Цитаты из книги «Аня с острова Принца Эдуарда»

нить, что университет дал мне, – сказала Присилла. – Помните, что он отметил в своей речи? «В мире – в мужчинах и женщинах, в искусстве и литературе – повсюду есть для всех нас – если мы только имеем глаза, чтобы видеть, сердце, чтобы любить, руку, чтобы собирать, – так много всего, чем можно восхищаться и чему радоваться». Я думаю, Аня, что Редмонд в известной мере научил меня этому.

– А я прибегну к другой цитате из профессора Вудлея, чтобы объяс

что ты, Аня, вынесла из университетского курса? – вполголоса задумчиво спросила Присилла. – Я думаю, – начала Аня медленно, – что я в самом деле научилась смотреть на каждое небольшое препятствие как на забаву, а на каждое большое – как на предзнаменование победы. Подводя итоги, я нахожу, что именно это и дал мне Редмонд.

– Мы постигли истину, о которой говорил нам на последнем заседании Общества филоматов профессор Вудлей, – сказала Фил. – Он произнес следующее: «Юмор – самая пикантная приправа на пиру существования. Смейтесь над своими ошибками, но учитесь на них; делайте предметом шуток свои горести, но черпайте в них силу; острите по поводу своих затруднений, но преодолевайте их». Разве этому не стоит учиться, тетя Джимси? – Конечно, стоит, дорогая. Если вы научились смеяться над тем, над чем следует смеяться, и не смеяться над тем, над чем не следует, вы обрели мудрость и благоразумие.

Незримый клад найдет лишь тот, Кто к долгим поискам готов. Судьбе помочь Любовь придет Снять с тайных ценностей покров.

– Продолжай, – сказала Стелла. – Я начинаю чувствовать, что, пока в жизни есть над чем посмеяться, жить стоит.

– Только подумай обо всех великих и благородных людях, которые жили и трудились в этом мире, – сказала Аня мечтательно. – Разве не стоит прийти после них и унаследовать то, чего они добились и чему научились? А подумай обо всех великих людях наших дней! Разве не стоит трудиться, если мы можем разделить с ними их вдохновенные мысли? А все те великие души, что придут потом? Разве не стоит немного поработать и приготовить им путь – сделать легче хотя бы один шаг на их дороге?

– Ну, ничего, я думаю, ты продолжишь писать, – сказал он ободряюще. – Нет, никогда больше не буду и пытаться, – категорично заявила Аня безнадежным тоном девятнадцатилетнего человека, перед самым носом которого со стуком захлопнули дверь. – Я не стал бы совсем бросать это дело, – продолжил мистер Харрисон задумчиво. – Я писал бы иногда рассказы, но не докучал бы ими редакторам. Писал бы о тех людях и местах, которые знаю, и мои герои говорили бы простым английским языком, и я позволял бы солнцу вставать и садиться тихо и незаметно, как всегда, и не стал бы поднимать вокруг этого большой шум. Если бы мне пришлось вводить отрицательных героев, я дал бы им шанс исправиться… да, я дал бы им шанс, Аня. Бывают, я полагаю, ужасно плохие люди на свете, но их редко встретишь, хотя миссис Линд и убеждена, что все мы порочны. На самом же деле в каждом из нас есть хотя бы капля порядочности. Продолжай писать, Аня.

– Но горе все же придет… когда-нибудь, – размышляла Аня. – Сейчас жизнь кажется поднесенной к моим губам чашей счастья. Но в ней, в этой чаше, должна быть, как и в любой чаше, капля горечи. И когда-нибудь я отведаю этой горечи. Надеюсь, я окажусь сильной и мужественной, когда горе придет в мою жизнь. И еще надеюсь, что, если оно придет, это произойдет не по моей собственной вине. Помнишь, что сказал доктор Дэвис в своей проповеди в прошлое воскресенье? Горести, посланные нам Богом, приносят с собой также и утешение, и силу, в то время как горести, которые мы навлекаем на себя сами – нашей глупостью или испорченностью, – переносить гораздо труднее. Но мы не должны говорить о горе в такой день, как этот. Он предназначен для одной только радости бытия, не так ли?

– Я в самом деле так подумала. Понимаете, я могла выйти замуж. Пойдемте присядем там, на камне, и познакомимся. Это будет легко. Я знаю, мы будем обожать друг друга – я знала это с того момента, как увидела вас в Редмонде. Мне так хотелось прямо сразу подойти и обнять вас обеих. – Почему же ты этого не сделала? – спросила Присилла. – Потому что я просто не могла на это решиться. Я никогда ни на что не могу решиться – я вечно страдаю от нерешительности. Стоит мне решить сделать что-нибудь, как я всем своим существом чувствую, что правильным будет совсем другое. Это страшное несчастье, но такой уж я родилась, и бесполезно меня за это винить, как винят некоторые. И поэтому-то я никак не могла решиться подойти и заговорить с вами, хотя так сильно этого хотела.