Целью путешествия обоих апостолов была местность Галатия. Под этим именем тогда подразумевалось не только граничащее с Вифинией и Понтом отечество кельтийских Галатов, но гораздо более обширная область. Антоний, сделавшись властителем Востока, подчинил всю южную часть Малой Азии до моря одному правителю и дал ему царский титул. С тех пор к римской Галатии принадлежали: Западная Киликия, Памфилия, Исаврия, Писидия и Ликаония. Посаженный Антонием царь Аминта укрепил свое владычество победой над разбойничьими князьями Дервии и наложил дань как на них, так и на смелых корсаров, гнездившихся в Тавре. Когда Аминта пал, сделавшийся тогда императором Август усердно принялся за приведение в порядок малоазиатских дел. Не раз он двигал войска из Сирии в Тавр, чтобы усмирить непокорные племена. Но он употребил еще более действенное средство. Он поселил внутри страны много римских семейств, чтобы покорить ее на мирной почве римско-греческой культуры. Одна из этих колоний утвердилась в древнем городе Селевкидов, Антиохии Писидийской, куда теперь шли Павел и Варнава. – Мы видим, следовательно, что они обращались с проповедью в самую негостеприимную часть этого полуострова, в древние времена служившего мостом между Западом и Востоком, а теперь – опустевшего, заброшенного неизведанного несмотря на свое положение у ворот Европы.
Отчего же апостолы направили свои шаги именно сюда, как бы забыв о других цветущих, имеющих важное значение странах? Взгляд на пункт, из которого они вышли, Сирийскую Антиохию, и на окружающие страны, вероятно, объяснит нам это. Они не могли идти отсюда на восток. Там была Иерусалимская область. Отчего они не подумали об Египте? ведь между Антиохией и Александрией было удобное сообщение. Разве древняя страна Нила, где с незапамятных времен люди размышляли над загадкой жизни и смерти, где целый миллион евреев мог дать апостолам необходимую точку опоры, – не была в высшей степени благодарной почвой для проповеди Воскресения? Хотя просвещенные египетские иудеи и считались своими соотечественниками за еретиков, но во всяком случае они не были хуже самарян и язычников. Вероятнее всего, что апостола Павла здесь уже предупредили другие вестники, а он, как известно, всегда следовал правилу «проповедывать Евангелие там, где Имя Христово еще неизвестно». Северная Африка, Киринея, также была занята. Итак, Павлу и Варнаве оставале я только запад. Прекрасный остров Кипр они уже посетили и пробыли там, может быть, около полугода. Что же было им ближе Малой Азии? На свою родину, в Таре, Павел, однако, не пошел, и вообще он никогда здесь не проповедывал, вероятно, зная правило, что никто не пророк в своем отечестве. Он направился в Памфилию, где через Тавр пролегала горная дорога. Эти места были знакомы Павлу еще с детства. Отсюда направились караваны в Таре через знаменитые «киликийские ворота» и привозили с собой бесконечные рассказы о ликаонских и галатийских странах. Оба апостола знали также, что по всему полуострову рассеяны иудейские общины, которых вера в Единого Бога, как факел, светила во мраке язычества. Общины эти находились в частых сношениях и легко может случиться, что иные из них могли просить апостолов принести благовестие и их друзьям. Если принять в расчет все эти маленькие случайности, то окажется вполне понятным, почему Павел и Варнава последовали всем этим внутренним и внешним побуждениям и отправились внутрь Малой Азии.
Малая Азия в середине представляет собой обширное плоскогорье. С юга стеной возвышаются снеговые горы Тавра. К морю они спускаются отвесно и глубоко, но с северной стороны – кажутся гораздо ниже, так как спускаются на плоскогорье, составляя его границу. Там много живописных озер, и на их берегах в древности красовалось немало цветущих городов, в том числе и Антиохия Писидийская. Путешествие Павла и Варнавы из Пергии в Антиохию продолжалось, вероятно, дней шесть. Дня три они поднимались по горам, следуя течению Каистра, потом прошли через горный проход, откуда пришлось спускаться по северному склону на Писидийское плоскогорье.
