Цитаты из книги «Цирцея»

Этот мир – скверное место. И нам приходится в нем жить.

А потом я узнала, что могу мир изогнуть своей волей, как стрела изгибает лук.

И думала: немудрено, что я оказалась такой медлительной. Все это время я была словно ткачиха без пряжи, словно корабль без моря. А теперь глядите, куда заплыла.

Его возлюбленный, Патрокл. Он меня не очень любил, но добрые вообще меня не любят. После гибели Патрокла Ахилл обезумел, ну или едва не обезумел.

Боль разъедала мне грудь. Грудь – кости и полости, я прижала к ней руки. Села перед станком и наконец почувствовала себя такой, как сказала Медея: старой, забытой, одинокой, безжизненной и серой, словно скала.

Собственное изображение меня не удивило: надменная колдунья, которая, не в силах противостоять герою с мечом, падает на колени и молит о пощаде. Поэты, по-моему, только и пишут, что об униженных женщинах. Будто если мы не плачем и не ползаем в ногах, то и рассказывать не о чем.

Не оставляла следов, не совершала поступков. Даже те, кто немного любил меня, легко со мной расставались.

Я поднялась, встала перед ним. И ощутила собственные глаза, желтые, как речные камешки. – Скажи, как ты можешь знать, что отец твой ошибается насчет моих ядов? Как можешь знать, что не отравлю тебя на этом самом месте?– Никак не могу.– И все-таки не побоишься остаться?– Ничего не побоюсь. Вот так мы и стали любовниками.

Похоже, ты и вправду не колдун. Но ты – нечто иное. И это иное ты еще не отыскал. Потому и уезжаешь.

. Поэты, по-моему, только и пишут, что об униженных женщинах. Будто если мы не плачем и не ползаем в ногах, то и рассказывать не о чем.