VI. У Каабы

По закону Магомета, всякий правоверный по прибытии в святой город должен непременно посетить Каабу. Князь Индии свято исполнил это правило: он разбил свои палатки рядом с эмиром эль-хаджи и меккским шерифом у подошвы горы Милосердия; потом для удобства нанял дом с окнами; выходившими на мечеть, и, окончив таким образом свое водворение, прямо отправился к Каабе со своей свитой, проводником и негром Нило, державшим над его головой зонтик из легкой зеленой бумаги. Все они были босые и в белой одежде.

Достигнув мечети и келий, которые окружали открытой колоннадой площадь с Каабой, они остановились и набожно окинули взглядом представившееся им зрелище. Семь минаретов, выкрашенных в красную, синюю и темную краску, рельефно выдавались на безоблачном небе. Между ними тянулись одна за другой три песчаных и три мощеных площадки. Последняя, окруженная золочеными фонарями, была выложена блестевшими, как зеркало, гранитными плитами, и на ней возвышался, как пьедестал монумента, белый, мраморный, унизанный бронзовыми кольцами фундамент святого дома. Сама Кааба, представляющая собой вытянутый параллелепипед в 40 футов высоты, 18 шагов длины и 16 ширины, была вся покрыта черной шелковой тканью с золотыми надписями из Корана. Эта драпировка своей новизной и свежестью доказывала, что эмир эль-хаджи уже успел сдать султанский подарок. Толпа правоверных медленно двигалась вокруг этой святая святых и останавливалась только перед черным камнем. Но прежде чем приложиться к камню, а затем, по закону Магомета, семь раз обойти вокруг Каабы, князь Индии направил свои шаги к священному колодцу и терпеливо дождался своей очереди, чтобы испить из него воды, на что потребовалось много времени, так как и здесь толпа была велика.

Наконец добрался до черного камня благодаря усилиям проводника, который энергично расталкивал толпу, восклицая:

– Дорогу князю Индии! Дорогу любимцу пророка! На его пути нет бедных.

Стоявший перед ним у камня правоверный пришел в такое фанатическое исступление при виде святыня, что не припал к ней губами, а отчаянно два раза ударился о нее головой и упал без чувств на землю. Проводник оттолкнул его ногой и пропустил вперед князя Индии. Спокойно, без энтузиазма еврей взглянул на камень, который сосредоточивал в себе поклонение всего магометанского мира, и впервые не повторил установленных, набожных восклицаний, произнесенных проводником:

– Великий Бог! Я верую в Тебя, я верую в Твою книгу, я верую в Твое слово! Я верую в надежду…

Не слыша, чтобы его слова повторялись князем, проводник с удивлением оглянулся и снова начал ту же молитву.

С трудом пересилив неожиданное отвращение к своему постоянному фарисейству, князь Индии и хотел уже повторить слова проводника, как неожиданно услышал болезненный стон безумного фанатика, лежавшего у его ног лицом кверху. Из двух ран на его лбу текла кровь.

– Бедняк умирает! – воскликнул князь.

– Аллах милосерд, будем молиться, – отвечал проводник, который не считал нужным отвлекаться от установленных обрядов, что бы ни случилось вокруг.

– Но он умрет, если ему не окажут помощи.

– Когда мы кончим свое поклонение, то пошлем сюда носильщиков, которые его уберут.

Князь Индии нагнулся к упавшему паломнику. Он лежал на спине, лицом к небу, с закрытыми глазами и тихо стонал.

И князь Индии вдруг узнал его. Это был эмир. Переодевшийся в простые одежды, он вместе с другими паломниками подошел к святыне и теперь лежал у камня, никем не узнанный.

– Это эмир эль-хаджи! – воскликнул князь Индии.

Вокруг воцарилась безмолвная тишина. Все правоверные видели еще недавно этого юношу, сиявшим красотой и здоровьем, на прекрасном коне, в блестящем вооружении.

– Эмир эль-хаджи умирает! – быстро пронеслось из уст в уста, и все присутствующие стали повторять в один голос изречения из Корана, но ни один не протянул ему руки помощи.

Князь Индии нимало этому не удивился, так как правоверным нечего было жалеть молодого эмира, а, напротив, они завидовали, что он умирал по Божьему милосердию перед святыней и прямо перейдет в рай, с венцом мученика на челе. В их глазах он был счастливейший из смертных, и уже врата рая скрипели на своих хрустальных петлях, а пророк выходил к нему навстречу в своей белой, лучезарной одежде.

– Эмир умирает от чумы! – с горечью воскликнул князь Индии.

Он ожидал, что толпа при этих словах бросится в бегство, но никто не двинулся с места.

– Клянусь Аллахом, – произнес он еще более громким голосом, – желтый воздух дунул на эмира и дышит на вас всех, бегите!

– Аминь, аминь!

– Мир тебе, князь мучеников!

– Счастливец ты, лев Аллаха! – вот что послышалось ему в ответ.

Очевидно, эту толпу одушевляло нечто большее, чем фанатизм, и с такой верой, презиравшей болезнь и смерть, новому проповеднику тщетно было бы вступить в борьбу. Князь Индии тяжело вздохнул, махнул рукой и сделал знак своим слугам, чтобы они подняли лежавшего на земле эмира.

– Завтра я окончу свое поклонение, – сказал он своему проводнику, – а теперь веди меня домой.

Его приказание было немедленно исполнено.

К утру эмир благодаря лечению князя настолько оправился, что мог рассказать, что с ним приключилось.

Он понял, что заболел на другой день после свидания с князем Индии в Эль-Зарибе, но решил во что бы то ни стало исполнить поручение султана и передать его дары шерифу. Он боролся с одолевавшей его болезнью. Поэтому, получив даже расписку шерифа в приеме всех присланных ему предметов, он еще сдал все необходимые распоряжения для устройства своего лагеря, и только когда все благополучно было окончено, приказал посадить себя на лошадь, так как уже не имел сил вскочить в седло, и, убежденный в своей близкой смерти, отправился в Каабу, чтобы умереть под сенью святыни.

Слушая его рассказ, князь Индии все более и более убеждался в тщетности распространить проповедь новой религии среди народа, столь пламенно преданного своей вере. Ему оставалось теперь только поспешить в Константинополь, центр христианского движения. Там, может быть, ожидал его больший успех. В конце следующей недели, совершив установленные два паломничества и убедившись, что эмир совершенно выздоравливает, он двинулся в путь и благополучно достиг Джедды, где его ждало судно для перехода через Красное море.

VII. Прибытие в Константинополь

Чем более приближалось время, назначенное князем Индии для его приезда в Константинополь, тем нетерпеливее ждал его Уель, сын Иадая. Когда же наступил шестой месяц, в конце которого должно было совершиться желанное событие, то он стал считать дни, а за две недели уже начал по утрам ходить в Золотой Рог и спрашивать о прибывших из Египта судах. Однако все было тщетно. Наступил последний день срока, а о князе Индии не было слуха. Уель уже начал отчаиваться, но Сиама спокойно оканчивал все приготовления к приему своего господина, вполне убежденный, что он явится в назначенное время.

Все было готово с завидной точностью в новом доме князя Индии. Четыре комнаты нижнего этажа были приготовлены для трех слуг кроме Сиама, во втором находились три апартамента, соединенные дверями, завешенными портьерами из верблюжьей шерсти. Меблировка их была смешанная: римская, греческая и египетская.