Глава 2
В Аду

Виктор чувствовал привкус крови на губах. Все чувства заменила одна острая боль. Она каждое мгновение втыкала свои иглы и заставляла содрогаться. Он попытался справиться с болью, но усилие мгновенно вызвало ужасный приступ. Спину словно охватило адское пламя. Виктор закричал и потерял сознание.

Сознание медленно возвращалось к Виктору. Он попытался пошевелиться, но не смог. Его словно сдавили со всех сторон. С трудом, но ему удалось размежевать веки. Сначала он ничего не мог разглядеть, но постепенно глаза начали привыкать к темноте. Он различил чью-то руку, которая висела прямо над его лицом. Сквозь раскрытые пальцы с застывшими чёрными каплями, отчётливо виднелось круглое ночное небо со звёздами.

– Где я… чёрт? – он с трудом раздвинул запекшиеся губы.

Виктор попытался убрать руку, но не смог. Все его попытки сдвинуться с места приносили с собой лишь новые приступы боли. Он почувствовал, что начинает задыхаться. Ему не хватало воздуха. «Конец», – осознал Виктор.

Неожиданно в его сознание врезался голос Стивена:

– Виктор!

Виктор с удивлением смотрел, как в ночном небе возник человеческий силуэт. И этот силуэт начал быстро приближаться. Время от времени раздавался знакомый голос, который звал его по имени.

Ноги Стивена коснулись чего-то твёрдого. Он сразу понял, что это чья-то голова:

– Простите меня, простите, пусть Господь накажет меня за это святотатство…но только меня…Виктор, – чуть не плача снова позвал Стивен, – Виктор, не смей молчать слышишь…

Стивен начал осторожно приподнимать мёртвые тела и перекладывать их друг на друга, освобождая середину колодца. Делая это, он всё время просил прощения и звал Виктора.

– Я здесь…я здесь…но не могу пошевелиться,…и не могу… дышать – нашёл в себе силы ответить Виктор.

– Господи, Виктор…ты жив?! – Стивен даже не пытался сдержать слёз.

Он нащупал руками лицо Виктора, а в следующее мгновение начал высвобождать его, перекладывая и отодвигая тела.

Томительные минуты проходили одна за другой, но вот Стивен освободил друга настолько, что смог обнять.

– Ты всё ещё жив! – шептал он, не выпуская Виктора из объятий. – Я надеялся, надеялся…Господь не оставил меня…

– Где…я?

– В колодце. Здесь много наших солдат. Потерпи… немного… – он обхватил Виктора под мышки и начал медленно вытаскивать.

– Выйти мы не сможем, пока здесь находятся французы, но надежда есть. Я слышал, как они разговаривали между собой. Судя по всему, у них дела плохи. А раз так, скоро здесь будет наша армия. Надо всего лишь немного потерпеть.

Виктор не мог пошевелиться. Он только стонал.

– Где болит? – очень тихо спросил Виктор.

– Везде…спина горит…

– Придётся потерпеть до утра. Сейчас плохо видно. Как бы не сделать хуже…прости меня, Господи. И вы простите, храбрецы…даже в страшном сне не смог бы представить, что буду ходить по телам моих товарищей,…простите меня, простите…и да упокоит Господь ваши души!

Стивен приподнял Виктора, прислонил его спиной к стенке колодца, потом сел рядом и обнял:

– Потерпи, немного потерпи. Скоро мы выберемся. Держись, только держись, – шёпотом повторял он, – осталось совсем немного…

Они сидели, обнявшись, в колодце и были счастливы, потому что всё ещё оставались в живых.

– Стивен… – прерывисто прошептал Виктор, – помнишь…как мы напугали священника?

– Когда мы через дымоход выкрикивали проклятия? Помню. Он был пьян и решил, что это Господь наказывает его за грехи, оттого и выскочил в одной ночной рубашке. Меня матушка потом очень долго ругала. Я спасся лишь благодаря заступничеству Алайи.

