Глава третья, в которой Джейк сначала знакомится с изобретениями мистера Маллоу, а затем трогательно прощается с родными

– Что же бы за такая штука? – приятели стояли на лестнице, возле того самого буфета со множеством полок.

Джейк держал в руках странный предмет: маленький будильник, закрепленный при помощи рычагов на деревянной подставке вместе с медным чайником.

– Часы. Спиртовка. Чайник. Ну, сэр, тут все просто.

Он отдал Дюку устройство.

– Ну да, – сказал тот. – Будильник звенит, поворачивается вот эта ручка, спичка зажигается о наждачную бумагу и зажигает спиртовку. Потом вода кипит, под давлением пара откидывается крышка, и из чайника льется вода.

– Стой, а пожара не может быть?

Про себя Джейк подумал, что неспроста же чаеварка угодила на полки с хламом, а не в магазин.

– Не-а, – сказал Дюк. – Вот эта пластина гасит огонь. Видишь, качается?

– Но тогда это же отличная вещь! – воскликнул Джейк.

– Отличная, – отозвался приятель. – Если не считать того, что таких отличных вещей сотни три, не меньше. В любой газете куда ни плюнь: «механическое устройство для заваривания чая», «аппарат для приготовления кофе» – как сговорились все. Да вон, у отца газета на столе, я своими глазами видел: «механический кофейник «Марион Гарланд». Бросьте, сэр. На свете много отличных штук, которые никому не нужны.

– Но это же ерунда! Это неправильно!

У юного Маллоу сделалась такая физиономия, как будто ему было не неполных пятнадцать, а по меньшей мере, пятьдесят. Он вернул отцовское изобретение на полку.

Следующий предмет имел колесо с ручкой, наподобие того, какое бывает у швейных машин, хитро соединенное с жестянкой.

– Было бы побольше, сошло бы за пресс для отжима белья, – пробормотал сын похоронного церемониймейстера. – А так…

Он заглянул внутрь жестянки.

– Так, ага. Ножи, значит. Это измельчает…

Изогнутые лопасти оказались острыми. Искатель приключений отдернул палец.

– Это измельчитель.

– Измельчитель чего? – ехидно поинтересовался Дюк.

– Чего-нибудь.

– Нет, ты скажи!

Джейк покрутил ручку колеса. Полюбовался, как вертятся ножи на дне жестянки.

– Да чего угодно. Оно достаточно острое. Можно что-то твердое запихать.

– Ну, – протянул Дюк немножко с досадой, – да, можно.

– И в то же время это «что-то» не обязательно твердое, – продолжал размышлять Джейк. – Я бы попробовал сделать гоголь-моголь.

– Ладно, угадал. Оно рубит мясо и делает фарш, измельчает орехи, протирает овощи, взбивает яйца и сливки – ну, всё.

– Гоголь-моголь – отлично. Можно, я буду вертеть?

– Погоди, надо попросить бренди.

Но мистер и миссис Маллоу вот уже четверть часа как беседовали в запертом кабинете, вгоняя Джейка, который догадывался, что говорят о нем, в нешуточное смятение.

Над следующим предметом сын похоронного церемониймейстера размышлял не меньше пяти минут. Вертел так и этак. В самом деле, куда и для чего годится деревянная дребедень, сильно напоминающая подлокотник от кресла? С торчащим на конце рычагом? Покрытая по бокам резьбой – красивой, но явно для чего-то нужной?

– Ну, раз… – сказал Дюк. – Два…

Джейк сосредоточенно сопел.

– Сдаешься? – улыбка юного Маллоу становилась все шире и шире.

– Нет, – буркнул Джейк.

– Сдаешься-сдаешься, – приятель отобрал у него штуку. – Это сигнальное устройство. Суешь за дверь, закрепляешь в полу, – вот, видишь?

Он перевернул устройство, демонстрируя металлический шип. Шип убирался внутрь.

– За дверью гостиной весь пол в дырках. Если в дом лезет вор, оно премерзко звенит. Она, ну, миссис Маллоу, сказала, что предпочтет что-нибудь менее разрушительное. Я бы тебе показал, но…

Дюк задумался.

