10
Мой питомец

Как-то весной принес я домой икру, которую нашел в луже, и поместил ее в банку с водой. Уже через несколько дней икринки заметно изменились – в каждой стремительно развивался зародыш. Условия для выклева личинок были благоприятные, и я стал свидетелем этого таинства. Темные существа были похожи на мальков рыб. Первое время они почти не шевелились, сидя на водорослях.

Спокойствие, однако, было обманчиво – чуть позже в сосудах закипела бурная жизнь.

Примерно на пятой-шестой неделе после выклева у головастиков начали расти задние лапки. Передние же развивались незаметно, под жабрами. На последней личиночной стадии развития головастики как бы вытянули свои маленькие передние лапки. Хвосты у них постепенно укорачивались, и отталкивались они все чаще задними лапками. В это время они стали похожи на лягушат, а вернее, на жабят, как позже оказалось.

Со времени выклева прошло около шестидесяти дней. Я поместил их в бассейн акватеррариума, где обитали тритоны, и ждал момента выхода на сушу своих «малышей». И дождался – существа выбрались на влажный песчаный бережок. Передвигались они маленькими прыжками, не забывая навещать родную стихию – воду.

Мои питомцы очень долгое время отказывались от предлагаемой пищи. Двое из них погибли от голода, хотя вокруг было много шевелящихся червячков. Я уже отчаялся, когда последний оставшийся в живых вдруг стал обращать внимание на трубочника, а затем и есть его. Вскоре мой любимец начал хватать с пинцета кусочки мяса. Он стал заметно расти, что очень радовало меня. Я переживал, опасаясь, что его проглотят тритоны: мой питомец был так мал. Однако вскоре он стал очень шустрым и даже отбирал у соседей корм.

Через несколько месяцев жабенок хватал уже все без разбору, будь то червяк или тритон. Он стал опасен для жителей акватеррариума. Пришлось оборудовать ему отдельное помещение. К этому времени он уже стал довольно большим и красивым – на серо-салатовом фоне спинки темно-зеленые пятна различных размеров, окаймленные черными полосами. Брюшко более светлое – на серо-белом фоне салатовые пятна. А какие великолепные изумрудные глаза! Конечно же, это – зеленая жаба.

11

В тайге темнеет быстро. И несмотря на то что мы это знали, все-таки темнота застала нас врасплох. Раздвигая тяжелые колючие ветви и нащупывая ногой следующую кочку, мы мало-помалу продвигались вперед. Было совершенно темно, но, как ни странно, от прожорливых комаров и мошек, летавших вперемешку вокруг нас, спасения не было так же, как и днем.

Целый день мы шли вниз по течению реки, но река исчезла в темноте где-то слева, и нам приходилось идти наугад. К счастью, до ближайшей охотничьей избушки, в которой мы рассчитывали устроить ночевку, оставалось, по-видимому, совсем недалеко. И действительно, когда мы поодиночке перешли по узкой жердочке, брошенной через топкий лесной ручей, и поднялись в гору, мы оказались перед избушкой.

Не теряя ни минуты и в душе радуясь, что расчет наш оправдался и мы в пору добрались до места, мы без устали рубили хвою, пилили ножовкой небольшие ветки и клали их крест-накрест. Вот и готова наша пахучая, но не очень мягкая постель! Товарищ мой уже не смотрит исподлобья и даже начинает читать стихи, которые учил когда-то на память, сначала шепотом, а потом и в голос, вовсе не подозревая, как он смешон в эту минуту.

С тихим шорохом ветер раскачивает вершины старых кедров, как будто предвещая на завтра дождь, и где-то вдали кричит какая-то ночная птица.

12

На дворе май, а уже порыжела сирень. Нет дождей второй месяц. Еще не беда для огородов, но предчувствие ее томится в сухом, духмяном от сомлевших трав воздухе.

Торопится добрать стройматериалы для своего жилища оса, грызет дощатую обшивку веранды – только шорох стоит. Торопится накормить своих птенцов воробей: то и дело снует за стреху и обратно. Торопится отцвести декоративная жимолость: над ее бело-розовой, одуряюще запашистой кипенью неутомимо снуют пчелы.

Лишь новорожденной бледно-зеленой гусенице, как видно, некуда спешить средь суеты майского утра. Она зависла над веткой березы. Огляделась, выпустила из себя паутинку, скользнула вниз и снова зависла в жарком токе воздуха, покачиваясь, как на качелях.

Каким ей видится этот мир? Неоглядным торжеством зелени под выгоревшим и потускневшим от обилия солнца небом? Черно-белым росчерком берез? Или той вон, похожей на сытую гусеницу сережкой, что вздрагивает рядом, застив весь свет?

Мне тоже застят весь свет эти березы, что вымахали у крыльца намного выше крыши. И солнечные лучи просеиваются сквозь них лишь зыбким кружевом бликов. И река угадывается едва сквозь трепет клейкой листвы. Но шелест ее для меня – как задушевные речи старого друга.