– Помню…глаза как у гнома…маленькие…

– Нет. Она щурится, когда злится, и тогда они становятся маленькими. Глаза у неё синие как небо. Четыре года не виделись. Она у меня всегда красавицей была. От женихов, наверное, отбоя нет…вернёмся и вместе выдадим её замуж. Пообещай мне, Виктор… – ответа не последовало. – Виктор! – тихо позвал Стивен. – Ответа снова не последовало. Он очень осторожно отстранился, взял его за плечи и легонько затряс.

– Аннабель… – раздался мучительный шёпот, – никогда…не увижу…её. Она меня ждёт и…расстроится…

– Ты о своей невесте, – догадался Стивен. Он снова обнял Виктора. – Скоро ты её увидишь. Очень скоро…осталось совсем немного потерпеть. Утром наша армия будет здесь. Отвезу тебя… – Стивен замолк и насторожился. Где-то очень близко послышалась французская речь.

Выстрел…он раздался внезапно. Стивен обнял Виктора и крепко прижал к своей груди. Ещё выстрелы. Они звучали снова и снова.

Виктор чувствовал, как дёргается тело друга и слышал голос, который с каждым мгновением слабел…

– У них кроме тебя никого нет…не оставляй их…не оставляй…

Выстрелы прекратились. Виктор позвал Стивена, но ответа не последовало. До самого утра он звал друга, но тот так и не откликнулся.

На следующий день на ферму вошли передовые части английской армии. Весть об ужасном преступлении разнеслась мгновенно. Двое добровольцев сразу спустились в колодец. Первое, что они увидели – были два сплетённых тела. Стивен так и не разжал свои объятия. Их подняли вместе, думая, что оба мертвы. И только наверху обнаружили, что один из них всё ещё дышит. Его сразу же отправили на подводе в госпиталь, и начали вытаскивать остальных.

Глава 3
Город Бедфорд. Графство Бедфордшир. 24 июня 1815 года

Небольшой провинциальный городок Бредфорд в то субботнее утро выглядел празднично. Обычно пустые главные улицы города Тависток, Дейм Элис, Фостер Хилл Роуд и Святого Петра, заполнили местные жители. Они, подобно руслам реки Уз, на которой и стоял город, стекались к месту пересечения всех четырёх улиц. Здесь, на центральной площади, перед собором Святого Петра, людские потоки объединялись в одну восторженную толпу, которая прославляла великого полководца за блистательную победу в битве при Ватерлоо.

– Слава герцогу Веллингтону! – то и дело слышались восторженные крики, которые тут же подхватывали все.

Люди радовались, смеялись, а порой даже плакали от счастья. Для некоторых из них весть о победе английской армии означала конец войне. А это означало возвращение домой их братьев, отцов, сыновей и мужей. Зловещая тень Наполеона, много лет нависавшая над Европой подобно Дамоклову мечу, уходила навсегда в небытие.

Праздничные торжества только начинались, когда на углу улицы Харпур появилась юная особа восемнадцати лет с двумя плетеными корзинками, полностью заполненными румяными булочки.

Башмачки, надетые на миниатюрную ножку, то и дело отбивали неторопливую дробь по мостовой. Из-под белого чепчика, который она носила всегда, выбивалась прядь каштановых волос. Живые глаза, то и дело двигались с беспокойством в разные стороны, но потом замирали, излучая одухотворённость, совсем не свойственную продавщицам хлеба. В эти короткие мгновенья мысли её уносились далеко от Бедфордшира.

Ни простенькое платье с белым фартучком, ни корзинки и самый что ни на есть недорогой головной убор, не могли умалить её очарования, которое в полной мере отражали нежные черты лица.

Алайя Гибни, так звали девушку, каждое утро шла на овечий рынок, который находился по соседству с площадью Святого Петра, и продавала там булочки, которые пекла её достопочтенная матушка, Мэри Гибни. Эти булочки являлись единственным источником дохода. Они помогали им выживать в это тяжёлое военное время.

