Только что Матюрен, пришедший в отличное расположение духа, не справляясь о том, было ли или нет это в обычаях индейцев, намеревался крепко пожать руку индейца, как вдруг черты лица его омрачились, и он, полный печали, всматривался в берег моря. У самой скалы он заметил четыре трупа, в порядке расположенных один около другого на песке. Старый матрос поспешно направился к берегу, сопровождаемый Летающей Рыбой. Когда он проходил мимо индейцев, все они почтительно ему кланялись, но пленник не обращал на это никакого внимания, так как, беспокоясь и страшась, спешил к лежащим на берегу трупам. Подойдя к ним, они, облегченно вздохнув, воскликнул:

– Слава богу! Пьера и Жана здесь нет! Весьма возможно, что они еще живы!

Матрос стал на колени и прочел молитву. За ним с любопытным взором следили все мицтеки. Окончив молитву, Матюрен взял большую широкую раковину и усердно выкапывал ею яму в песке. Летающая Рыба объяснил индейцам цель работы матроса, и все тотчас принялись ревностно помогать ему в этом деле. Выкопав яму, Матюрен сложил в нее трупы и засыпал их песком, хотя осознавал, что это не помешает не только крабам, но и хищным животным добраться до тел.

Вдруг внезапно волны выбросили на берег сундук. Забравшись выше колена в воду, индейцы поспешно вынесли его из воды. Они старались разбить сундук, так как тот был заперт, но когда все попытки их остались тщетными, перенесли сундук к костру. Печально склонив голову, матрос возвратился к Бильбоке, которому он рассказывал о только что совершенном им погребении, и после маленького совещания оба они порешили ничего не говорить об этом капитану и жене его, так как это без пользы только еще более опечалило и огорчило бы их.

Бильбоке был крайне изумлен, узнав о том, что его крестному отцу никто не препятствовал уходить, куда ему вздумается. Желая испытать, будет ли он пользоваться такой же привилегией, он медленными шагами отправился к лошадям и приласкал некоторых из них и приметил, что индеец, охраняющий лошадей, никакого внимания на него не обращал. Ободренный этим, Бильбоке, неспешной вялой походкой направился в лес; тогда индеец, сидевший у очага, встал и последовал за ним, нисколько, впрочем, не препятствуя идти далее. Бильбоке, пройдя вдоль ручья, сорвал большую охапку листьев тростника, намереваясь из них плести шляпы.

Возвращаясь обратно к хижине, проходя по поляне, он встретил несколько всадников, почтительно ему кланявшихся и при этом произносивших слово: «Тецкатлипока».

Наконец проснулись Рауль и Валентина. Бильбоке рассказал им о своей прогулке в лес, почтительных поклонах индейцев и о странном слове, которое произносил каждый из кланяющихся.

– Тецкатлипока в религии древних мексиканцев был богом, представляющим собой Провидение, – сказал капитан. – В тот день, когда отдавали ему почести, то приносили человеческие жертвы, состоявшие из пленников, с которыми обращались хорошо и окружали почетом, так как на них смотрели, словно на живые изображения идола, у алтаря которого им предстояло быть убитыми в качестве жертв.

Хотя потерпевшие крушение сомневались, чтобы этот древний обычай еще и до сих пор существовал, но Валентине невольно припоминались некоторые слова Хоцитл. Однако, во всяком случае, как совершенно правильно высказал Матюрен, перед ними, для того, чтобы выбрать подходящий момент к побегу, был целый год, а это почти вечность.

Тем временем индейцы притащили к костру еще два сундука, из которых один был признан Валентиной, содержащий ее вещи. Матюрен, посланный для переговоров, пришел как раз в ту минуту, когда индейцы пытались большими камнями разбить сундуки. Но удары сыпались на прочную железную оковку и оказывались тщетными. Видя это, Матюрен посредством Летающей Рыбы посоветовал им сосредоточить удары в том месте, где находился замок. Вскоре открылся один из сундуков, и из него выпали книги, документы, географические карты, которые сразу стали переходить из рук в руки любопытных дикарей. Между книгами матрос заметил дневник капитана Лакруа. Зная, до какой степени драгоценна эта рукопись, подняв его, Матюрену пришла удачная мысль, обратившись к Летающей Рыбе, сказать:

– Это для Тейтли.

– Для Тейтли! – повторил предводитель.

Таким образом драгоценная тетрадка была спасена и отложена в сторону.

Каждый из мицтеков взял себе, что ему вздумалось, и тогда приступили к взлому другого сундука. Когда он был вскрыт, со всех сторон посыпались громкие радостные возгласы, так как в нем оказались различные принадлежности матросского одеяния: суконные куртки, фланелевые рубашки, красного и голубого цвета бумазейные панталоны, пояса и башмаки. Забрав, что им было нужно, к великому удовольствию Матюрена, индейцы не помешали ему взять две пары матросского одеяния, в которых крайне нуждались как Бильбоке, так и Матюрен.

Затем приступили к взлому сундука, принадлежавшего Валентине. В нем было охотничье одеяние, всякое белье и коробочки, наполненные различными мелкими вещами, до такой степени необходимыми женщинам, а именно: щипчики, ножницы, иголки, булавки и прочие мелочи. И наконец, небольшая шкатулочка с драгоценными украшениями. При виде их восторг индейцев был безграничен. Нацепив на себя перстни, браслеты, ожерелья и серьги, они кричали и плясали от радости. Один небольшой несессер с зеркалом вызвал даже ссору между двумя индейцами, но Летающая Рыба положил ей конец, овладев несессером. Благодаря неописанной радости индейцев, возбужденных приобретением всех этих вещей и драгоценностей, Матюрену удалось сохранить для Валентины охотничий костюм и кое-какое белье. Когда молодая женщина узнала о разграблении своей шкатулки с драгоценностями, на глазах у нее показались слезы, так как многие из этих украшений представляли собой дорогие сердцу воспоминания.

