Глава 2

– Господи, – ахнула я, – надо срочно ехать в полицию! Стой тут, никуда не уходи! – Я выскочила на проезжую часть и, рискуя жизнью, остановила «Жигули». Прокричала водителю в окно: – Пожалуйста, отвезите нас в полицию! Мы заплатим!

– Конечно, садитесь, – засуетился водитель, открывая заднюю дверцу.

Я втолкнула Ленку в машину, сама плюхнулась рядом с ней и спросила у водителя:

– Знаете, где ближайшее отделение?

Алябьева подала голос:

– Не надо в полицию, у меня как раз полицейские и забрали ребенка.

Я в ступоре уставилась на нее:

– Как такое может быть?

Ленка низко наклонила голову и ничего не ответила.

– Ты уверена, что это были настоящие полицейские? Не переодетые?

– Уверена.

Водитель нетерпеливо заерзал:

– Так куда ехать? Определяйтесь быстрей или вылезайте.

Решение пришло ко мне само собой:

– На улицу Жулябина.

Ехали мы минут пять, за время пути Ленка не проронила ни слова. Я тоже молчала, хотя меня и раздирало множество вопросов. Но я решила, что лучше задать их в спокойной обстановке.

Алка Безруких жила в длинной девятиэтажке из красного кирпича. Это была единственная новостройка на данной улице, однако на элитную недвижимость дом явно не тянул. В моем представлении элитное жилье обнесено забором со шлагбаумом, на входе сидят охранники и всех визитеров записывают на видеокамеру. А здесь был проходной двор – заходите, грабители, не стесняйтесь! И машины около подъезда стояли весьма разношерстные: рядом с черным «Лексусом» припаркован оранжевый «Москвич».

Мы поднялись на восьмой этаж, позвонили в квартиру. Дверь открыла Алка в шелковом брючном костюме, при макияже и с безукоризненной укладкой. Вид у нее был такой, словно она только что приехала из театра, где смотрела модную постановку. Безруких одарила меня светской улыбкой и сказала:

– Проходи, ужин как раз готов. – Тут она заметила Ленку и удивленно приподняла брови: – Ты не одна?

Я наклонилась к хозяйке и зашептала:

– Это Ленка Алябьева, сразу и не узнаешь, правда? У Ленки случилось горе, я решила, что нельзя ее сейчас оставлять одну. Она уже пыталась покончить с собой, я едва успела вытащить ее из-под колес…

Я многозначительно замолчала, предоставляя Алке возможность проявить гостеприимство. Однако та, окаменев, смотрела на Алябьеву с выражением тупой враждебности на лице. До меня запоздало дошло, что везти сюда самоубийцу – это была не лучшая идея.

В школе Алла с Леной, мягко говоря, не дружили. Уж слишком они были разные. Алка – ответственная, серьезная, круглая отличница, к тому же еще и староста класса. А Ленка была неформальным лидером: училась хорошо, но без фанатизма, игнорировала нудную общественную работу, зато легко могла сподвигнуть одноклассников на какую-нибудь авантюру. Алка и Ленка конкурировали во всем, даже в классном журнале они шли первыми по списку: сначала Алябьева, потом Безруких, и это навязанное второе место выводило Алку из себя.

До десятого класса им удавалось поддерживать худой мир, который, как известно, лучше доброй ссоры. Однако в выпускном классе тайная неприязнь переросла в открытую войну. Причина была банальная: девушки влюбились в одного парня. Никита Нащекин был нашим одноклассником, он занимался большим теннисом и готовился поступать в летное училище. По нему сохли почти все девчонки в классе, но он, как переходящее красное знамя, доставался то Алке, то Ленке. Пометавшись от одной барышни к другой, в итоге Нащекин остановил свой выбор на Безруких.

Месть Алябьевой была страшна. Дело происходило в начале девяностых годов прошлого столетия, Россия переживала не лучшие времена, в стране был дефицит всего, даже хлеба, а Нащекину привезли из-за границы великолепную теннисную форму и ракетку с особо эластичными струнами. В белой футболке и шортах на корте он выглядел словно наследный принц Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.

Однажды Никита оставил в классе без присмотра свою сумку для тенниса. Приехав на корт, коварный изменщик обнаружил, что белая форма густо полита йодом, а струны ракетки разрезаны. То ли Нащекин испытал слишком сильное эмоциональное потрясение, то ли без заграничной экипировки заниматься спортом не имело смысла, но с того дня он забросил теннис.

С Алкой приключилась другая история. Как и всякая девушка, она мечтала о красивом белье, и вот у спекулянтов ей удалось достать прелестный французский лифчик. Стоила вещица баснословных денег, но была поистине великолепна. Уроки физкультуры у нас тогда проходили в бассейне, и в раздевалке Безруких похвасталась перед девчонками обновкой. Однако после плавания лифчика в шкафу не оказалось. Алка решила, что дефицитную вещь украли, со слезами на глазах вышла на улицу и тут уже разрыдалась в голос.