Путешествие вдвоем имеет в себе много хорошего. Здесь люди больше сближаются, чем в шумных городах: целые дни приходится идти вместе по горам и лесам, а природа невольно наводит на мысль о Вездесущем, Который основал горы и вселенную. Вероятно, это испытали и оба апостола. Вероятно, они обменивались впечатлениями, вели задушевные разговоры и все более убеждались в том, что Провидение нарочно соединило их, после того как они, познакомившись в Иерусалиме, совсем было потеряли друг друга из виду. Тут они укреплялись в решении проповедовать Евангелие по всей римской империи. Может быть, эти дни принесли свои плоды и для более глубокого разумения учения Христова. Его отдельные части и вся вообще великая тайна нашего искупления являлась им теперь еще прекраснее и возвышеннее после взаимного обмена мыслями.
Приблизительно на четвертый день своего путешествия они в первый раз завидели чудное голубое зеркало прекрасного горного озера. Теперь оно называется Эгердир Гель. С южной стороны, с которой апостолы увидели его в первый раз, оно всего прекраснее. Оно простиралось в бесконечную даль к северу, окруженное горными видами, и глаз с отрадой останавливался на нем, после виденных ими картин дикой горной природы.
Возможно, что они переправились через озеро на корабле. Правда, теперь это озеро мертво и пустынно, как будто бы вся процветавшая на его берегах жизнь была погребена в его волнах, подобно потонувшему городу Пулину; но тогда, когда прибыли сюда Павел и Варнава, здесь царило оживление. Вместо небольшого числа теперешних плоских лодок, на которых плавать – истинное мучение, тогда по голубым волнам скользили десятки кораблей.
Но невероятно также и то, что апостолы продолжали свой путь пешком. Тогда им приходилось повернуть вправо по восточной дороге, по крутым, изрезанным глубокими пропастями, горам, часто спускавшимся прямо к воде. Путешественники, верно, не раз останавливались, затаив дыхание, когда перед ними вдруг с вершины открывался вид на лежавшее внизу озеро. Во сколько раз это озеро было прекраснее Генисаретского! Как приветливо смотрели с его берегов города, деревни, сады и виноградники! Как оживляли его мелькавшие на сверкающих волнах белые паруса! Как и теперь еще красив стоящий на берегу озера город Егердир! А перед ним, посреди озера, являются глазам зрителя несколько восхитительных островков, где над красными крышами и стройными минаретами возвышаются тополи и кипарисы.
Всего прекраснее озеро при солнечном закате. Тогда и оно, и горы отливают тысячью роскошных цветов. Водяная поверхность у берегов отличается более темными, глубокими тонами; глинистый сланец и известковые стены гор освещены как бы ярким пламенем. Небо горит золотом и пурпуром, а озеро искрится всеми цветами радуги. Стоя на этих вершинах, нельзя не вспомнить, что здесь стояли также и Павел с Варнавой и смотрели на Божий мир. Может быть, они совершали здесь свою вечернюю молитву, как некогда Учитель на берегах Генисаретского озера.
Приблизительно на пятый день после выхода из Пергии они миновали озеро и направились к северо-востоку. Перед ними появились величественные вершины Султан-Дага, все яснее и яснее обрисовываясь перед их глазами. У подножия этих гор лежала Писидийская Антиохия, ближайшая цель их путешествия. Они вступили в ее ворота приблизительно на шестой день.
Яловадж – так называется турецкий городок, стоящий ныне на месте Антиохии Писидийской. Он лежит в прекрасной и плодородной местности. Над ним возвышаются горы Султан-Дага, а вокруг зеленеют прекрасно орошенные сады. В некотором отдалении от озера красуются зеленые холмы, где пасутся многочисленные овцы и верблюды.
Город не велик, его дома тонут в зелени красивых тополей, платанов, кипарисов и орешин. От востока к западу перерезывает город река, принимающая в себя много источников и вливающаяся в озеро, меняя на севере свое название. Оно называется Хойран-Гель. Турки очень любят его берега; в устроенных здесь кофейнях, в хорошую погоду, они с наслаждением пьют кофе и курят кальян, лежа на коврах или циновках, или сидя на низеньких скамейках.