– Черт, мне строго-настрого запрещено ее трогать, – с досадой сказал он. – Опять сбегутся соседи, опять скандал… Так что, пожалуй, как-нибудь в другой раз.

Искатели приключений постояли минутку, вслушиваясь в мирную тишину дома. С кухни доносился грохот посуды. С улицы прогремел колесами экипаж.

– Э-э-э, – Дюк медленно поднялся по ступенькам. – Ну, только если посмотреть. В сущности, вот.

Он аккуратно прикрыл дверь гостиной. Паркет за ней и в самом деле был безобразно истыкан. Дюк с размаху воткнул шип и закрепил устройство. Джейк осторожно нажал дверную ручку, чуть-чуть потянул на себя, и тут же отпустил. От раздавшегося звона у сына похоронного церемониймейстера заложило уши.

– Ой, черт, забыл, где оно выключается!

Дюк обшаривал отцовское изобретение со всех сторон.

Зато выскочившая из дальней двери гостиной миссис Маллоу отлично все помнила.

– Томас, – вскричала она, – я же сто раз просила убрать твои чудовища куда-нибудь подальше от этого м-м-мальчика!

При последних словах «м-м-мальчик» получил подзатыльник.

– Скажи спасибо, Мармадьюк, что у тебя гость! – Джейк и не думал, что миссис Маллоу может так сердиться. – Иначе разговор был бы совсем другой!

– Но миссис Маллоу, – осторожно вставил сын похоронного церемониймейстера, – это не он. Это я.

– Не защищай его, пожалуйста. Боже мой, Дюк, тебе скоро пятнадцать, а все как дитя! Иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели!

Комната Дюка, как и столовая, выглядела пустой: мебели явно недоставало.

Слева от двери помещалась узкая тахта, застеленная белым льняным чехлом. Рядом – низенькое кресло-качалка.

Над кроватью висела детская картинка с рыжим котом, что играл на скрипке. Под ней на шнурке маска льва из папье-маше. Лев радостно скалился. Хозяин комнаты явно перерос свою обстановку.

Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: Марк Твен и Жюль Верн, Роберт Льюис Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл – все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек. На нижних полках стояли толстые тома сказок, часть – с французскими названиями. Все красиво и аккуратно. А вот на средней полке, там, где стояли книги приключений, обнаружился страшный беспорядок.

Дюк Маллоу не нуждался в том, чтобы прятаться с книгой на чердаке или ночью под кроватью со свечкой, тайком бегать с вечернего собрания общины в публичную библиотеку за очередным выпуском «Черной кошки» или укрываться на берегу. Он мог спокойно сесть в кресло, стоявшее рядом с полками, за круглый столик – пусть даже под этот столик не помещались колени! – и читать, сколько влезет при свете свисавшего с потолка фонаря. Фонарь на веревке явно был делом рук юного Маллоу. Он мог даже сидеть здесь за чашкой чаю.

Хозяин всего этого богатства тем временем прошел через всю комнату к письменному столу у окна. Там стояла копилка! Жестяной сейф! Дюк бросил туда монетку и высунулся на улицу.

Снаружи ничего не происходило. Вместо оркестра, который мог бы играть в их честь “Отчаянные парни” или “Они в поход собрались, гип-гип ура!” болтали на углу старушки, неторопливо шла кошка, сушилось на верёвках бельё.

Под самым подоконником находился диван с полукруглой спинкой. Приятели присели на него, помолчали минутку, а потом перебрались на подоконник с ногами.

– И вот из этого дома, – Джейк не скрывал зависти, – ты хочешь уехать?

Дюк помолчал. Покачал пальцем зеленый стебель, одиноко торчавший в глиняном горшке. Похоже, у стебля были в недалеком прошлом листья.

– Вам, сэр, кажется, что у меня есть все, чтобы быть счастливым, а? – спросил он. – У меня все, у тебя ничего, так?

Джейк смотрел в окно.

– Всякие интересные штуки, – продолжал Дюк, – книги. Могу шляться, где хочу и почти всегда, когда хочу, и никто не спустит с меня за это шкуру. Ты об этом, да? Да, все так, – Дюк отпихнул горшок в сторону. – Но тут я спрошу вас, сэр: ну, и что?