На самой верхушке дерева, запутавшись в ветвях, висели два огромных воздушных шарика, а к ним был привязан ее лифчик. Учитывая, что Алка была плоской, как доска, и носила лифчик скорее для самоуспокоения, шутка приобретала весьма оскорбительный подтекст.

Никита попытался залезть на дерево и снять лифчик. Несмотря на хорошую физическую подготовку, ему это удалось лишь с третьей попытки. За это время внизу собрался весь наш класс, и не только наш, школьники давали советы, комментировали происходящее и откровенно потешались над Алкой. Наконец Нащекин проткнул шарики, и французский лифчик с кружевами ручной работы упал в грязь. Алка брезгливо подняла его двумя пальчиками и выбросила в урну.

Никто не сомневался: это дело рук Алябьевой. Ленка же упорно открещивалась от злодеяний, утверждала, что не трогала ни ракетку, ни лифчик. Но кто ей поверит? Женщина с уязвленным самолюбием разрушительнее атомной бомбы, и не имеет значения, сколько ей лет – семьдесят или семнадцать.

Сейчас, глядя в остекленевшие Алкины глаза, я вспомнила, как весело трепыхался лифчик на ветру, и отчетливо поняла, что в этом доме Алябьеву не примут. Тем более что Алка вышла замуж за Никиту Нащекина, и, следовательно, здесь у Ленки не один враг, а целых два.

– Мы, наверное, пойдем… – пробормотала я, подталкивая Ленку к лифту. – Созвонимся как-нибудь…

– Стойте! – вдруг сказала Алка. – Ну что за глупости, куда вы пойдете на ночь глядя! Оставайтесь у меня, места всем хватит.

Я остановилась.

– Ты серьезно?

– Конечно! Тем более у Лены случилось горе. Нам надо сообща обмозговать, как действовать. Один ум хорошо, а три – лучше! А можно узнать, что за горе?

Поскольку Алябьева молчала, ответила я:

– Ребенка украли.

У Алки отвисла челюсть.

– Вы в полиции были?!

– Нет, полиция тоже замешана.

– Как? Почему?

Я увидела, что Ленка вновь готова разрыдаться, и цыкнула на Алку:

– Да подожди ты с вопросами! Дай человеку прийти в себя, потом она сама всё расскажет.

– Ладно. – Алка вернулась в образ гостеприимной хозяйки. – Проходите, пожалуйста, раздевайтесь, вот вам тапочки. Столовая прямо по коридору. А может, хотите сначала посмотреть квартиру? Я вчера купила потрясающие шторы в спальню.

Я выразилась со всей прямотой:

– Ты, мать, совсем ку-ку? Не чувствуешь важности момента? Может, еще предложишь нам в картишки перекинуться?

Безруких и сама поняла, что сморозила глупость, и принялась оправдываться:

– Просто двухэтажная квартира – это вообще-то редкость, особенно для нашего города. Вот я и подумала, что вам будет интересно…

Неожиданно Ленка подала голос:

– А мне и правда интересно.

– Вот видишь! – победно вскинулась Алка. – Нормальным людям это интересно. Пойдем, Леночка, я тебе покажу. Ты не представляешь, с каким трудом мы получили разрешение на объединение двух квартир! На то, чтобы согласовать перепланировку, ушло три месяца! Но результат того стоил.

Они пошли в глубь квартиры, я двинулась вслед за ними. Алка тарахтела без умолку. Было видно, что она гордится каждым квадратным сантиметром жилой площади, и если ее не остановить, может болтать до утра.

– Мы купили две «однушки» на восьмом и девятом этажах, соединили их лестницей, и получилась огромная «трешка». На первом уровне у нас гостевая зона: кухня-столовая, гостиная и санузел для гостей. На втором уровне личное пространство: спальня, детская, гардеробная и две ванные…

Комната, которую Алка с претензией обозначила как «кухня-столовая», показалась мне обычной кухней, разве что чуть больше типовой. В центре стоял большой овальный стол, окруженный венскими стульями. Белая скатерть, красивая посуда, аккуратно разложенные столовые приборы – Алка явно намеревалась отметить мой приезд праздничным ужином. Или в семье Нащекиных каждый прием пищи – это праздник?

Гостиная была оформлена в фиолетово-бордовых тонах. От назойливых оттенков у меня зарябило в глазах. Обстановка была довольно стандартной: диван, два кресла, телевизор в полстены. Единственная оригинальная деталь мебели: вместо «стенки» – низкие полки, расставленные по всему периметру комнаты. Мне показалось, что это не очень практично, ведь пыль имеет обыкновение скапливаться на полу. Однако хозяйку это, похоже, ничуть не смущало.