Окончив дележ вещей, четверо индейцев отправились в лес и вскоре принесли оттуда павлина. Жареное мясо этой птицы вместе с кукурузными лепешками составляло ужин индейцев. Когда наступила ночь, зажжен был костер между хижиной и опушкой леса, и два индейца поместились часовыми около деревьев, стоя с луками наготове. Матюрен и Бильбоке, внеся капитана в шалаш, улеглись на пороге.

На другой день, чуть взошло солнце, оба матроса понесли капитана к ручью, и там все трое занялись туалетом. Это занятие вскоре привлекло индейцев, смотревших на них с большим любопытством, и даже с изумлением, объясняемых тем, что, по странному предрассудку, они, точно видя опасного врага в воде, всеми мерами, насколько возможно, избегают соприкосновения с нею. Рауль, опустив ноги в воду, видимо наслаждался освежающей прохладой. Но вдруг со стороны хижины послышались громкие возгласы, и все взоры обратились к шалашу, из которого вышел стройный молодой человек довольно высокого роста в охотничьей куртке из старого сукна и обутый в высокие сапоги из мягкой кожи. В этом юноше индейцы поначалу не узнали Валентины, заменившей женское платье несравненно более удобным для хождения и езды по лесам и степям охотничьим костюмом, по счастью, припасенным от индейцев для нее Матюреном.

После завтрака, состоявшего из остатков вчерашнего павлина, куски которого для пленников жарил Бильбоке, трое индейцев оседлали коней и исчезли в лесу. Пятеро других индейцев пошли вдоль берега моря, куда за ними последовал Матюрен, а Бильбоке остался, занявшись плетением шляп. В течение ночи волнами моря выброшено было только несколько досок, пустых бочонков и кое-какие веревочные снасти. На какое возможно далекое расстояние Матюрен осматривал как поверхность, так и берег, но ничего не было видно. Старый матрос окончательно пришел к убеждению, что не только Жан и Пьер, преданные Валентине настолько же, как он и Бильбоке были преданы Раулю, но и все остальные, находившиеся на «Ласточке», погибли, равно как и само судно.

Это известие, о котором нельзя было не сообщить, сильно опечалило капитана и вызвало слезы жены его. Оба они еще более сознавали всю тягость своего положения. И находили, что их благоразумие и крайняя осторожность пошли не на пользу, а отлично придуманная и подготовленная цель всей их жизни окончательно погибла.

Но вдруг все индейцы собрались вместе и, по-видимому, прислушивались; затем бросились к своим любимым лошадям и быстро освободили их от пут. Вдали послышался глухой шум. Мицтеки тотчас вскочили в седла и вооружились луками. После нескольких минут ожидания, показавшихся томительными пленникам, не знавшим причины всех этих приготовлений, из леса показались три всадника, которые уехали утром, а за ними еще другие двадцать. Всадники, испуская восторженные крики, окружили Летающую Рыбу. Вскоре каждый из всадников, один за другим, пригнувшись к шее лошади, проскакали перед хижиной, у порога которой несколько испуганные стояли пленники. Некоторые из воинов, очевидно, восхищались Валентиной, белая кожа которой, светло-русые волосы и мужской костюм приводили в восторг и изумление. У всех этих всадников позади седла на спине лошади был прикреплен большой вьюк кукурузных лепешек. Все люди были одеты в куртки без рукавов и в кожаные панталоны, относительно новые и расшитые красными шнурками, а также серебряными и золотыми нитками самыми разнообразными и причудливыми узорами. Волосы индейцев были приподняты вверх и связаны в пучок на макушке, проткнутые поперек голубого цвета пером, представляющим собой военный символ Тейтли.

По знаку, поданному Летающей Рыбой, всадники сошли с лошадей и окружили его. Тот говорил им что-то, часто поглядывая в сторону пленников, так что очевидно было, что он сообщал им подробности о кораблекрушении и об их священном положении, так как в рассказе часто слышались имена Тейтли, Хоцитл и Тецкатлипока. Впрочем, новоприбывшие всадники были уже извещены об этих событиях тремя воинами, выехавшими утром им навстречу. Вскоре после этого они снова сели на лошадей, а Летающая Рыба подошел к хижине и спросил Валентину:

– Белая женщина, в силах ли ты будешь идти в прерии?

– Это мне вовсе не трудно, но каким образом туда попадет мой муж?

Индеец приказал привести коня и, обратившись к Матюрену и Бильбоке, сказал:

– Посадите на коня вашего начальника.

– Куда мы отправляемся? – спросил Рауль.

– Мы присоединяемся к Тейтли, – отвечал Летающая Рыба.

Молодой капитан был посажен на коня; рядом с ним шли Валентина, Бильбоке и Матюрен, бросив последний прощальный взор на светло-голубую, спокойную гладь моря, оказавшегося для них до такой степени пагубным. В лесу довольно трудно было пробираться, и приходилось принимать всевозможные меры предосторожности, чтобы не натолкнуться на пни и громадные ветви, валявшиеся всюду на пути. Через полчаса они вышли из лесу на обширную равнину и невольно вскрикнули от изумления, увидав на ней огромное число всадников, бросившихся к ним навстречу и оглашавших воздух воинственными возгласами.