Джейк повернулся к нему.

– Ты смылся потому, – между буйных черных бровей залегла тоскливая складка, – что не мог жить по-прежнему. Ну, так и я не могу. Нельзя вечно читать одни и те же книги, сэр.

Джейк хотел сказать, что совершенно ни к чему читать одни и те же, когда есть много еще не читанных, но приятель не унимался.

– Знаешь, сколько раз я прочел «Остров сокровищ»? Четыре раза. «Вокруг света за восемьдесят дней» – шесть. Я уже про все остальное не говорю. И я продолжал бы это делать, потому что – ну, что меня ждало бы, если бы не ты? Завтра-послезавтра пойти служащим в какую-нибудь контору?

Джейк как раз думал, как бы потактичнее цапнуть с письменного стола, стоявшего с самом углу, «Счастливые деньки». Журнал он только что заметил. На столе лежала целая стопка, сверху, судя по обложке, был свежий номер, и Джейк мучился. Потому что все те вещи, которые с таким волнением излагал сейчас его новый приятель, были предметом неустанных размышлений сына похоронного церемониймейстера с самой осени, все «за» и «против» давно взвешены (тем более, что «против» почти и не было), последние колебания исчезли вчера ночью, и сомнений у Джейка Саммерса не осталось.

– Мечты должны сбываться, – произнес он. – Понимаешь? Иначе вся жизнь не имеет никакого смысла.

Он соскочил с подоконника на диван, с дивана – на пол.

– Я долго думал. И понял вот что: строгать гробы и петь дурацкие молитвы – не хочу.

– Ну, это и так понятно.

– Ага, понятно, – Джейк хмыкнул и заходил по комнате взад-вперед. – Как бы не так. Гробы не хочу. Стоять за прилавком в каком-нибудь магазине – разбежались. Сидеть за столом, как ты говоришь, в какой-нибудь в конторе – тоже сомнительное удовольствие.

Он остановился.

– А чего я хочу?

– Ну как это, чего? Приключений, ты же сам сказал.

– Точно. Я только долго не мог понять, каких. Ну, каких? Пиратом? Путешественником? Следопытом? Так у меня ни денег, ни знакомых. Меня даже учиться не пошлют. Не говоря уже о том, чтобы сбежать с корабля. Или хотя бы поезда. В военные не отдадут, похищать меня незачем, так что мне даже бежать неоткуда, кроме дома. Да и языков я никаких не знаю. Вообще ничего не знаю, кроме Святого Писания. Понимаешь?

– Ну, и что ты решил?

– Решил, что это как-нибудь само. Уж как-нибудь. Только бы выбраться.

– Вот, – заметил Дюк. – Такое, черт побери, совпадение! Это судьба, не иначе. Другого объяснения я не вижу.

Сын баптистского пресвитера давно решил, что не так уж важно, есть ли на свете бог, нет ли его, и с отвращением дергался, если слышал про всякого рода «Провидение», «рок» или иной какой-нибудь «промысел божий». Но при мысли о том, что кто-то взял, да и устроил все как нельзя лучше, быстро согласился, что против такой судьбы ничего не имеет.

– Ну пусть, – согласился он. – Пусть будет судьба. Слушай, можно мне журнал посмотреть?

– Мог бы не спрашивать, – махнул рукой Дюк, соскакивая с подоконника. – Надо же нам до завтра что-нибудь делать.

На столе стояла еще маленькая зеленая лампа, глобус, чернильница в виде лошади у колодца, в ложбинке которой валялось перо с обгрызенной деревянной ручкой, губная гармоника и зеленая квадратная жестянка от чая. Пока приятель рылся в стопке журналов, Дюк полез взять гармонику и жестянка грохнулась на пол. Двое джентльменов заползали по полосатому коврику, собирая рассыпавшуюся дребедень. Под столом обнаружились чугунные гири. Джейк ехидно шмыгнул носом, за что сейчас же получил по этому носу пачкой карточек от игры «Бунго».

– За что? – праведно возмутился плечистый искатель приключений, кинув в лязгнувшую жестянку две засохших краски – зеленую и коричневую.