– Полки делали на заказ в московской фирме. Авторская работа! Между прочим, у того же дизайнера заказывал мебель Филипп Киркоров, я видела фотографию на стене! Представляете, сам Киркоров!

У Алки был ужасно напыщенный вид; чтобы не рассмеяться, я притворилась, будто меня страшно заинтересовали обои. Она заметила это и радостно зачастила:

– Обои тоже покупали в Москве. Нидерландские. Прелестные, правда? Шторы из ткани-компаньона, продаются там же. Безумно дорогие, но красота требует жертв.

Я хотела было возразить, что «дорого» – не всегда синоним «красиво», но промолчала. На вкус и цвет, как говорится…

По витой лестнице мы поднялись на второй этаж. Мимо детской прошли на цыпочках.

– Ребенок уже спит, – объяснила Безруких.

– Кто у тебя? – спросила я.

– Девочка, два с половиной года.

– А моему пять… – едва слышно прошептала Алябьева.

– Я долго выбирала имя, остановилась на Надежде. Она у нас поздний ребенок, мы ее так долго ждали, но надежду не теряли. Послушайте, как красиво звучит: Надежда Никитична Нащекина!

Я выразила Алке свое восхищение:

– И как ты только всё успеваешь: и хорошо выглядеть, и ужин приготовить, и ребенку сказку на ночь почитать.

Она польщенно заулыбалась, но была вынуждена признаться:

– Вообще-то у нас няня. С проживанием.

– В смысле? – не поняла Ленка.

Хозяйка перешла на шепот:

– Няня живет в квартире, в комнате вместе с Надей. Очень, знаете ли, удобно: дома всегда кто-то есть, если необходимо отлучиться, не надо думать, куда деть ребенка.

Я усмехнулась:

– Ага, такая круглосуточная прислуга. Неплохо устроились!

Алка обиделась:

– Наша няня – вовсе не прислуга, она практически член семьи, что-то вроде тети. И между прочим, ее труд весьма неплохо оплачивается.

Я хотела сказать, что обычно тетям не платят за общение с племянниками, но сдержалась. Алка наверняка решила бы, что я специально придираюсь, потому что завидую. Возможно, если хорошенько покопаться в моем подсознании, так оно и было.

В хозяйской спальне преобладали спокойные цвета: белый, коричневый и оттенки бежевого. Алка продемонстрировала новые занавески, затем вытащила из шкафа для сравнения старые. Мне лично разница показалась несущественной, но я с жаром подтвердила, что новые шторы «ну просто идеально вписались в интерьер»!

Наконец хозяйка вспомнила об ужине, и мы спустились на первый этаж.

– Замучаешься вот так целый день по лестнице бегать, – заметила я.

– А зачем бегать?

– Мало ли зачем. Перекусить, например, захочется. Чайку попить с плюшками.

– Мы не едим мучное, – отрезала Алка, – от него развивается кариес.

– Ну а ребенок? Ему же постоянно что-то надо на кухне. Думаешь, няне легко туда-сюда шастать?

– За это ей и платят, – довольно равнодушно отозвалась хозяйка, доставая столовые приборы для Алябьевой. – Ладно, девчонки, рассаживайтесь. Кому какой салат положить? Вот с кальмарами, этот – с сыром, а тот – с бужениной. Учтите, что основное блюдо у нас будет ризотто с курицей и грибами.

Я восхищенно ахнула:

– Алка, неужели ты сама всё приготовила?

Хозяйка тонко улыбнулась:

– Не совсем. Возможно, ты не знаешь, но у нас ресторан. Между прочим, лучший в городе, называется «Sелена». Первая «эс» пишется по-английски, как доллар.

Я усмехнулась: очевидно, Алка держит нас за необразованных деревенщин. «Эс» как доллар! Да я, на минуточку, владею двумя европейскими языками! И турецкий перевожу со словарем.

– У вас? – уточнила я. – В смысле – у вас с Никитой?

Легкая тень набежала на ее лицо.

– Формально ресторан принадлежит Никите, он там директор, но на мне реклама и связи с общественностью. Вы были в «Sелене»?

Мы с Ленкой синхронно покачали головами.

– Еще побываете, – обнадежила Алка, – юбилей Марии Николаевны будет проходить там. Слушайте, у меня припасена бутылка чудесного французского винца, может, выпьем по глоточку?

Я выразительно вытаращила на Алку глаза: с какой это радости нам напиваться? Но Ленка неожиданно попросила:

– Мне бы чего покрепче…

– Есть водка и коньяк.

– Давай коньяк.

Она залпом опрокинула рюмку коньяка и даже не поморщилась. Мы с Алкой, цедившие красное вино, обменялись многозначительными взглядами.

И тут Алябьеву прорвало:

– Сегодня я пришла за Костиком в сад, а меня там уже ждали…