– Прежде чем приступить к обсуждению этих, весьма серьёзных вопросов, – осторожно заговорил герцог Бедфорд, – хочу напомнить некоторые факты. Прежде всего, наша армия в настоящее время осаждает Руан. С его падением, мы получаем всю Нормандию и свободную дорогу на Париж. Излишне говорить о том, что знает каждый. Во Франции нет сил способных остановить наше продвижение. Впрочем, если такие попытки будут иметь место, они закончатся так же, как завершилось сражение при Азенкуре. Следовательно, даже весьма поверхностный анализ показывает, что Франция слишком слаба, чтобы оказывать сопротивление нашей армии, значит и условия выставлять она не должна. Но это вовсе не означает, что король отказывается вести переговоры, – тут же поправил себя Бедфорд, краем глаза наблюдая за выражением лица герцога Бургундского.

Герцог Бургундский взглянул на королеву. Она дала понять, что он может говорить и от её имени. Они не раз обсуждали брак Екатерины и придерживались одного мнения.

– Высказывайтесь яснее, милорд! Его величество намерен обсудить с нами интересующие нас вопросы, или нет?

– На этот вопрос сложно ответить монсеньор! – Бедфорд ушёл от прямого ответа, – от его величества зависит не так много, как вам кажется. Возможно, он смог бы помочь в решении вопросов, о которых вы упоминали. Однако, существует Дофин. Король не может игнорировать наследника престола.

Скрытый смысл, содержащийся в словах Бедфорда поняли и королева, и герцог Бургундский.

– А если предположить, что Дофина не существует?

– Думаю, его величество пойдёт вам навстречу! Но это всего лишь предположение. Дофин существует. Мадам! – Бедфорд поцеловал руку королевы и уже покидая их сказал, обращаясь к герцогу Бургундскому.

– Надеюсь, монсеньор, в ближайшее время представиться вашей прекрасной дочери!

Бедфорд покинул их, давая возможность обсудить то, о чём никто не сказал, но тем не менее все думали.

– Я никогда его не любила! – заметила вслед уходящему Бедфорду, королева.

– О ком вы мадам? – не понял герцог Бургундский.

Я думаю, вы знаете, ответ на этот вопрос! – последовал ответ королевы. Поднявшись, она взяла герцога Бургундского под руку и произнесла обычным голосом, словно предыдущего разговора и не происходило.

– Придворные ждут нашего появления. Не будете ли вы столь добры, любезный друг, проводить меня до нашей любимой скамеечки, что возле фонтана?

– Мадам! – герцог Бургундский не мог скрыть довольной улыбки, – с превеликим удовольствием.

Ответ герцога Бургундского прозвучал двусмысленно, ибо непонятным оставалось, на какой же вопрос королевы он отвечал. Герцог бургундский, не торопясь, проводил королеву до её любимой скамеечки, где уже собирались придворные. Он с учтивостью придворного, помог королеве удобно устроиться и лишь после этого отпустил её руку, вставая рядом.

Принимая поклоны от многочисленных придворных, герцог Бургундский первым приветствовал появление герцога Барского с принцессами Марией и Мириандой. Они раскланялись и произнесли несколько подобающих случаю слов, которых требовала учтивость. Королева благосклонно взирала на короткий диалог могущественного друга с Кастильским принцем и принцессами крови. Когда обмен любезностями завершился, королева пригласила их сесть. Герцог Бургундский устроился рядом с королевой, а наша троица расположилась, справа от скамейки королевы. Придворные тут же окружили королеву и герцога Бургундского, осыпая их потоками лести и завязывая лёгкий ничего не значащий разговор, который по своей сути не имел смысла, но безусловно тешил самолюбие королевы и герцога Бургундского.

Всякий в Париже и за его пределами знал, какие отношения связывают эту пару. Герцог Бургундский занял место последнего любовника королевы, покойного Буа-Бурдена. Два года назад, король Франции, которого временно оставили приступы умопомрачения, навестил королеву. Несчастный король, болезнь была несомненно более привлекательна для него, ибо он застал в объятиях своей неверной супруги, Буа-Бурдена. Разгневавшись, король приказал посадить Буа-Бурдена в мешок. После того, как его приказание было выполнено и вышеозначенный оказался в мешке, король собственноручно сделал надпись на мешке, которая гласила «дорогу королевскому правосудию». После этого беднягу бросили в Сену. В дальнейшей его судьбе не приходиться сомневаться. Заняв место покойного Буа-Бурдена, герцог Бургундский мог со спокойствием встречаться с королевой, ибо даже король Франции был не в силах наказать его, одного из самых могущественных людей, хозяина Парижа и многих провинций. С мнением, которого считались, императоры и короли. Вот таков был герцог Бургундский, принимавший с милостивой улыбкой комплименты и поглощённый своим величием настолько, что не заметил собственного канцлера.

