Глава 5

Небольшой городок Снежинск оправдывал своё название в эти декабрьские дни. Погода разбушевалась во всю. Четвёртый день подряд не переставая шёл снег. Сильный снегопад крайне осложнял жизнь городка. Улицы и дороги едва успевали убираться. Деревья сгибались под тяжестью осевшего снега. Электрические провода грозили каждую минуту оборваться, отчего свет в городе периодически выключался.

Ближе к полудню 2 декабря температура опустилась ниже двадцати пяти градусов и в дело вступила вьюга. Всё в городке – улицы, тротуары, автомобильные дороги – леденели на глазах. Немногочисленные прохожие пытались сразу же укрыться от пронизывающего насквозь ветра за стенами магазинов и кафе. Иные спешили домой, чтобы там переждать непогоду.

На фоне разбушевавшейся стихии очень необычно выглядела одинокая фигура молодой девушки. Она так медленно брела по тротуару, словно вокруг была не метель, а совершенно спокойная летняя погода. И это выглядело со стороны очень странно. Не менее странно выглядела одежда девушки. На ней были одеты тёмные сапоги и серое пальто, которое по непонятной причине было распахнуто. Шапки на голове не было. Длинные русые волосы, обрамлявшие миловидное лицо и лежавшие на воротнике пальто,…покрылись снегом. В руках девушка держала портфель. Портфель заледенел, как впрочем, и обе руки девушки. Редкие прохожие успевали бросить удивлённый взгляд на девушку. Впрочем, как и водители автомобилей, которые проезжали мимо странной фигуры.

Девушка не обращала внимания на эти взгляды. Со стороны казалось, что она вообще ни на кого и на что не обращает внимания.

Лицо девушки выглядело опечаленным. Глаза были полны грусти. Щёки, нос и губы полностью обледенели, но она не обращала на это внимания и так же медленно брела по тротуару. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не появился молодой человек в меховой куртке и вязаной шапочке на голове. На куртке сзади было написано «Я главный».

Этот парень сзади подбежал к девушке и, схватив за плечи, остановил. Она безропотно подчинилась этому жесту. После этого парень повернул её к себе и быстро застегнул пуговицы на её пальто. Затем он снял со своей головы шапку и надел её на голову девушки. После этого он приподнял воротник её пальто, взял из обледеневшей руки портфель и, обняв за плечо,…куда-то повёл. Он всё время обнимал и поддерживал её, стараясь укрыть собой от разбушевавшейся стихии. Через несколько минут он уже вошёл с ней в подъезд трёхэтажного дома. Они поднялись на второй этаж и там остановились перед массивной железной дверью. Парень бесцеремонно начал копаться в карманах пальто девушки и вскоре извлёк оттуда связку ключей. Он быстро нашёл нужные ключи и отпер дверь, что, несомненно, говорило о его осведомлённости и близком отношении к девушке.

Едва они вошли в квартиру, как парень закрыл дверь, быстро скинул пальто и ботинки, затем начал раздевать девушку. Он снял с неё пальто, затем шапочку и сапоги. Проделав всё это, парень повёл её в комнату и, усадив на диван, укрыл тёплым одеялом. Девушка подчинялась безропотно. На лице у неё застыло безжизненное выражение. Казалось, никто и ничто её не интересует. Видимо, её заботливый друг прекрасно понимал это состояние. Он несколько раз тяжело вздохнул и с глубоким участием посмотрел на девушку.

Парень был немногим выше среднего роста. Обладал выразительными чертами лица. Особенно отличались светло-голубые глаза, которые подчёркивали тонкие брови. Он был слегка худощав и очень подвижен, что выражалось в постоянных, незначительных жестах. Волосы у него были довольно необычного цвета. Чёрные с русым оттенком.

Парень некоторое время молча наблюдал за окаменевшим лицом девушки, затем опустился на корточки перед ней и, заглядывая в глаза, выделяя каждое слово, сказал:

– Ещё раз так сделаешь…поколочу! Я не шучу, Аня. Я, правда, тебя поколочу. Посмей ещё только раз выйти в такую холодину, в таком…виде.

– Ну и побей, Миша! – прозвучал совершенно равнодушный ответ.

– Да, – протянул парень, которого назвали Мишей, – пойду лучше посмотрю, что покушать есть. Проголодался. И тебе надо поесть. Он поднялся.

– Я не хочу.

– Захочешь, когда я твоих любимых бутербродов приготовлю. Какие отец твой готовил, – Миша запнулся на полуслове. По его взгляду было заметно, что он пожалел о словах, которые произнёс. Эти слова вызвали слёзы у Ани. Она беззвучно заплакала. Мише ничего не оставалось, как оставить её и дать самой успокоиться. Никакие слова не могли утешить девушку. Зная её очень давно, он отчётливо понимал, что лишь она сама могла справиться со своим горем.

