители переехали в Индонезию в прошлом году. До сих пор не могу их понять. Каспер отказался ехать с ними, но его младший брат живет там. Каспер с ними не связывался, если вы про это хотели спросить. Я успела им позвонить, пока мой мобильный не отключился.

– Получается, у Каспера здесь только вы?

– Да.

Она отвернулась, теребя пальцами складку платья.

Нассрин посмотрела в окно на свой маленький «фиат», припаркованный внизу. На вечерний кайтинг уже точно нет никакой надежды.

* * *

Лиам стоял перед доской в зале заседаний, где часть «реактивного отдела» собралась на брифинг. Наполовину пустая кофейная чашка с надписью «СПАСИБО!» застыла в его руке.

– У нас осталось только четыре варианта. Первый – Шарлотта сама приняла решение исчезнуть. Второй – она стала жертвой несчастного случая, о котором мы пока не знаем. Третий – ее похитили против ее воли. Четвертый – она мертва… Конечно, убийство, несчастный случай и самоубийство – все это возможные варианты, и если она мертва, мы будем разбираться дальше, но сейчас мало что говорит об этом, как и о том, что она стала жертвой преступления. Единственные улики, которыми мы располагаем, – это ее сломанный телефон и брошенный велосипед. Очевидцев преступления, похоже, нет.

Он сделал паузу и оглядел небольшую следственную группу, состоящую из Деи, нескольких офицеров и сотрудника-кинолога.

– С другой стороны, прошло уже тридцать три часа с тех пор, как ее видели в последний раз, поэтому мы должны рассматривать возможность совершения преступления.

Лиам пристально посмотрел на Дею. Помимо обзора местонахождения Шарлотты и цифровых отслеживаний, к руководителю группы поступали и все отчеты. Он давно понял, что чем больше он кладет ей на стол, тем меньше сил она тратит на то, чтобы попытаться сесть в его кресло.

– А что дали камеры наблюдения в спорткомплексе?

– Мы не смогли найти ничего необычного в записях внутренних камер, а на внешней налипли листья и грязь. Мы не можем исключить, что листья попали на камеру из-за ветра и непогоды или грязного водостока, но, к сожалению, мы также не можем исключить, что кто-то специально закрыл объектив камеры и сделал это так, чтобы все выглядело естественно.

– И никто не заметил какого-то необычного движения перед камерой или у спортивного комплекса? Каких-то людей, которые там обычно не бывают?

– Нет, ничего такого.

Лиам встал.

– О’кей, давайте подумаем, что же могло случиться?

– Может быть, она с другим мужчиной, – предположила Дея.

– Принято, – сказал Лиам и записал это на доске. – Что еще?

– Она просто могла уехать, – предположил один из офицеров.

– О’кей, хорошо, – Лиам записал и это на доске. – Тут у нас только одна проблема – ничто в ее поведении не указывает на такую возможность. Перед исчезновением на ее банковских счетах не было никаких неожиданных движений. В последнее время не было никаких необычных покупок. Она не взяла с собой ничего, кроме одежды на этот день. И она очень любит детей.

– Но ведь на нее мог кто-нибудь напасть, – сказала Дея.

– Да, это один из наиболее вероятных сценариев, – кивнул Лиам.

Он записал предположение на доске и обернулся к своей команде.

– Сломанный телефон без сим-карты может указывать на то, что кто-то хочет скрыть происшедшее, но мы не знаем, это она сломала телефон или кто-то другой. На нем нет чужих отпечатков пальцев – только ее, Клауса и детей.

Один из молодых офицеров поднял руку.

– На столе лежат записки с обращениями граждан к вам, и среди них есть обращение женщины, которая считает, что Шарлотта изменяла Клаусу, но она не смогла назвать имя избранника.

– Хорошо, разберись с этим.

– Сейчас?

– Да, отправляйся к ней.

Дея задумчиво кивнула.

– Она вполне могла сбежать с мужчиной… Любовь может заставить людей совершать самые иррациональные поступки.

– Или же ее могли уличить в измене и случайно убить. Или предумышленно… – сказал Лиам, думая о поведении Клауса, которое ему трудно было истолковать, когда тот вчера вечером появился в полицейском участке.

– Значит, мы сейчас в первую очередь рассматриваем версию с мужем? – спросила Дея.

– Да, будем внимательно следить за ним, а завтра пригласим его для настоящего допроса. И нужно поговорить с теми, кто близко общался с семьей. Нам нужно знать все о взаимоотношениях Шарлотты и Клауса.

* * *

– Ты сегодня какой-то рассеянный, – заметила пожилая женщина, сидящая в кресле напротив Йоханнеса. – Хочешь еще кофе?