Гилберт де Лануа, отвесив поклоны, встал чуть в стороне, ожидая, когда герцог бургундский обратит на него внимание. За прошедшие одинандцать лет он почти не изменился. Лишь несколько морщин пролегли возле глаз, придавая его внешности более отталкивающее впечатление и разве скулы на лице немного обострились.

Глаза канцлера Бургундии были слегка прищурены, а взгляд быстрый и острый, выхватывал мгновенно любую деталь из протекавшего разговора.

Герцог бургундский, наконец, заметил присутствие канцлера.

– А, любезный Лануа пожаловал! – воскликнул герцог. – Видимо что-то произошло. Лануа никогда не приходит, за исключением серьёзных случаев. Раскрывайте ваши карты сударь, нам любопытно, что вас привело.

Лануа поклонился.

– С вашего позволения монсеньор, я хотел бы обратиться с нижайшей просьбой к герцогу Барскому!

– Ко мне? – герцог Барский уловив своё имя, удивлённо посмотрел на Лануа, которого видел впервые в жизни.

– Я совершенно забыл! – герцог Бургундский говорил обращаясь к герцогу Барскому, – видите ли кузен, в Марселе был убит мой капитан, который доводился родным братом нашему канцлеру. Не могли бы вы, прояснить картину произошедшего, чтобы могли судить о том, случайность ли это или преступление за которое следует строго наказать виновного.

При этих словах, Мирианда Мендос так сжала руку своего кузена, что он едва не вскрикнул от неожиданности. Он прекрасно понимал насколько взволновали эти слова кузину и не глядя на неё почти не сомневался, что она побледнела.

– Это была дуэль кузен! – невозмутимо с некоторой развязностью ответил герцог Барский. – Я сам был тому свидетелем. Вызов исходил от вашего капитана. К тому же справедливости ради, я не могу не сказать, что если кто и виноват, то это безусловно ваши люди, которые вдвоём напали на Санито де Мирана. К счастью – продолжал герцог Барский, не замечая мрачный взгляд Лануа, – ему удалось одолеть двух противников. И эта дуэль, несомненно, делает ему честь.

– Дуэль, – герцог Бургундский с сочувствием посмотрел на канцлера, – вам сударь стоит заказать мессу и забыть об этой истории.

– Милорд! – Лануа поклонился герцогу Барскому, – позволено ли будет мне задать вопрос вашему высочеству?

– Спрашивайте сударь, я к вашим услугам!

– Санито де Миран? Так, кажется, ваше высочество его назвали?

Герцог Барский кивнул головой.

– Скажите ваше высочество. Это молодой человек лет 20-25, со светлыми волосами и статной фигурой. К тому же необыкновенно хорош лицом?

– Вы его знаете? – герцог Барский не смог скрыть удивления, – я и не подозревал, что он прежде бывал во Франции.

Гилберт де Лануа в упор посмотрел на герцога Барского, на его губах заиграла зловещая усмешка.

– Благодарю вас ваше высочество, – сказал Гилберт де Лануа и продолжал, обращаясь к герцогу Бургундскому, – монсеньор, сегодня в семь часов по утру, человек с такой внешностью был замечен на улице мясников.

– Ну и пусть, нам то какое дело – отмахнулся герцог Бургундский, он не…

– Монсеньор, этот человек казнил Кабоша – главу гильдии Парижских мясников!

Герцог Барский встал со своего места и с презрением глядя в лицо Гилберту де Лануа бросил;

– Это наглая ложь. Санито де Миран – дворянин с ног до головы. Он не мог совершить убийства.

Но слова канцлера уже вызвали живейший отклик у придворных. Все потихоньку перешёптывались между собой, в то время как герцог бургундский напряжённо размышлял, а королева вертела в руках веер. Она опасалась вызвать неудовольствие герцога Барского, который столь рьяно защищал этого дворянина, хотя слова «хорош лицом» немного заинтриговали королеву.

– Следует разобраться в произошедшем – сказал, наконец, герцог Бургундский, – но прежде, мне бы хотелось услышать подробности этого убийства. Только этого нам не хватало. Это убийство всколыхнёт весь город.

Гилберт де Лануа был удовлетворён тем, какое направление принял разговор и поэтому не преминул затянуть петлю на шее Санито де Мирана.

– Кабошу отсекли голову возле порога его собственного дома!

Слыша столь неслыханное обвинение в адрес своего, как он считал друга, герцог Барский не стерпел и с гневной речью обратился к Гилберту де Лануа.

– Я понимаю ваш гнев сударь, однако мстить за смерть своего брата столь низким способом, не делает вам чести. Я совершённо убеждён, что Санито де Миран не из тех людей, которые убивают беззащитных горожан. Он из тех людей, которые в одиночку бросаются на врага, не считая сколько их. Он храбрец! И всякий кто скажет обратное – солжёт!