Оставив Аню, он прямиком направился на кухню. Кухня была обставлена с той же роскошью, что и вся квартира. Вся бытовая техника была гармонично встроена в мебель. Миша открыл холодильник. Тот был забит всевозможными продуктами. Он вытащил колбасу, сыр, помидоры, кетчуп, два яйца и ещё кое-что из продуктов. Затем достал хлеб. Разложив всё это на столе, он взял лежащий на стуле фартук и, опоясавшись им, приступил к делу. Через четверть часа микроволновая печь готова была принять не совсем обычные на взгляд бутерброды. Но, несмотря на странный вид, выглядели они, вполне аппетитно. Миша уже открыл дверцу печи, готовясь положить туда бутерброды, когда в дверь раздался звонок. Он затворил дверцу печи и, не снимая фартук, отправился открывать входную дверь. Посетителем оказался мужчина пятидесяти – пятидесяти пяти лет. Увидев этого мужчину, Миша закричал, повернув голову в сторону зала:

– Аня, господин мэр пожаловал!

– Можно просто Аркадий Николаевич, – поправил мужчина, входя в квартиру. Он уже начал снимал пальто, когда раздался голос Миши:

– А разве нам, несчастным и маленьким, пристало фамильярно обращаться к столпам великосветского общества Снежинска?

Мэр молча снял пальто и повесил его на вешалку. И уже после этого с той же иронией, что были произнесены слова, ответил на них.

– Ты не церемонишься, когда речь идёт о том, чтобы обчистить городскую казну. А, Михаил Плетнёв?

Миша сделал невинное лицо и скромно ответил:

– Аркадий Николаевич, это было пять лет назад. Мне тогда двенадцать было. Ничего ещё не понимал. Да и взял-то…всего ничего.

– Уже Аркадий Николаевич, – мэр не смог сдержать улыбку и тут же съязвил, – всего ничего. Семьсот тысяч рублей снял с нашего счёта. Меня чуть не посадили из – за этого случая. А знаешь, Плетнёв, что меня больше всего удивляет?

– Вас всегда интересно послушать, Аркадий Николаевич!

– Как ты, при всех своих талантах, умудряешься «кол» по информатике получать? Жена говорит, что ты худший из учеников в вопросе освоения компьютера и компьютерных технологий. Хотя мне известно, что ты, закрыв глаза в течение нескольких минут, можешь любой банк обчистить.

Миша Плетнёв развёл руками в стороны и с совершенно серьёзным видом ответил:

– Ваша супруга, Евгения Григорьевна, слушать ничего не хочет. Я ей говорю, что так, как нас учат, не пойдёт. Это уже старьё. Я все эти штучки в пять лет знал. Вот создание новой операционной системы, создание….

– Стоп, – остановил Плетнёва мэр. Он отлично знал увлечения Михаила, который мог сутками разговаривать о компьютерах и обо всех этих новшествах, в которых он сам ничего не понимал. – Потом расскажешь. А сейчас мне надо с Аней поговорить. Кстати, – добавил он оглядывая Мишу с ног до головы, ты молодец, что помогаешь ей справиться с горем. Честно говоря, не ожидал от тебя такого.

– Не такой уж я плохой, как вы обо мне думаете, – Миша насупился.

Не обращая внимания на его слова, мэр направился в зал. Когда Миша вошёл следом, он увидел, что мэр придвинул кресло к Ане и взял её за руки. Он увидел, как в глазах Ани забрезжил лучик надежды. Чуть позже он услышал негромкий голос мэра, который был полон неподдельного участия к Ане:

– Мне очень жаль, – мэр сжал руку Ани и только после этого продолжил, – но верховный суд США отклонил ходатайство о повторном слушании дела. Приговор остаётся в силе. Но сроки по исполнению приговора не указаны. Это положительный момент, потому что в штатах заключенные иногда проводят в тюрьме двадцать лет, дожидаясь исполнения приговора.

– И все эти двадцать лет он будет ждать смерти, – прошептала побелевшими губами Аня.

– Мы ничего не смогли сделать. Улики против него слишком серьёзные.

