3

Рано поутру Эмили услышала звук отъезжающей от замка машины Жерара. Она еще лежала в постели, узенькая такая кровать, на которой спала в детстве. Окна в комнате выходили на северо-запад, а потому в спальне царил полумрак, ибо ранние солнечные лучи сюда не проникали. Конечно, размышляла Эмили, ничто и никто не мешает ей сейчас занять любую из тех роскошных нарядных спален, которые выходят своими окнами на фасад дома. Из них ведь открывается такой чудесный вид и на парк, и на окружающие замок виноградники.

Фру-Фру, которая вчера вечером отчаянно просилась к ней в кровать, пока Эмили не сдалась и не позволила ей занять место рядом с собой, заслышав шевеление, немедленно стала лаять на дверь, давая понять, что ей пора на улицу по своим делам, совершать, так сказать, утренние процедуры.

Спустившись вниз на кухню, Эмили сварила себе кофе, а потом направилась по коридору в библиотеку. Огромная комната с высокими потолками, в которой отец постоянно держал ставни на окнах закрытыми, чтобы предохранить книги от солнечного света. Немного затхлый запах, но такой привычный и знакомый ей с самого раннего детства. Она поставила чашку с кофе на старый письменный стол отца, обтянутый сверху кожей, потом подошла к окну и распахнула ставни. Мириады пылинок весело заплясали в лучах солнца, подхваченные со своих мест легким дуновением ветерка.

Эмили уселась возле окна и окинула взглядом бесконечные ряды книжных стеллажей, уходящих вверх до самого потолка. Она и понятия не имела, сколько книг числится в отцовской библиотеке. В последние годы жизни отец занимался составлением каталогов своего собрания, но при этом постоянно пополнял его все новыми и новыми книгами. Она поднялась с места и медленно прошлась по комнате. Со всех четырех сторон ее окружали книги. Высота стеллажей тоже раза в четыре превышала ее собственный рост. В какое-то мгновение ей показалось, что книги тоже изучают ее, словно гадая, какую участь готовит им новая хозяйка.

Эмили вдруг вспомнила, сколько счастливых часов своего детства она провела здесь, в библиотеке, вместе с отцом, играя в «Алфавит». Игра заключалась в том, что она должна была назвать две любые буквы из алфавита в любом порядке. И отец тут же начинал шарить по стеллажам в поисках книги, у автора которой были точно такие же инициалы. Крайне редко отцу не удавалось найти нужное. Несмотря на все ухищрения дочери, даже тогда, когда она выдумывала такие заковыристые пары, как X и Z, отец, поразмыслив немного, извлекал из дальнего угла пожухлый, растрепанный экземпляр книги какого-нибудь китайского философа или тонюсенький сборник стихов давным-давно забытого русского поэта.

Годами наблюдая за тем, как ловко отец манипулирует со своими книгами, Эмили, кажется, сейчас впервые пожалела о том, что мало обращала внимания на его эклектические методы каталогизации книг и способы их расстановки. Достаточно лишь беглого взгляда на стеллажи, чтобы понять, что книги на них расставлены отнюдь не в алфавитном порядке. Вот взять хотя бы полку, перед которой она сейчас стоит. На ней уместились труды Платона, а рядом стоят романы Диккенса и произведения Ги де Мопассана.

К тому же она прекрасно понимала, что коллекция столь обширна, что едва ли те каталоги, составлением которых занимался отец и которые сейчас хранятся в недрах его письменного стола, смогли охватить все собрание. Скорее всего, успел копнуть неглубоко, скользнув лишь по поверхности. А вот свой главный секрет, умение почти мгновенно находить на полках нужную ему книгу, эту свою тайну отец унес вместе с собой в могилу.

– Если мне все же придется продавать замок, куда же мне вас всех деть? – прошептала Эмили, обращаясь к книгам.

Книги безмолвно взирали на нее со своих полок. Тысячи брошенных детей, осознающих, что отныне их будущее в ее руках. Пора стряхнуть с себя наваждение прошлого и вернуться в день сегодняшний. Нельзя же поддаваться исключительно эмоциям. Если она решится на продажу замка, что ж, тогда для книг придется подыскать другое место. Эмили закрыла ставни на окне и вышла из библиотеки, а книги снова погрузились в привычный для них мрак.

Остаток утра Эмили провела, обследуя все углы замка и суя свой нос в каждую щель. Совершенно неожиданно для себя она вдруг оценила красоту фриза, насчитывающего уже более двухсот лет, которым был украшен потолок в роскошной гостиной, обставленной элегантной старинной мебелью. Французская мебель, несмотря на всю свою ветхость, все равно производила впечатление утонченного изящества и роскоши. А сколько в замке картин… Буквально все стены увешаны ими.

