– Я вижу, ты мало что знаешь, – заявила Герцогиня уверенно, – в этом всё дело.

Алисе не понравился тон, каким Герцогиня сделала своё замечание, и ей захотелось сменить тему. А пока она пыталась придумать, что бы такое сказать, Кухарка сняла с огня кастрюлю и принялась швырять чем попало в Герцогиню и ребёнка. Сначала полетели кочерга, совок и каминные щипцы, а потом настала очередь посуды – тарелок, блюд, соусников. Герцогиня не обращала на это ни малейшего внимания, даже если что-нибудь попадало в неё; а ребёнок и без того так вопил, что было трудно понять, плачет ли он от боли, когда в него попадают разные предметы, или орёт безо всякой причины, не чувствуя боли.

– Что вы делаете! – воскликнула Алиса в ужасе. – Господи, это блюдо разобьёт малютке носик!

Огромнейшее блюдо пролетело около лица ребёнка и чуть не врезалось ему в нос.

– Если бы каждый занимался своим делом, – сердито проворчала Герцогиня, – то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.

– Но что́ же в этом хорошего? – возразила Алиса, довольная случаем выказать свои познания. – Земля за двадцать четыре часа обращается вокруг своей оси. Только подумайте, сколько всего надо успеть сделать за это время! Открытие, которое сделали учёные…

– Топор! – закричала Герцогиня. – Отрубить ей голову!

Алиса с тревогой взглянула на Кухарку. Неужели она исполнит это приказание? Но Кухарка была занята супом и, по-видимому, не обратила никакого внимания на слова Герцогини. А потому Алиса решилась заговорить снова.

– За двадцать четыре часа, – повторила она, – кажется, так? Или за двенадцать?

– Хватит надоедать мне! – крикнула Герцогиня. – Я терпеть не могу цифр и вычислений!

И она принялась укачивать ребёнка и напевать что-то вроде колыбельной песенки, сильно встряхивая его после каждой строчки:

 
С мальчишкой строгой надо быть
И бить, когда чихает.
Покоя нету от него,
Он всех нас доконает.
 

Припев:

(Поют Герцогиня, Кухарка и ребёнок)

 
Уа! Уа! Уа! Уа!
 

Перейдя ко второму куплету песенки, Герцогиня стала высоко подбрасывать младенца, и он заревел так отчаянно, что Алиса едва могла разобрать слова:

 
Строга я с малым, коль криклив,
И бью, когда чихает.
Мы с перцем острым варим суп,
А он пусть привыкает.
 

Припев:

 
Уа! Уа! Уа! Уа!
 

– Можешь понянчить его, если хочешь, – крикнула, кончив петь, Герцогиня и швырнула ребёнка Алисе. – Мне пора идти играть в крокет с Королевой.

И она выбежала из кухни. Кухарка бросила ей вдогонку сковородку, но промахнулась.

Алиса успела поймать ребёнка. Но удержать его на руках было непросто. Странный это был ребёнок – он всё время растопыривал в стороны руки и ноги.

«Прямо морская звезда», – подумала Алиса.

Ребёнок пыхтел, как паровозик, он то сгибался чуть ли не вдвое, то вдруг выгибался и едва не вываливался у Алисы из рук. Она никак не могла взять его поудобнее.

Наконец ей это удалось. Для того чтобы он сидел смирно и не мог упасть, Алисе пришлось завязать малютку в узел и крепко держать его за правое ухо и за левую ногу, чтобы он не развязался. Тогда только Алиса решила вынести ребёнка на воздух.

«Если я оставлю малыша здесь, – подумала она, – они, того и гляди, прибьют его…»

– Оставить его – это преступление!

Последние слова Алиса произнесла громко, и ребёнок хрюкнул ей в ответ; теперь он уже не чихал.

– Не хрюкай, – сказала ему Алиса. – Это неприлично.

Ребёнок снова хрюкнул, и она с тревогой взглянула на него, пытаясь понять, что с ним такое. У него было какое-то странное лицо; нос его был похож на пятачок поросёнка, а глазки были совсем крохотные. Алисе его вид совершенно не понравился.

«Может быть, он не хрюкал, а хныкал», – подумала Алиса и снова взглянула на него, чтобы узнать, мокрые ли у него глаза.

Нет, никаких слёз на глазах не было.

– Если ты собираешься превратиться в поросёнка, мой милый, – сказала Алиса, – то я не стану возиться с тобой. Понимаешь?

Ребёнок снова захрюкал или захныкал – трудно было понять, что за звуки он издаёт, – и Алиса некоторое время продолжала идти молча.

«Что же мне делать с ним, когда я вернусь домой?» – думала она.

Вдруг ребёнок снова захрюкал, да так громко, что Алиса с беспокойством вгляделась в него повнимательнее. И тут она увидела совершенно ясно, что никакой это не ребёнок, а самый настоящий поросёнок. С какой же стати ей таскать его!