Алайя по отцовской линии принадлежала к старинному дворянскому роду. Её покойный батюшка полностью разорился, оставив им в наследство лишь маленький домик на окраине Бедфорда и кучу долгов. Помощи ждать было неоткуда. Единственный родственник, дядя по материнской линии Леви Ферридж, сам едва сводил концы с концами. Работа адвоката в маленьком городке не приносила ощутимой прибыли.

С долгами частично удалось расплатиться лишь благодаря усилиям её родного брата Стивена. Алайя не видела его уже четыре года и успела по-настоящему истосковаться. Она часто думала о брате и вместе с матушкой строила планы на жизнь после его возвращения. В её сердечке жил ещё один мужчина, Виктор Денби. Вернее, он давно и надолго там поселился. О нём Алайя думала куда больше, нежели о брате. Виктор часто бывал у них дома. Каждый раз она ждала его прихода с замиранием сердца. Каждый раз надеялась, что он обратит на неё внимание, но безрезультатно. Всю юность она провела в мечтах о Викторе. Стоило ему на время пропасть из виду, как она сама под разными предлогами бежала в поместье Денби. Приходилось преодолевать несколько миль ради одного, иногда очень короткого, мгновения. И этой малости ей хватало для счастья. Но даже в своих мечтах она не видела себя супругой Виктора. Между ним, наследником и отпрыском одной из известнейших семей, и ей, бедной девушкой с сомнительным происхождением, пролегала огромная пропасть. Алайя просто любила Виктора, не ожидая ничего взамен. Да и не обращал он на неё внимания. Он приходил только ради Стивена. Они были неразлучны. Вместе выросли и вместе в один день ушли на войну.

Алайе пришлось отвлечься от воспоминаний. Обычно она продавала булочки на овечьем рынке. Там каждое утро шла оживлённая торговля, оттого и удавалось до полудня всё распродать. Но на сей раз ей не удалось даже дойти до места. Её окружила большая группа молодых людей. Алайя только успевала повторять:

– Два пенса. Всего два пенса за булочку.

Следом она принимала монеты и доставала булочку. В мгновение ока обе корзинки опустели. Все булочки были распроданы. Она заработала четверть фунта за какие-то несколько минут.

– Сегодня праздник? – с удивлением спросила Алайя у последнего покупателя.

– Мы победили! Война закончилась, – последовал радостный ответ.

– Ой! – Алайя развернулась и, размахивая пустыми корзинками, побежала домой. Она ног не чувствовала от радости. Ещё бы, они целых четыре года ждали этого известия.

– Матушка! – Алайя влетела в дом и с шумом бросила корзинки на пол. Потом оглянулась, выбежала обратно из дома и побежала к верёвке с развешенным на ней бельём. Именно за ней она обнаружила женщину лет пятидесяти с корытом в руках.

– Матушка! – Алайя с размаху бросилась в её объятия. Корыто тут же полетело на землю вместе с остатками белья. – Война закончилась! Конец войне! Я только что узнала!

– Господи! Какое счастье! – вырвалось у миссис Гибни. Она не смогла удержать слёз. Обнявшись, обе женщины вошли в дом. В самое ближайшее время жизнь обещала заиграть новыми красками.

В честь прекрасного известия они приготовили праздничное блюдо. Это была всё та же овсянка, которую они ели каждый день, ибо не могли позволить себе ничего больше. Но в данном случае, значение имело не само блюдо, а настроение, которым оно сопровождалось.

Позже к ним присоединился и дядюшка Алайи, Леви Ферридж. Это был долговязый мужчина сорока пяти лет с худощавым лицом. При ходьбе он волочил правую ногу. В молодости он участвовал в скачках. Во время одной из таких скачек он упал и повредил ногу. С тех самых пор ему приходилось жить с покалеченной ногой. Мало кто из прекрасного пола жаждал получить в мужья бедного калеку. Оттого и не удалось завести семью. У Леви никого не было кроме сестры Мэри и её детей, Алайи и Стивена. Леви пришёл сообщить добрую весть, но опоздал. Всё, что ему оставалось, это присоединиться к праздничному ужину и поднять чашку с водой в честь возвращения Стивена.