Ничто здесь не напоминает великого прошлого Антиохии, но невдалеке от города лежат величественные развалины, заключающие в себе ее остатки. Уже издалека мы видим многочисленные арки водопровода, вероятно, существовавшего и во времена апостола Павла. Большие мраморные глыбы, остатки длинных домов, фундаменты храмов, – последние преимущественно на южной стороне, – портики, резные колонны, мраморные карнизы – все это напоминает туркам, какие здесь стояли прекрасные храмы и здания. Какому богу служили антиохийцы? Вероятно, Мен-Аркею, Менесу лидийцев, алтари которого здесь очень почитались. Здесь, вероятно, при свете пламени разыгрывались те дикие оргии, когда антиохийские язычники поклонялись солнцу, луне и звездам и предавались ужаснейшему разврату, на который Павел намекает в послании к Галатам (4, 8).
Позже, вероятно, храмы были превращены в христианские церкви, а эти в свою очередь были разрушены магометанами.
Антиохия Писидийская возвысилась с тех пор как она стала римской колонией с итальянскими правами.
Население увеличилось римскими семействами, а кроме того, здесь поселились евреи, которые водворялись везде, где римское правительство создавало обеспеченное существование.
Как мы в чужой стране прежде всего ищем своих соотечественников, так и апостолы прежде всего обратились в иудейскую часть города. Иудеи пользовались в римском государстве значительными привилегиями, но никто не любил их. Царствовавший тогда император Клавдий был их очевидным врагом. Но тем не менее этому народу выпала на долю великая божественная задача. Надо было знать, какие дикие оргии носили тогда название религии, нужно сравнить рассеянный Израиль с окружавшими его народами, чтоб понять, что он со своими благородными задатками все же мог быть провозвестником истинного Бога, подобно Иоанну Крестителю уготовляя путь Христу. Чистый, высоконравственный закон, вера в Единого Бога, надежда на пришествие Спасителя – таковы были три качества, которые сделали закон, по словам апостола Павла, «детоводителем ко Христу» и для прочих народов. И в сердце Малой Азии Ветхий Завет сделал свое дело и привлек к себе много душ, не находивших удовлетворения в национальной религии. На почве закона Моисеева апостол Павел мог посеять и собрать обильную жатву для Христа и поэтому вполне понятно, что он везде не только прежде всего направлялся в синагогу, но и выбирал для своего пути исключительно такие города, в которых существовали синагоги.
Апостол имел в виду и еще одно обстоятельство. Римские законы запрещали проповедовать в государстве новую религию; на этом-то впоследствии основывалось неприязненное отношение высших властей к филиппийским христианам. Но иудейская синагога издавна имела право собирать прозелитов. Таким образом, апостолы могли проповедовать в синагоге Евангелие как иудеям, так и язычникам, не оскорбляя римского закона.
Итак, Павел и Варнава в первую субботу по своем прибытии отправились в синагогу. В иудейской части города не работали, богомольцы в праздничной одежде спешили к богослужению. В синагоге собрались как евреи, так и язычники. Начальник синагоги, вероятно, обратил внимание на новых лиц, заметил, вероятно, и то, что они – учители закона. Поэтому по окончании службы он послал к ним служителя с предложением сказать слово к народу.
«Тогда Павел встал и сделал знак рукой», – так сказано в «Деяниях» про первую проповедь апостола в Малой Азии. Его слушатели, иудеи и прозелиты, основывали свою веру на истории и пророках Израиля. Это и послужило апостолу Павлу точкой исхода. Быстро, как бы в триумфальном шествии, развернул он перед ними всю ветхозаветную историю, начиная от освобождения из Египта и до появления Иисуса. Потом он изобразил перед ними великое движение, начавшееся в Палестине 15 лет тому назад, проповедь Иоанна Крестителя, провозвестника нового времени и проповедника покаяния. Ослепленный блеском его пророческого образа, народ принял его за обещанного Христа. Но Иоанн постоянно отрицал это и не переставал повторять народу: «Я не Христос, но Он идет за мною. Я только провозвестник Его пришествия». И, действительно, через несколько месяцев пришел Мессия, которого Израиль ждал уже целые столетия. С красноречием любви и одушевления Павел изобразил Его жизнь, позорную казнь, горестное погребение. Но тут-то и прославил Отец Сына: могила не могла Его удержать. На третий день Он воскрес и многократно являлся ученикам, так что им уже нельзя было сомневаться в Его воскресении. А потом Он послал их проповедовать благую весть об избавлении всех людей от греха и смерти. Вот и они с Варнавой пришли сегодня в Антиохию как посланники Воскресшего возвестить всем прощение грехов. «До сих пор, – продолжал Павел, – вы искали оправдания в законе Моисеевом. Но законом нельзя оправдаться, а только Иисусом Христом». Проповедник закончил увещанием своих слушателей не пренебрегать предлагаемым спасением.