Она опустила поросёнка на землю, и он весело затрусил в лес.

– Он был такой несимпатичный, когда был ребёнком, – сказала Алиса, – но из него вышел очень хорошенький поросёночек.

И она стала вспоминать своих знакомых детей, из которых тоже могли бы выйти хорошенькие поросята.

– Если бы я только знала, как превращать их… – вслух сказала она, как вдруг увидала Чеширского Кота, сидевшего на ветке. Кот улыбнулся, когда Алиса подошла к нему, и посмотрел на неё очень добродушно. Но Алиса понимала, что поскольку у него были длинные когти и много острых зубов, то с ним, конечно, следовало обращаться почтительно.

– Чеширская кисонька, – начала Алиса несколько нерешительно, так как не знала, понравится ли Коту такое обращение. Но тот продолжал улыбаться, и Алиса, успокоившись, продолжала: – Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда?

– Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот.

– Мне всё равно, куда бы ни… – начала Алиса.

– Значит, тебе всё равно, в какую сторону идти, – перебил её Кот.

– Куда бы ни выйти, лишь бы куда-нибудь прийти, – договорила Алиса.

– Ну уж куда-нибудь ты наверняка придёшь, – сказал Кот, – если походишь подольше.

Возразить на это было нечего. Алиса поняла, что нужно было спрашивать как-то по-другому.

– А кто живёт тут поблизости? – спросила она.

– В этой стороне, – ответил Кот, взмахнув правой лапкой, – живёт Шляпник, а в этой, – он поднял левую лапу, – живёт Мартовский Заяц. Можешь заглянуть к ним, если хочешь. Они оба сумасшедшие.

– Но я не хочу идти к сумасшедшим, – сказала Алиса.

– Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.

– Почему вы думаете, что я сумасшедшая? – спросила Алиса.

– Потому что иначе ты не пришла бы сюда.

По мнению Алисы, это было неубедительное доказательство, но она не стала возражать.

– А откуда вы знаете, что вы сумасшедший?

– Вот скажи мне, собака – существо нормальное, так? – спросил Кот.

– Да, по-моему, собака – существо нормальное, – согласилась Алиса.

– Хорошо, – сказал Кот. – Известно, что собака ворчит, когда сердится, и машет хвостом, если довольна. А я ворчу, когда доволен и виляю хвостом, когда злюсь. Значит, я ненормальный, то есть сумасшедший.

– Вы мурлычете, а не ворчите, – сказала Алиса.

– Можешь называть как угодно… Ты будешь сегодня играть в крокет с Королевой?

– Мне очень хотелось бы, – ответила Алиса, – но меня не приглашали.

– Я скоро вернусь, – вдруг сказал Кот и мгновенно исчез.

Алиса этому не особенно удивилась: она уж привыкла ко всяким чудесам.

Пока она смотрела на то место, где только что сидел Кот, тот вдруг снова появился.

– А кстати, что стало с ребёнком? – спросил он. – Я забыл спросить тебя об этом.

– Он превратился в поросёнка, – ответила Алиса, как будто в этом не было ничего особенного.

– Я так и знал, – сказал Кот и снова исчез.

Алиса подождала немного, думая, что Кот вот-вот появится, но его всё не было, и она пошла в ту сторону, где, по словам Кота, жил Мартовский Заяц.

«Шляпников я видела и раньше, – рассуждала она, – и мне гораздо интереснее посмотреть на сумасшедшего Зайца. Так как сейчас май, то он, может быть, не будет таким безумным, как в марте».

Алиса подняла глаза и увидела, что Кот снова сидит на дереве.

– Как ты сказала? – спросил Кот. – В поросёнка или в слонёнка?

– Я сказала «в поросёнка», – ответила Алиса. – Как это неудобно, что вы так неожиданно появляетесь и исчезаете! От этого прямо голова идёт кругом.

– Неужели? – сказал Кот и на этот раз стал исчезать очень медленно, начиная с кончика хвоста и кончая улыбкой, которая оставалась ещё какое-то время после того, как сам Кот уже исчез.

«Котов, которые не улыбались, я видела часто, – подумала Алиса. – Но улыбка без кота! Это самое невероятное из всего, что я видела здесь».

Взглянув ещё раз на дерево, где только что сидел Кот, она отправилась в путь. Вскоре Алиса увидела дом Мартовского Зайца. Трубы торчали на нём, как заячьи уши, крыша была покрыта мехом. Дом был такой большой, что Алиса прежде, чем подойти к нему, откусила немножко от кусочка гриба, бывшего у неё в левой руке, и стала выше ростом. Но и после этого она приблизилась к дому с некоторой робостью. «А вдруг Заяц начнёт беситься и буйствовать! – с опаской думала она. – Уж лучше бы мне было пойти к Шляпнику».