– Нет, Ольга, спасибо. – Йоханнес покачал головой. – У меня еще есть.

Он сделал большой глоток и наклонился вперед.

– Что с тобой, Ольга? Почему ты отказываешься есть?

– Ох, Йоханнес, ты хороший человек, но ты так молод.

– Какая это молодость – сорок шесть лет?

– Ну да, когда тебе девяносто два, как мне, то сорок шесть, конечно, молодость. Я так устала, Йоханнес. Я хочу покоя.

– Но ведь это не нам решать, Ольга.

Старушка поерзала в кресле.

– Иногда я думаю, что должна была уйти, когда на меня тогда напали.

– Перестань, Ольга, ты не должна так думать, – сказал Йоханнес, взяв ее за руку.

Вскоре после смерти мужа Ольги в ее дом вломились грабители. После этого нападения она больше не могла справляться с хозяйством на хуторе и в итоге продала его.

– Это был тяжелый удар судьбы, Ольга, но ты должна держаться.

– Думаю, что меня все-таки должны были тогда призвать к Богу, – тихо сказала Ольга.

Йоханнес отпустил ее руку и встал.

– Не хочешь ли пойти попеть вместе со всеми? Дедушка специально пришел.

– Он здесь? – воскликнула Ольга, и лицо ее прояснилось.

Аромат кофе и сладкого кренделя наполнял большую светлую комнату. Вокруг столов сидели пожилые люди и несколько человек из персонала. Все широко улыбались, а посреди комнаты между столами Эрнст танцевал медленный вальс с одной из самых пожилых обитательниц дома престарелых, напевая громко и отчетливо «Ярко и зелено пахнет травой». Его низкий, чистый голос звучал в полную силу. Окна в комнате с белыми стенами были открыты, и легкие занавески трепетали в теплом вечернем воздухе. Эрнст элегантным движением помог старушке вернуться в кресло, а сам продолжил громко петь: «Всякая плоть должна умереть, всякий цветок – превратиться в сено. Когда увядает цветок, тогда цветет вечное Слово».

Ольга благодарно сжала локоть Йоханнеса и с улыбкой посмотрела на импровизированный танцпол. Она села на свободный стул и пододвинула к себе чашку кофе и тарелку с кренделем.

Йоханнес с улыбкой наблюдал, как она маленькой вилочкой начала делить крендель на кусочки и, глядя на дедушку, есть. Он знал. Знал это каждой клеточкой своего тела. Его дед был священником. Священником, которого все любили и продолжали любить. И вот сейчас он помог Ольге одним своим присутствием, это было очевидно, но почему-то он почувствовал легкую досаду, когда чистый голос дедушки окутывал шею Йоханнеса, словно плоеный пасторский воротник: «Приди, Иисус, Тебя мы ждем, мы будем ждать рассвета. В то утро, когда ты придешь, наступит вечное лето».

* * *

Дея изо всех сил ударила голенью по боксерской груше. Под кожей проступили вены. Одежда прилипла к телу. Она крутанулась и ударила ногой по другой груше. Груша была закреплена на растяжках между полом и потолком – для максимальной эффективности тренировок.

Она начала тренироваться еще в полицейской школе, но только после того, как на ее руках умер Могенс, она стала очень много тренироваться. Ей не удалось спасти ему жизнь. И еще у нее не было никаких сил помогать дочери после его смерти. Она – неудачница. Снова ударив ногой, она тяжело задышала. Неудачница, слабачка, на которую нельзя положиться.

Незадолго до тренировки она получила сообщение от Нассрин, адресованное и ей, и Лиаму: «Думаю, пропал еще один. Молодой человек из Ассенса. Я была там несколько раз. Его мобильный молчит. Все как с Шарлоттой, похоже».

Потребность этой девушки быть на виду просто невыносима.

Дея развернулась вполоборота и изо всех сил ударила ногой по груше. Как же самоуверенны могут быть эти молодые практиканты, никак не могут смириться с тем, что для приобретения опыта и погружения в профессию требуется время. Нассрин может превратиться в проблему, и надо бы поговорить с Лиамом. Она ни на секунду не сомневалась, что из Нассрин получится хороший полицейский. Девушка увлечена работой и амбициозна, но зачем носиться по Фюну и выдумывать собственные дела? Запыхавшись, она наклонилась вперед, уперлась в колени и сделала несколько глубоких вдохов. Прикрыв глаза, она представила себе молодую сирийку и задалась вопросом: какого черта Нассрин ездила в Ассенс несколько раз в течение дня с тех пор, как узнала о выключенном телефоне какого-то парня?