Эта проповедь, которая прозвучала для многих слушателей, как трубный призыв новой эры, основала первую малоазиатскую христианскую общину. Это были новые, дотоле неслыханные звуки, обещавшие блаженство не ценой исполнения бесчисленных мелочных иудейских предписаний, но единственно по милосердию Царя и Господа, призывавшему всех к Себе, как любимых детей. Когда Павел и Варнава пошли домой, то их окружили на улице толпы народа, который с торжеством, как старых друзей, проводил их до гостиницы. Особенно язычники упрашивали их рассказать им еще что-нибудь о Спасителе. Многие иудеи тоже присоединились к их просьбе. И так всю неделю апостолы собирали около себя слушателей и проповедовали; при этом Павел, несомненно, рассказывал им и о том, как он сам из лютого врага Воскресшего Господа сделался Его горячим приверженцем.
Это было добрым началом. Прошло лишь несколько дней со времени прибытия апостолов в Антиохию, а уже около них каждый вечер собирался кружок верующих, который сплачивался все теснее и теснее. Как торжественны были те часы, в которые апостолы крестили первых христиан Галатии в шумных волнах Антия и увещевали их «пребывать в милосердии Божием!»
Весь город пришел в сильное движение. Мессия пришел! Он появился в Палестине уже 10 лет тому назад, а мы этого и не знали! Эта весть проникла в каждую антиохийскую хижину, все рассказывали друг другу о замечательной проповеди двух мужей, пришедших с Востока. Сын Божий жил на земле, был предан смерти и воскрес для спасения иудеев и язычников. И чем больше томился, чем мрачнее смотрел на будущее тогдашний мир, испытавший зверство Калигулы и переживавший эпоху Клавдия и его Мессалин, тем сильнейшее впечатление должна была произвести проповедь, обещавшая такое светлое, золотое будущее. Где не были тронуты сердца и совесть, там возбуждалось по крайней мере любопытство.
Проповедь апостолов, как колокольный звон, привлекла на следующий раз в синагогу множество народа. Все места были заняты. Начальники синагог и их друзья смотрели, однако, на это с неудовольствием: к ним никогда не стекалась такая толпа народа.
Тем не менее, им пришлось еще раз уступить кафедру чужеземцам, и они решились оказать им серьезное сопротивление. Кроме зависти, ими руководили еще и усвоенные ими начала. Иудейское высокомерие, видевшее в остальных людях низшее племя, было оскорблено тем, что новое учение открывало двери Царствия наравне с ними и язычникам.
Поэтому, когда Павел и Варнава продолжали проповедь в таком же духе, присутствующие иудеи стали прерывать их громкими возгласами, перешедшими, наконец, в порицание и брань: апостолам пришлось замолчать. «Вам первым, – сказал тогда Павел иудеям, – было проповедано Евангелие; но так как вы сами отказываетесь от него, показывая себя недостойными вечной жизни, то мы обращаемся к язычникам». И он подтвердил свои слова изречением пророка Исаии, где Бог говорит Мессии: «Я поставил Тебя светильником для язычников, чтоб Ты был спасением до конца земли!»
Противники в смущении замолчали. Пророку Исаии они не смели и не могли возражать. Итак, за апостолами осталось последнее слово и они с торжеством оставили синагогу. А язычники почувствовали, что этими словами Господь еще в Ветхом Завете дал им право на спасение.
С этого дня Павел и Варнава порвали всякую связь с синагогой, да теперь они в ней уже и не нуждались. Весь город и без того стекался слушать их проповедь. Христианское общество все увеличивалось и оба проповедника все больше и больше убеждались в том, что Царствие Божие принадлежит не упорным и жестоковойным иудеям, но тем народам, которые с благоговением принимали Евангелие; а апостолу Павлу становилось все яснее, что его призвание состояло в благовестии язычникам.
Тем радостнее трудились Павел и Варнава над своим делом. Они не ограничивались Антиохией, но проповедовали и в окрестностях. К сожалению, нам неизвестны названия основанных ими здесь маленьких общин, на устройство и утверждение которых потребовалось, вероятно, не менее года.
О проекте
О подписке