Ближе к полудню Эмили заглянула на кухню, чтобы напиться воды. Выпила с жадностью, чувствуя себя немного не в своей тарелке, как это бывает по утрам, когда вдруг просыпаешься от нехорошего сна. Красота, окружавшая ее со всех сторон, та красота, которую она, кажется, впервые заметила именно в это утро, – она ведь, если задуматься, была той средой, в которой Эмили взрослела и росла. Так почему же раньше она не обращала внимания на все это великолепие? Почему не воздавала ему должного? И вот сегодня она впервые испытала чувство, отдаленно похожее на восторг, увидев в замке не просто родовое гнездо ее предков, имущество, которое должно перейти к ней на правах наследования, то самое имущество, которое доселе казалось ей петлей, насильно наброшенной на ее шею и от которой следует освободиться, причем незамедлительно. Нет, она вдруг увидела нечто значительно большее и важное.

Этот прекрасный дом, со всем тем богатством, которым полнились его комнаты, он отныне принадлежит ей.

Внезапно Эмили почувствовала, что голодна. Ткнулась в пустой холодильник, пошарила по кухонным шкафчикам. Безрезультатно! Подхватив на руки Фру-Фру, она направилась к машине: усадила собачку на сиденье рядом с собой и поехала в Гасси. Припарковала машину и поднялась по древним ступенькам лестницы на вершину холма. Там на бульваре расположились местные рестораны и бары. Она села за столик возле самого края террасы, чтобы иметь возможность лицезреть прекрасный пейзаж, открывающийся взору с высоты. Она заказала небольшой графин розового вина и овощной салат и с наслаждением подставила лицо лучам полуденного солнца, которое уже пекло во всю силу. Мысли продолжали беспорядочно кружиться в голове.

– Прошу прощения, мадемуазель! Вы ведь Эмили де ла Мартиньер, не так ли?

Она приставила руку к глазам, чтобы защитить их от солнца, и глянула на мужчину, застывшего возле ее столика.

– Да.

Эмили бросила на него вопросительный взгляд.

– Буду очень рад познакомиться с вами. – Мужчина протянул ей руку для приветствия. – Меня зовут Себастьян Каррузерс.

Эмили слегка пожала протянутую руку.

– Мы с вами встречались?

– Нет.

Эмили обратила внимание на отличный французский своего собеседника, правда, с легким английским акцентом.

– Тогда могу я у вас поинтересоваться, откуда вы меня знаете? – отрывисто бросила она, теряя терпение.

– О, это очень длинная история. С которой я бы охотно поделился с вами. Вы кого-то ждете? – Мужчина кивнул на свободный стул.

– Я? Нет, я никого не жду, – Эмили растерянно покачала головой.

– Вы позволите мне присесть рядом с вами и кое-что объяснить?

Не успела Эмили возразить незнакомцу, как Себастьян уже плюхнулся на стул, стоящий напротив нее. Теперь когда солнце уже больше не слепило глаза, она смогла получше разглядеть незнакомца. Приблизительно одного возраста с нею, сухощавый, стройный, одежда, явно дорогая и отменного качества в стиле «кэжуал», сидит на нем с небрежной элегантностью. Симпатичные веснушки вокруг носа, каштановые волосы, светло-карие глаза.

– Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашей матушки, – начал он первым.

– Спасибо, – ответила Эмили учтивым тоном человека, получившего хорошее воспитание, и отхлебнула глоток вина из своего бокала. И тут же добавила: – Бокал вина?

– Не откажусь, – с радостью согласился Себастьян и махнул рукой официанту, который тут же поставил перед ним пустой бокал. Эмили налила в него из графина немного вина.

– Откуда вы знаете о смерти моей мамы? – поинтересовалась она между делом.

– Ну, положим, во Франции об этом знают все, – многозначительно бросил в ответ Себастьян. – Валерия де ла Мартиньер была ведь довольно известным человеком, не так ли? Могу лишь еще раз выразить вам свои самые искренние соболезнования. Вы сейчас переживаете очень непростое время.

– Это так, – ответила Эмили напряженным голосом. – Так вы англичанин?

– Догадались, да? – Себастьян делано округлил глаза от якобы охватившего его ужаса. – А я ведь так старался избавиться от своего акцента! Видит Бог, я действительно старался. Я целый год изучал в Париже искусство и живопись. И сейчас вполне могу себя охарактеризовать как работающего франкофила, получающего еще к тому же и деньги за свое увлечение.

– Понятно, – неопределенным тоном пробормотала Эмили. – Но…

– Да, разумеется, – мгновенно согласился он. – Это ни в коей степени не объясняет, почему я знаю вас как Эмили де ла Мартиньер. Дело в том, – он несколько экзальтированно поднял глаза вверх, – дело в том, что вся история нашего заочного знакомства началась очень давно и уходит своими корнями в далекое прошлое.

– Так вы мой родственник? – спросила у него Эмили, немедленно вспомнив слова Жерара, который только накануне, вчера вечером, предупреждал ее о наплыве потенциальных родственников и наследников.

– Нет, определенно нет! – улыбнулся в ответ Себастьян. – Хотя моя бабушка наполовину француженка. Недавно я узнал, что в годы Второй мировой войны она тесно сотрудничала с Эдуардом де ла Мартиньером. Как я понимаю, это ваш отец.