13
Дожди

Неблагоприятная для отдыха погода установилась надолго. Неприветливое небо непрестанно хмурилось. Не прекращаясь ни на час ни днем ни ночью, шли дожди. К сырой погоде я был не подготовлен, так как не захватил с собой на дачу ни плаща, ни непромокаемой обуви, ни даже какой-нибудь незатейливой одежонки, которую не жалко было бы трепать в непогоду. А почва у нас повсюду глинистая, вязкая. Даже после небольшого дождя грязь вокруг непролазная. Сколько ни оглядывал я низко нависшие пепельно-серые облака, но не мог рассмотреть даже ни малейшего проблеска. Незаметно было никакого намека на просветление. Как ни досадно терять драгоценное время летнего отпуска, но, как говорится, ничего не попишешь. И хотя я внешне примирился с тем, что придется отсиживаться дома, однако в душе не мог не надеяться на лучшее. Ведь человек всегда живет светлой надеждой, и это неплохо. Что ни говори, а люди неунывающие – это лучшая часть рода человеческого. Итак, не смея рассчитывать на прекращение дождей, я расположился у окна с недурными намерениями просмотреть не прочитанные за последние дни газеты, ответить на два-три письма.

14
Белочка-партизан

Лес старый, деревья высокие, верхушки раскачиваются и шумят. Партизаны разожгли костер. Дым столбом поднялся вверх. И вдруг чуть ли не в огонь упал с высокой сосны какой-то комок. Ребята, сидевшие у костра, схватили его. Это был маленький бельчонок. Он весь дрожал от страха и даже не пытался вырваться. Решили оставить его в отряде, а воспитывать поручили мне, поскольку я год проработала учительницей в третьем классе.

Итак, эта белочка – «подарок с неба», как мы ее окрестили, стала служить с нами, ездила на повозке, где находились продовольствие и рации.

Она очень любила тепло, подолгу спала в рукавице, сшитой специально для нее. Спала она крепко, свернувшись в клубок, и очень смешно прикрывала мордочку пушистым хвостиком, словно одеялом. А проснувшись, зверек любил забираться к кому-нибудь в карман или под шинель. Ел бельчонок варенье, сырые яйца, сало, сухари, консервы и, конечно, ягоды, особенно любил землянику. Не знаю, как он относился к сахару, этого лакомства у нас не было.

Так и ездил с нами бельчонок, участвуя в боевых рейдах и переходах по тылам врага. Когда была спокойная обстановка, я и моя подруга Нина, тоже радистка, отпускали зверька погулять и поиграть. Белочка очень ловко бегала по стволам деревьев, брала с рук угощенье, но давалась не всем, знала только нас и ездового Андрея.

Интересно было смотреть, как она бегает по туловищу коня, быстрыми прыжками несется по спине, по ногам. Лошади вначале вели себя беспокойно, кожа на их теле вздрагивала. А потом они привыкли и спокойно относились к «белочкиным путешествиям».

А однажды зверек забрался на высокое дерево. Неожиданно появилась какая-то крупная птица, стала нападать на бельчонка. Налетели сойки, раскричались на весь лес. Пришлось отгонять птицу выстрелом из пистолета. Она улетела, а белочка мгновенно спустилась к нам в руки. Сердечко ее билось часто-часто. Она юркнула в рукавицу и долго не вылезала оттуда.

Прожила белочка с нами до лета. И один раз случилось непредвиденное… Выпустили мы ее, как всегда, погулять, а тут приказ: срочно покинуть это место. Начался обстрел. У нас не было времени долго искать белочку, еле успели свернуть радиостанцию. Звали ее, звали, но она не появлялась. Так и осталась в том лесу у речки…

Долго вспоминали ее партизаны и думали-гадали: найдет ли она себе корм, сумеет ли прожить, постоять за себя? Кто знает… Да, и на войне не переставали люди, посуровевшие в тяжелых испытаниях, оставаться людьми, готовыми уберечь от гибели все живое. Неистребима тяга человека к доброте и заботе…

15
Мать рек русских

Матерью рек русских издавна называли люди Волгу. Из-под сруба старинной часовенки, близ деревеньки Волгино-Верховье, вытекает неприметный ручеек, через который перекинут бревенчатый мостик.

Проделав путь в три тысячи шестьсот восемьдесят восемь километров, Волга приходит к Каспийскому морю.

Какие только суда не встречаются на Волге!

Тяжело проплывает огромная нефтеналивная баржа, заменяющая собой много железнодорожных цистерн. Вслед за ней тянутся не спеша широкие баркасы с невысокими бортами, доверху нагруженные камышинскими арбузами. Взгляните издали с берега – точь-в-точь огромное блюдо с плодами плывет по реке. А навстречу движется длинная улица, мощеная бревнами. Как полагается, на улице выровнялись, будто по линейке, игрушечные домики. Перед домиком догорает костер, кипит чай в закопченном котелке, колышется на бечевках вывешенное белье – и все это хозяйство медленно движется вниз по реке.

Не поодиночке, а караваном тянутся огромные плоты, насчитывающие по пятидесяти тысяч бревен. Провести такую громадину по своенравным поворотам в течении реки – большое искусство.

На залитой июньским солнцем палубе с комфортом расположились в камышовых креслах пассажиры трехэтажного теплохода, точно серебряного от солнца. Неслышно рассекает он зеленовато-серые волны реки. По сравнению с этим плавучим дворцом неказистым кажется труженик-буксир, толкающий впереди себя или ведущий за собою тяжело груженные баржи.

Бегут скоростные поезда, несутся автомобили по трассам нашей необъятной страны, но Волга по-прежнему величайшая магистраль нашей Родины.

16
Кукушечья хитрость

Неподалеку от нашего промыслового стана лопотала листвою тополиная лесополоса, вдоль которой торчали невысокие бетонные столбики проволочной ограды. И вот мы стали замечать, как на эти столбики изредка присаживалась поющая кукушка. Посидит, попоет на одном, перелетит на другой, третий, и так далее, пока не кончится коротенькая лесополоса. Что она, столбики считает, что ли?