– Какие улики? – неожиданно лицо Ани преобразилось, она задала вопрос злым голосом. – Какие улики? Никаких улик нет. Просто мой отец оказался гораздо умнее, чем все эти гигантские компьютерные корпорации. Разве он что-нибудь украл? Разве он нарушал закон? Он только показал всем, какой должна быть новая операционная система. Он показал, насколько она превосходит всё, что до сих пор воспроизводилось в мире. Он показал разницу между безопасностью других систем и своей. Он настолько превзошёл других в разработках, что его попросту упрятали в тюрьму. Ещё бы, мой отец мог обрушить все мировые компании, если б выпустил свой продукт на рынок. И все это знали. Поэтому и выманили в США под предлогом конференции, арестовали и придумали это…убийство. Они подставили моего отца под смертный приговор. Подставили. А вы все…им помогали. Вы знали, что произойдёт! – в конце речи Аня сорвалась на крик и бросила на мэра глубоко ненавистный взгляд. Тот невольно отпрянул назад и отпустил её руки.

– Я был на стороне твоего отца и всегда буду, – негромко ответил мэр, прямо глядя в глаза Ани. – Но что я могу поделать против всех этих дипломатических проволочек? Против решения американского суда? Ведь твоего отца обвинили в умышленном убийстве. Наши адвокаты не смогли опровергнуть эти обвинения. Хотя я лично всегда считал твоего отца глубоко порядочным человеком. Да и любой в нашем городе, кто хорошо знал твоего отца скажет не задумываясь тоже самое. Однако, что случилось, то случилось. К сожалению, мы ничего не можем сделать. Приговор вступил в силу.

– Это был единственный родной человек…у меня. После смерти мамы…никого кроме него не оставалось. Теперь и его не стало, – прошептала Аня, устремляя невидящий взгляд мимо мэра.

– Да, – мэр чуть помедлив вытащил из кармана связку ключей и положил их в руку Ани. – Это ключи от здания в Глуховке. Твой отец последние пятнадцать лет строил там непонятное сооружение. Мне он говорил, что там будет располагаться будущая империя Анны и Александра Павловых. Решай, что делать с этим зданием. Я советую продать. Там подключены большие энергетические мощности. За них придётся платить немалые деньги. Твой отец много зарабатывал, и ему это было под силу, но ты…не сможешь платить. В общем, дай мне знать, что решишь по поводу Глуховки.

– Хорошо, – едва слышно прошептала Аня. Она даже не ответила на прощание мэра, и не посмотрела на него, когда он уходил. Проводив мэра, Миша вернулся в зал. Он некоторое время молчал, о чём-то сосредоточенно раздумывая, а потом внезапно предложил:

– А давай съездим в эту деревню?

– Зачем? – безразлично спросила Аня.

– Интересно, что там твой отец построил!

Аня отрицательно покачала головой.

– А вдруг он оставил там для тебя послание? – предположил Миша и тут же удовлетворённо хмыкнул. Взгляд Ани оживился. Она с надеждой посмотрела на Мишу.

– На чём поедем?

– Как на чём? – удивился Миша. – У вас же джип в гараже стоит.

– Я не смогу сесть за руль. Только не сейчас.

– Я поведу.

– У тебя же прав нет.

– Права придумали сотрудники ДПС, для того чтобы заработок был постоянный. И если ты не боишься метели на улице…

– Ещё чего…я только оденусь.

Аня отложила одеяло и отправилась в спальню переодеваться.

– Ключи возьми от машины, – ей вслед закричал Миша. Оставшись один, он радостно потёр руки. Наконец-то ему удалось чем-то заинтересовать Аню. Немного оживить её, отвлечь от мыслей. В ожидании появлении Ани, он подсел за стол и включил компьютер. Едва монитор осветился, как пальцы Миши с поразительной быстротой замелькали по клавиатуре. На мгновение он остановился, вглядываясь в появившиеся крупные буквы на экране, под которыми стояла надпись «Бобёр». За спиной Миши появилась одетая Аня.

– Бобёр просит помощи, – не оборачиваясь, произнёс Миша, – хочет прибалтов атакнуть. Они снова наших обижают.

– Мы же в деревню едем…

– Да я быстренько…Бобёр один не справится…одну минуту, Чика, – пальцы Миши снова замелькали по клавишам. На компьютере с непостижимой быстротой начали меняться изображения символов.

– Куда идём, Бобёр? …К министру культуры Литвы….айн момент….сейчас мы его уделаем как надо….чтобы имел уважение к памяти советских воинов….вот так, – Миша расхохотался, глядя на экран, – небось, уже забегали, не понимают что происходит. Это не всё ребята…сейчас получите маленького наглого червячка. Сразу после этих слов на экране появилось изображение червяка, который тут же трансформировался в спичечную коробку, а коробка тут же приобрела очертания символов.

– Пускаем, Бобёр? Пускаем, – Миша нажал «вход» и выключил компьютер. Встав из-за стола подмигнул Ане.

– Обожаю такие заподлянки. Ты тоже такое любила выделывать раньше.

– Едем? – вместо ответа спросила Аня.

– Конечно, едем! Что за вопрос!