– Ох, вот в чем дело, – коротко отреагировала на его слова Эмили. К своему стыду, она практически ничего не знала о прошлом отца. Частично и потому, что он сам никогда не любил особо распространяться на эту тему. А вот этот англичанин… Он явно ее нервирует. Чего он хочет? Чего добивается от нее? – Я плохо осведомлена об этом периоде жизни своего отца, – подвела она черту.

– Да я тоже не сильно интересовался прошлым своей бабки, пока она сама не рассказала мне кое-что перед смертью. Она сказала, что была здесь во время оккупации. И много рассказывала о том, каким храбрым и мужественным человеком был Эдуард.

– Я ничего не знаю об этом. – Эмили почувствовала, как комок подступает к ее горлу. – Поймите, я родилась, когда моему отцу было уже за шестьдесят. То есть спустя более двадцати лет после окончания войны.

– Понимаю, – с готовностью согласился с ней Себастьян.

– К тому же, – Эмили снова отхлебнула немного вина, – мой отец был не из тех людей, которые любят бравировать своими подвигами.

– Моя бабушка, кстати, ее звали Констанцией, очень уважительно отзывалась о нем. От нее же я узнал и о существовании прекрасного замка в окрестностях Гасси. Бабушка рассказывала, что останавливалась в замке в свою бытность во Франции. Он ведь расположен совсем рядом с деревней, не так ли?

– Так. – В эту минуту официант принес Эмили салат. И она снова из чистой вежливости поинтересовалась у собеседника: – А вы будете кушать?

– Если вы ничего не имеете против моего общества, то с удовольствием.

– Конечно, не имею.

Себастьян сделал заказ, и официант удалился.

– Итак, что же конкретно привело вас в Гасси? – спросила Эмили.

– Хороший вопрос, – улыбнулся в ответ Себастьян. – После того как я получил в Париже степень в области изящных искусств, я решил уже профессионально заняться искусством. В настоящий момент я являюсь владельцем небольшой картинной галереи в Лондоне, но большую часть своего времени трачу на поиски редких и старинных картин, главным образом под заказ своих клиентов. В частности, на сей раз я приехал во Францию, чтобы постараться убедить одного человека, у которого имеется Шагал, продать эту картину мне. Он живет в Грасе, то есть совсем рядом. А я тут как раз прочитал в газетах некролог, извещавший о смерти вашей матери. Все рассказы бабушки о связях с вашим семейством немедленно всплыли в моей памяти. Вот я и решил сделать короткую остановку по пути в Грас и своими глазами взглянуть на замок, о котором я столько слышал. У вас здесь очень красивая деревня.

– Красивая, – согласилась с ним Эмили, немного сбитая с толку этим немного странным разговором.

– Так вы живете в замке, Эмили? – спросил Себастьян.

– Нет, – коротко обронила она. Напористость собеседника и его манера задавать вопросы прямо в лоб немного напрягала. – В настоящее время я проживаю в Париже.

– О, у меня в Париже полно друзей, – почему-то страшно обрадовался Себастьян. – Когда-нибудь, я на это сильно надеюсь, у меня появится больше свободного времени, чтобы пожить во Франции. Но пока я пытаюсь упрочить свою репутацию арт-дилера у себя в Великобритании. То, что мне так и не удалось заполучить Шагала для своего клиента, конечно, факт огорчительный. По сути, эти переговоры стали моим своеобразным дебютом в высшей лиге тяжеловесов от искусства.

– Сочувствую, – сказала Эмили.

– Благодарю. Постараюсь справиться с неудачей. А у вас в замке не завалялось чего-нибудь бесполезного? Вдруг есть пара-тройка картин, не представляющих никакой ценности, от которых вы бы с радостью избавились, а?

В глазах Себастьяна вспыхнули веселые огоньки.

– Понятия не имею, – честно призналась ему Эмили. – Кстати, оценить коллекцию живописи, хранящуюся в замке, мне еще предстоит. Этот пункт тоже значится в списке моих ближайших неотложных дел.

– Уверен, для этой цели вы пригласите лучших парижских экспертов, которые смогут не только точно атрибутировать полотна, но и определить их стоимость. Но если вам нужен знающий гид с хорошо наметанным глазом прямо сейчас, то я к вашим услугам.

Официант принес Себастьяну его заказ – горячий сэндвич с сыром и ветчиной. Он извлек из кармана бумажник и протянул свою визитку Эмили.

– Вот, убедитесь сами. У меня с законом все в порядке. Вполне легальная деятельность. А в случае необходимости могу представить рекомендации от своих клиентов.

– Вы очень любезны, но всеми этими вопросами занимается наш семейный нотариус, – чересчур поспешно отреагировала на предложение Себастьяна Эмили. Причем, как ей самой показалось, ее реплика прозвучала несколько высокомерно.

– Конечно-конечно, – тут же согласился с нею Себастьян и снова наполнил их бокалы вином из графина, после чего взялся за свой сэндвич. – Могу я поинтересоваться, – он опять резко поменял тему разговора, – чем вы занимаетесь в Париже?